Сергей Попов - Я иду
Хмыкнул, понюхал воздух, пробежался глазами по окрестностям и наконец пошел дальше, стараясь не обращать внимания на жуткую вонь, буквально валящую с ног. Но далеко от нее не ушел – через какую-то пару секунд ветер снова поменял направление, и мне опять пришлось дышать то жженой травой, то древесиной, то горелым мусором, от какого по-особенному щипало глаза. Однако ни огня, ни дыма так и не увидел – видимо, пожар учинили задолго до моего появления в этих местах или же он бушевал вовсе не здесь, а где-то вдалеке отсюда, пока его не затушил дождь. Но, так или иначе, – это лишь догадки.
«Скорее бы уже дойти… – страдальчески подумал я, отмахиваясь от удушающей вони, – а то, наверно, сдохну скоро тут, не дотерплю…»
И вот когда дышать стало совсем уж нечем, к горлу подкатывали тяжелый кашель и рвота, а дорога постепенно стала заволакиваться седыми клубами дыма, навеянными октябрьским ветром, впереди увидел спасительные самодельные высокие стены с колючей проволокой и большими воротами со шлагбаумом. А через пару мгновений заприметил и вооруженную охрану, разгуливающую поверху, и палатки тех самых бродяг неподалеку, оказавшиеся выброшенными, как собаки, за территорию за неимением средств. Из-за стен, по мере того как приближался к заветному лагерю, доносилась приятная музыка, гитарный бой, иногда слышались чьи-то громкие грубые голоса, ор, пьяный смех и матерщина, зачастую переплевывающая по громкости всю эту вместе взятую какофонию. Порой долетал тяжелый запах сигарет, масла, резины, пороха, горячей еды, костра, пива. Предчувствие, что внутри ждет разношерстная публика, интересующаяся только моим кошельком и трофеями, крепло с каждой минутой…
А когда уже почти вплотную подошел к воротам заветного лагеря, меня запоздало заприметил подвыпивший охранник и заспешил немедленно окликнуть, видимо, чтобы не ударить в грязь лицом перед незнакомцем:
– Эй ты, рожа! Куда рвешься?!..
Я остановился, вскинул голову – заросший щетиной жилистый бритоголовый мужчина в черной накидке и с поношенным карабином грозно выкатил глаза.
– Ты глухой, что ли?! Эй, мля!
– Как это – куда? – удивился я и съязвил: – Внутрь конечно, глаза-то свои стеклянные разуй. Сторож хренов.
– Ты… это самое!.. – запинаясь, возмутился тот. – Язык-то попридержи: мне тебя отсюда шлепнуть – все равно что муху по столу размазать, – почесал щетину, погрозил битым-перебитым карабином – приклад в изоленте – и продолжил гнуть свою линию: – Откуда тебя принесло вообще?
Я промолчал и непроизвольно посмотрел на бродяг, расселившихся у лагерной стены. Те с неподдельным любопытством следили за нами, ожидали какой-то развязки.
– Из Грултауна я, – наконец ответил я и сплюнул, плотнее укутавшись в накидку.
Охранник за секунду поменялся в лице.
– Да?.. Но… оттуда уже давно никто не приходил… – с тревогой в голосе промолвил он, – а как вышел-то сюда? Через станцию?
– Да.
– Повезло тебе, – окончательно остыв, резюмировал охранник и, переложив карабин в другую руку, закурил, – мы тут просто недавно дезинфекцию проводили… хех, – коряво усмехнулся, носом выпустил дым, стряхнул пепел, – пожгли кое-где всякую муть, чтобы к стенам не ползла. В общем, если бы раньше сюда вышел – досталось бы и тебе. Да вот видимо все напрасно: дождь пролил – через пару дней опять высоченные кусты будут…
– А я-то думаю: кто это поджогами занимается…
Охранник на это лишь крякнул, сделал затяжку.
– Я вижу, ты сюда не разговоры разговаривать пришел, – твердо подметил он, поглядывая с хитрецой, – поэтому перейдем к делу: деньги, товар, хабар имеется – говорю тебе welcome! – нет – переезжаешь в бомжатник, во-о-о-н туда, – ткнул костлявым пальцем в сторону стоянки с бродягами, – такие правила, брат. Мы всякую нищету к себе не пускаем: любой, кто бывал у нас, тебе об этом расскажет. Так что, как говорится, не обессудь. А теперь показывай с чем пришел, да не вздумай глупости городить: за ножик там хвататься, за арбалетик свой – положу на месте. Мы друг друга поняли?
– А как же? – иронично улыбнулся я и скинул вещмешок. – Конечно поняли, как же не понять-то?
– Ну вот и славненько, – надменно ухмыльнулся охранник и застыл в ожидании.
Пользуясь отведенной минуткой, я развязал мешок и неторопливо вытащил один из двух контейнеров с отростками морфов-загонщиков и охотников, показывая тому.
– Пойдет? – поинтересовался, пристально глядя на впавшего в легкое недоумение охранника. Из его беззубого рта выскользнула недокуренная сигарета. И решил окончательно добить: – А если еще и так… – вытащил из кармана несколько пятидесятидолларовых купюр, расправил веером и демонстративно помахал, – что скажешь?
Пару мгновений охранник молчал, менялся в лице, жевал губы, а потом вдруг заулыбался с притворным радушием и красноречиво заявил:
– Приветствуем в Волчьем Логове! – и прибавил: – Как шлагбаум поднимешь, сдвигай ворота влево – они смазаны – и проходи. Лавка Скупщика по правой стороне лагеря, не пропустишь. И это… удачных покупок.
«Люди не меняются… – укоризненно подумал я, убирая деньги, – стоит денежкой помахать, и перед тобой хоть спляшут, хоть споют, хоть на головах ходить будут – любой каприз, лишь бы платили».
И, подняв деревянный шлагбаум, с небольшим усилием сдвинул скрипучие ворота и прошел внутрь.
В лагере царил кураж и пьяное веселье. Отовсюду слышался то хохот, то ругань, то мат, каким здешние обитатели явно не скупились и употребляли через каждое слово, то песнопения, создающие какой-никакой уют. Вдоль единственной улочки, умело выложенной досками и фанерой, тянулись разнообразные лавочки и палатки, увешенные яркими вывесками, мигающими через раз гирляндами и мелкими неоновыми лампочками, манящими к себе зевак. Покупателей – хоть отбавляй. В основном одиночки, искатели фортуны и простые бродяги-мусорщики вроде меня, кому просто посчастливилось разбогатеть, но встречались и те, с кем за пределами этого лагеря лучше не пересекаться – мародеры, хищники, наемники. Перед ними продавцы по-особенному лебезили, угодничали и наигранно щерились, словно видели в них не подонков, нажившихся за чужой счет, а закадычных друзей, зашедших поболтать и пропустить по стаканчику чего-нибудь крепкого. Так действительно может показаться, но здесь суть иная – животных страх. Одни не видят этого, но мне все ясно.
Шел мимо метавшихся людей, разящих потом, и с интересом заглядывал то в одну лавку, то в другую, каждый раз поражаясь предлагаемому ассортименту все больше и больше. Здесь и выцветшая неношеная одежда, и предметы быта, и отслужившая свое электроника, и даже книги – одним словом, все то, что лежало когда-то на столах и весело в гардеробах горожан. Причем некоторые торгаши – по-видимому, сами занимающиеся мародерством – не скрывали своей темной натуры и с лицемерной улыбкой норовили всучить каждому заинтересовавшемуся бродяге хоть что-то из вещей, однажды похищенных из эвакуированных квартир.
Если лавки в начале улицы хвастались, в основном, всякой мелочью, особо не привлекающей моего внимания и совершенно не пригодной для использования за стенами лагеря, то дальше уже попадалось то, на что действительно стоило посмотреть. Холодное и огнестрельное оружие, походное снаряжение, камуфляж, броня, москитные сетки, бинокли, фонари – чего здесь только не было! – и на все это изобилие народ слетался, как мухи на свежую мусорную кучу.
Исключением не стал и я.
– Эй, мужик, ну-ка топай сюда – есть выгодное предложение! – сквозь шум толпы послышался чей-то сиплый голос.
Потрогав напоследок лезвия двух керамбитов в отличном состоянии, я оглянулся и увидел на другой стороне невысокого сухощавого торговца в темно-зеленой кепке и с голым торсом, расписанным цветными татуировками. Он махал бледной рукой прямо над головами разгуливающих прохожих, громко окликивал, завлекал.
– Чего ему нужно-то? – задался я вопросом, пропуская мимо курящих мужчин, приобретших по старенькому пистолету.
– Да-да, ты! Иди-иди сюда! Иди!
– Ладно, хрен с тобой, – нехотя пробормотал я и, протиснувшись сквозь толчею, – к прилавку с товарами для охоты, где меня уже ждал расписной торговец, – чего звал-то?
Тот медлил, облизывал тоненькие облупленные губы, разглядывал меня изучающим взглядом.
– С арбалетом давно ходишь? – задал он наводящий вопрос и скрестил руки на груди, маленькими черные глазки загадочно сверкнули.
– Давно, – ответил я и, украдкой взглянув на продавца, пробежался глазами по товару: охотничьи, снайперские и ручные арбалеты, боеприпасы и всевозможный обвес к ним – арсенал внушителен, но, очевидно, выкраден из оружейного магазина или военного склада. – А что?
Торговец медлил, не отводил глаз.
– Да есть у меня кое-что для тебя… – признался наконец он и, поправив кепку, на секунду нырнул под прилавок. – Взгляни, – положил передо мной предмет, завернутый в серую тряпку, – человек, смотрю, ты серьезный – иначе бы не дошел сюда… поэтому, думаю, тебе это подойдет…
