Рэндалл Биллс - Мечта
– Ах, Уинсон, ты никогда не проигрываешь, – улыбнулся Николай.
– Никогда, – подтвердила Дженнифер.
Андрей взглянул на них обоих и задал неизбежный вопрос:
– Это что, его домашний зверек? Ледяные голубые глаза уставились на него.
– Определение «домашний зверь» в данном случае не подходит. Домашний зверь потому так и называется, что он одомашнен. Название подразумевает, что всякий, кому вздумается, может почесать его за ухом и рассчитывать на ответное помахивание хвостом. Я не думаю, что ты испытываешь желание почесать за ухом этого «домашнего зверя»?
– Эээ… нет.
– В самом деле. Нет. Это, скорее… спутник Джерома. Возможность привести клан Волка к новой ступени убежденности. И не только клан Волка. Победить страх и чувство ужасной опасности, подружиться с волком Страны Мечты настолько, чтобы привести его сюда и не дать ему разорвать каждого, кто окажется поблизости… это я называю мастерством.
Андрей кивнул и попытался проникнуться возбуждением Николая при виде этой важной вехи на пути становления клана Волка.
Из тебя бы получился отличный заклинатель змей, Никки. Просто замечательный.
Николай направился к одетым в ржаво-желтую форму воинам клана Волка и его белый комбинезон выглядел, словно снежный сугроб на фоне окрашенной в цвета заката пустыни. Он строго по уставу приветствовал каждого, обменивался с каждым парой слов, потом серьёзно кивал и следовал дальше. За собой он оставлял шлейф сияющих глаз и гордых лиц. Андрея охватило чувство дежа-вю: он вспомнил те бесчисленные разы, когда таким вот образом маршировал вдоль строя их отец. Ты, конечно, идешь своим собственным путем, Никки, но твой учитель был лучшим из лучших.
Наконец, Николай остановился перед Джеромом Уинсоном. Оба довольно долго разговаривали друг с другом, после чего Николай склонился вперед. Их разговор сопровождался постоянным негромким рычанием. Волк стоял, пригнувшись, шерсть на загривке чуть приподнялась, клыки чуть оскалены.
С бровей Андрея срывались капли пота, попадая прямо в широко открытые глаза, когда Николай повернулся и еще ниже склонился над волком. Потом он опустился на колени и спокойно
протянул зверю руку. Волк отреагировал тем, что припал к земле еще ниже. Его пасть раскрылась шире и из глотки за огромными челюстями вырвался громкий, глубокий рык, вызывавший отзвук в примитивнейших, потаенных глубинах мозга, где были погребены воспоминания о начале человеческой эволюции. Время застыло и сорок два человека затаили дыхание, не в силах сделать даже вдох. Неуловимый момент растянулся на целую вечность. Позыв бежать, куда глаза глядят, едва можно было сдержать. Протянутая рука Николая казалась безжизенной скалой на фоне ярости, которую он вызвал этим жестом.
Общий вздох был подобен взрыву, когда волк, наконец, скользнул вперед и лизнул Николаю руку. Он пару раз ткнулся мокрым носом ему в ладонь, склонил голову так, что нижняя челюсть улеглась на пол – жест, который можно было интерпретировать только как поклон. Наконец, волк уселся рядом с Джеромом.
Андрей понимал, что вся сцена была инсценирована от начала до конца, однако волшебство момента захватила и его. Смесь адреналина и эндорфинов, которую успело произвести его тело, привела к тому, что теперь он смотрел на своего брата такими же глазами, как и все присутствующие – впрочем, он быстро пришел в себя.
Идеальный заклинатель змей.
Андрей отер мокрые от пота ладони о брюки, в то время как Николай встал с колен и прошел к месту, с которого мог заглянуть каждому из присутствующих в глаза.
– Почти три года назад я основал кланы как единое целое, однако это лишь естественно, что каждый клан нашел свой путь по тому маршруту, который я проложил для нас. Ибо несмотря на то, что мы все едины духом, на самом деле нас много и это дает нам возможность вместе быть чем-то большим, чем простой суммой нас всех. И хотя каждый клан принял собствен ное решение, когда и как он обоснуется, мне кажется весьма кстати – и это не простые слова – что клан Волка не объявил о своем основании простой постройкой Зала. Я ощущаю глубо чайшее удовлетворение, зная, что все вы в самом деле осознали то видение, которое я хотел передать вам. Потому что вы выбрали датой своего основания этот день, двадцать девятое сентября. День, когда великий генерал победил зло и вырвал Гегемонию Терры из когтей узур патора. Точно так же мы освободим миры Пентагона и очистим однажды Внутреннюю Сферу от скверны Великих Домов.
Он поднял обе руки. Одной он указал на волка, другой, казалось, благословлял собравшихся клановцев. Сходства его поведения с тем, которое Андрей привык наблюдать на церемониях, проводимых Уиндхэмом, невозможно было не заметить. Андрей содрогнулся, видя, как его брат продолжает работать над собственным возвеличиванием.
Он закончил свое благословение жестким голосом, с горящим взглядом.
– В этом волке Страны Мечты мы видим образ, к которому должны стремиться воины: муд рость в сочетании с инстинктом и чувством Родины, всегда готовый к решающему и беспо щадному нападению. Я даю вам имя этого могучего создания. Вы есть клан Волка!
23
Бар «Нъю-Нойбл-Даунс», Катюша-сити
Новая Терра, Страна Мечты
Скопление Керенского
15 апреля 2811 года
Андрей вошел в дверь и застыл, словно пораженный громом.
Годы обрушились на него потоком запахов и звуков, из подсознания поднимались сотни воспоминаний, вызванных непередаваемыми ароматами свежеиспеченного хлеба, курящегося паром супа, жареного мяса и дюжин сортов отличного пива, смешанных с живой беседой, вездесущим звоном посуды и, конечно же, щёлканьем биллиардных шаров.
– Андрей, – приветствовал его маленький, лысеющий официант и двинулся сквозь толпу словно рыба сквозь водную толщу. Андрей кивнул в ответ, чувствуя себя куда более уютно, чем когда-либо в том, оставленном на Эдеме, баре.
Он стал продвигаться вглубь зала. Запахи и атмосфера бара были настолько привычны, что он невольно задавался вопросом – а кухонный персонал остался тем же, что и двадцать лет назад на Эдеме? Впрочем, планировка отличалась в достаточной степени, чтобы дать ему верное представление об изменениях. Нет, вряд ли. Сюда добрались лишь немногие. Может быть, один из поваров, который смог вспомнить рецепты. Владелец, который хорошо помнит, что получалось тогда и что нет. Это единственное объяснение тому, что здешняя еда настолько похожа на ту, что я помню.
На мгновение его охватила меланхолия – как всегда, когда ему приходилось задумываться о людях, погибших в ужасах миров Пентагона, однако он опять мягко отодвинул эти воспоминания туда, где им было место – в глубину своей памяти.
– Андрей, сыграем? – позвала Карла, красавица с томным взглядом и роскошным телом. Он прошел мимо, лишь помахав ей в ответ рукой.
– Не сегодня, Карла. У меня нет денег для тебя.
– Кое-что для меня у тебя есть всегда, Андрей, – она громко расхохоталась, взмахнула в ответ и повернулась к биллиарду, по которому в данный момент гоняла шары в полном одиночестве.
– Ну и акула, – заявил голос слева от Андрея, заставив его дернуться. Он повернулся и уви дел Раймонда Сайнце, выходившего из туалета.
– Господи, Рэй, ты меня чуть до инфаркта не довел.
Драконовское наследие Раймонда на секунду всплыло на поверхность, когда он в качестве извинения легко поклонился, однако он тут же совершенно не по-драконовски расплылся в широкой улыбке:
– И все равно, она – акула.
Андрей вновь взглянул на Карлу и последовал за Раймондом к дальней стене, где располагался их постоянный столик.
– Да, Рэй, она такая. Но неважно, кто она – как минимум, она не обращается со мной, как с Керенским, – последнюю фразу он произнес, несколько понизив голос и нервно одергивая комбинезон.
Раймонд непривычным сочувственным жестом положил ему руку на плечо.
– Я знаю, Андрей. Я знаю.
– Андрей, Рэй. Я уж думал, вы вообще не придете, – пророкотал примерно с метровой дис танции Уиндхэм.
– Нельзя ли потише, – спросил Стивен, сидевший на другом конце стола.
– Конечно, нет. Он должен рычать, чтобы его можно было услышать из-под медведя, кото рый уселся на его лицо, – ответил Карсон и все дружно засмеялись.
Андрей протиснулся к своему месту, чувствуя, как его душу охватывает паутина воспоминаний, когда он бросил взгляд на униформы своих товарищей – на самом деле, это были однотонные комбинезоны, к которым он после стольких лет так и не смог привыкнуть. Темно-голубой у Стивена, оранжевый – у Рэя, светло-фиолетовый – у Уиндхэма, черно-желтый – у Карсона… эта радуга подходила к цветовому калейдоскопу бара и на этом фоне белый цвет Андреева комбинезона не заметил бы лишь слепой.
