Аарон Оллстон - X-Wing-7: Ставка Соло
Он улыбнулся.
* * *
В кают-компании «Мон Ремонды» установили два самодельных трона и усадили на них Уэса Йансона и Кроху Эквеша, Вперед вышел Мордашка.
— О величайшие! — торжественно возопил Гарик. — Примите же эти короны за то, что претерпели немыслимые страдания и получали увечья во имя спасения остальных!
Ему протянули венцы, вплетенные из туалетной бумаги, и Мордашка возложил их на головы пилотов.
— За то, что перенесли лечение без нытья, искупались в бакте, не проронив ни единой слезинки, и вылезли из нее, не клянча мороженого и конфет, примите эти скипетры!
В качестве оных выступили дюбели, украшенные лентами и кисточками.
Затем Гарик отступил в сторону, чтобы Проныры и Призраки смогли всласть осыпать героев дня самодельными конфетти. Йансон смешно заморгал, прикрывая глаза ладонью.
— В последний раз — буркнул он. — Повторяю, в последний раз я пожаловался Мордашке, что эскадрилья не всегда в полной мере выражает должную благодарность.
— Согласны мы, — проурчал Кроха. — Все правители так страдают?
— Только те, у кого Лоран премьер-министром.
— А теперь, — обрадованно заголосил Мордашка, — оба короля должны сразиться друг с другом, пока один из них не умрет! Проигравшего выбросим в шлюз.
— Эй! — Уэс встал, играя бицепсом, и вытряхнул из шевелюры конфетти. — Попробуй еше раз.
— Проигравшего выбросим в шлюз, — покорно повторил Гарик.
— Еше раз.
— Мы купим тебе выпивку.
— Вот теперь правильно.
Церемония окончилась, и Иансон атаковал стойку бара. Шалла отошла в сторонку и устроилась рядом с Хрюком.
— Можно вопрос?
— Да.
— Ты как-то сказал, что обрадовался, когда умерла доктор Гаст. Что тебе сразу стало легче. Почему?
Гаморреанец ответил не сразу. Шалле стало любопытно, почему он молчит; по привычке всесторонне обдумывает вопрос или дебатирует сам с собой, отвечать или послать любопытную собеседницу куда подальше. В конце концов Хрюк сказал: — С меня сняли давление. Больше не надо принимать решение.
— Не понимаю.
— Насколько мне известно, я — единственный в своем роде. С сородичами я не лажу, я заставляю их нервничать, а меня раздражают их взбалмошность, жестокость и скудоумие. Следовательно, я никогда не сумею отыскать себе подругугаморреанку. Раньше я постоянно спрашивал себя, не создала ли доктор Гаст такую, как я. И не сумею ли я убедить ее создать. Хотя все равно подобный союз был бы полон горечи и печали. Если я правильно все понимаю, меня стерилизовали. Я не могу передать способности потомкам, не могу вырастить детей, похожих на меня, с моими эмоциональными и ментальными характеристиками.
Хрюк разглядывал на свет бокал с чарбианским бренди.
— И в этом смысле я одинок, — продолжил он. — И всегда останусь таковым. Существование доктора Гаст заставляло меня питать несбыточную надежду. Теперь Гаст мертва. Я перестану отвлекаться на мелочи.
— Прости меня, — Шалла в порыве нежности погладила гаморреанца по широком могучему плечу. — Но ты ошибаешься.
— В чем?
— Ты — это не просто кости и плоть. Есть еще кое-что, чего не передать через гены. Ты можешь научить своей отваге и обязательности, своему пониманию жизни и желанию думать. И какая разница, будут ли у тебя родные дети или приемные? Кровные узы — не самое главное. Мне хочется верить, что мои слова хоть немного утешат тебя.
Хрюк залпом допил бренди, облизнулся и растянул пасть в почти человеческой улыбке.
— Немного утешают, — сказал он.
— Хочешь потанцевать?
— Хочешь, чтобы тебе оттоптали все ноги?
— Я проворная.
— Что ж, рискуешь ты, а не я. Гаморреанец поднялся, помог Шалле встать.
На пустом пространстве, откуда сдвинули всю мебель, уже танцевали две пары. Центр заняли Мордашка и Диа, ближе к краю Мин Дойнос уламывал Лару.
— На самом деле они не вместе, — обронила тви'лекка, прижимаясь к партнеру.
Гарик оглянулся.
— С чего ты взяла?
— Она напряжена, всегда держит небольшую дистанцию. Делает вид, будто ей весело, и все время отодвигается от Мина. Все время.
— О, а ты не плохо усвоила правила этой игры. Но ты пропустила мгновение, когда Лара предоставила Мину возможность ее поцеловать. Обдуманно выстроенное приглашение.
— А вот и нет! Ничего она ему не предоставляла.
— А вот и да!
Лоран с превосходством улыбнулся.
— Когда это?
— Секунду назад. Заметила, как она потупилась, потом вскинула ресницы и этак затейливо повела рукой?
— Я поняла так, что она что-то описывает. Она же говорила при этом.
— Она действительно что-то объясняла Мину, но это не главное. Забавно, помоему, она не всегда осознает, что делает. Это же…
Мордашка запнулся, сбившись с ритма, опять глянул на вторую пару.
— Теперь что?
— Она сделала жест обольщения, принятый на Корусканте.
— Не знаю, о чем ты.
— Это как язык цветов. Ну знаешь, на кое-каких планетах особое значение имеет, какой цветок даришь, как составляешь букет, количество цветов, раскраска, бутоны или распустившиеся… всякое такое.
Диа кивнула.
— Я знаю, что у людей есть такой обычай. Еще один способ не понять друг друга и причина для убийства.
— Занятная трактовка… ну все равно, жест обольщения из того же разряда. Конкретно этот был принят среди курсантов военных училищ на Корусканте, выходцев из богатых и знатных семей. Еще до Империи, но и в ней язык жестов тоже был в ходу. Просто все бывшие имперцы, которые перешли на сторону Альянса, как правило, не имеют предков-аристократов. Короче, Ларин жест означает: «я приму поцелуй». Мин просто не умеет читать эти знаки.
— А ты-то что всполошился? — рассмеялась Диа.
— Видишь ли, сама того не желая, Лара протрубила на весь свет, что родилась на Корусканте. Когда она думает о постороннем, когда расстроена, она не следит за собой. И тогда она двигается как столичный житель. Знаешь, что-то вроде «не дотрагивайся до меня».
Тви'лекка кивнула. Мордашка задумался.
— А еще она слишком много знает о Корусканте. Довольно необычно для того, кто проработал там всего несколько недель, правда? А еще тот случай в музее Галактики?
— Какой еще случай?
— Старик, который принял Лару за… как он ее назвал?
— Эдаллия Монотиер. Гарик искренне изумился.
— Как это ты запомнила?
— Профессиональная тайна. Рабыням-танцовщицам положено запоминать имена клиентов. Обознаешься — выпорют. Или хуже.
— Прости, — в качестве извинений Мордашка покрепче обнял подругу. — Вечно я напоминаю тебе о прошлом.
— Ты не виноват, — шепнула ему на ухо Диа. — Похоже, я сама не могу забыть. Порой я говорю другим то, что напоминает им о том, кем я была, хотя только мне и нужно помнить об этом, Тви'лекка вздохнула, как будто хотела вместе с воздухом спустить хоть немного грусти, — Так как же ты поступишь с Ларой? Спросишь, откуда ей известны жесты обольщения?
Гарик мотнул головой, потерся щекой о шеку Дни.
— Запрошу информацию у нашей разведки.
— Но не сейчас, — сказала тви'лекка.
— Не сейчас.
* * *
Верный решению не присутствовать на вечеринках Призрачной эскадрильи Ведж поднимался по трапу ко-реллианского грузовоза, спрятанного в ангаре «грек-1». Изнутри фрахтовика доносились ритмичные удары и злобное рычание Чубакки. Странно, но на жалобы вуки никто не огрызался. Это было неправильно.
Хэн Соло отыскался в рубке. Генерал в полном одиночестве сидел за пультом, водрузив на него длинные ноги. Ведж уселся в кресло второго пилота.
— Я думал, ты веселишься, — сказал Хэн.
Он не повернул головы, продолжал разглядывать что-то за лобовым иллюминатором. Ведж отследил его взгляд. Пол ангара с разбросанными инструментами, тележки ремонтников, прямоугольник огней, обозначающий открытый створ палубы. За ним — звезды, приглушенные прожекторами в ангаре.
— Заскочил туда на пару минут, — признался Антил-лес. — Но не стал задерживаться, а то детишки начинают нервно дергаться и ходить в подгузники.
Хэн выдавил кислую усмешку.
— Знаю, о чем ты. Я тоже когда-то был «своим парнем». А теперь я вхожу, и все умолкают. Даже если говорят о погоде. Когда я согласился взять этот фрахт, малой, меня не предупредили, что я стану чужаком.
— Может, старшему офицеру положено стоять чуть-чуть в стороне? — философски предположил Ведж. — Он же тот, у которого «свои парни» не могут поддерживать дисциплину.
— Специалист выискался.
Беседу прервал раздраженный оглушительный вой и неистовые удары чем-то тяжелым по металлу.
— Чем это он?
— Не знаю.
Шум стих, последовала невероятно минная и выразительная тирада Чубакки.
— Он ненавидит эту телегу почти так же, как я.
— А почему ты ненавидишь ее больше?
— Потому что, несмотря на весь мой треп, это корыто так похоже на «Сокол», что меня замучила ностальгия.
