Евгений Прошкин - Палачи
— Я не хочу надевать «венец», — неуверенно сказал он. — Я еще от собаки не отошел. Накинуть сеть на восемнадцать фантомов — это…
— Я тебя очень прошу, — проникновенно сказал Михаил. — Не делай из меня натурального палача, а?
Олег вздохнул и полез за артефактом.
Жига не боялся ни бога, ни черта. Но чего-то он все-таки боялся. Стоило Гарину познакомить цыганенка с вывернутым наизнанку отражением его же сознания, как темно-карие глаза стали круглыми и совсем черными, а смуглое лицо, наоборот, побелело.
— Я скажу! — залепетал Жига. — Я все скажу! Только пусть она больше не скребется!
«Кто она?» — одними губами спросил Столяров. Олег только пожал плечами и уменьшил давление. Цыганенок шумно выдохнул и сгорбился так, словно из него вынули позвоночник.
— Итак… — повысил голос Михаил, но Гарин, коснувшись его локтя, попросил:
— Давай я начну.
Столяров удивленно двинул бровью, однако возражать не стал:
— Валяй.
— Жига! — позвал Олег. — Ты слышишь меня?
— Да… — голос цыганенка был чуть громче шепота.
— Хорошо. Как тебя зовут?
— Жига.
— Это твое настоящее имя?
— Да.
— Сколько тебе лет?
— Пятнадцать.
— Это правда?
— Правда.
— Ладно. Какое сегодня число?
— Я не знаю.
— Сегодня двадцать третье число. Ты понял?
— Да.
— Так какое сегодня число?
— Ты сам знаешь.
— Это не ответ!
Жига испуганно втянул голову в плечи.
— Двадцать… Я забыл. Что ты говорил?
— Двадцать третье.
— Двадцать третье, — эхом отозвался паренек.
— А завтра какое число?
— Я не знаю.
— Почему? Я же сказал тебе, какое сегодня.
— Я… плохо считаю по-вашему.
— Так считай, как умеешь. Какое завтра число?
— Двадцать… — Цыганенок закашлялся. По его подбородку потекла кровь. — Двадцать четвертое.
Гарин в задумчивости пожевал губу и продолжил:
— А если бы я тебе сказал, что сегодня двадцать второе, но ты бы знал, что это не так, как бы ты мне ответил, если бы я спросил…
— Что?
Михаил снова навис над столом и вполголоса сказал:
— Что-то уже и я не догоняю, куда ты клонишь. Парень и так колется, зачем ты его изводишь всякой ерундой?
Олег, который и сам понял, что запутался, зашептал в ответ:
— Колется-то он колется. Но как мы проверим, на какие вопросы он отвечает честно, а на какие нет?
— Ты хочешь сказать… — Столяров уставился на «венец», который Гарин так и не снял после того, как наслал на Жигу неведомый скребущийся ужас.
— Да. Мне кажется, что я смогу отличить ложь от правды. Может, не всегда, но в большинстве случаев смогу. Мне нужно только… по тренироваться.
— Ага, я понял. Ты знаешь, эта штука у тебя на голове кажется мне все более полезной. Чем я могу помочь?
— Я хочу задать Жиге несколько вопросов, на которые он точно ответит неправду. Но не знаю, как это сделать.
— Так это проще простого! Сколько тебе нужно нечестных ответов?
— Хотя бы три.
— Тогда следи за пальцами.
Михаил подошел к цыганенку и встал, держа руки за спиной так, чтобы Олег мог их видеть.
— Эй, девятипалый! — весело позвал он.
Во взгляде Жиги снова прорезалось что-то звериное.
— Ты сказал, что тебе пятнадцать лет, — напомнил Столяров. — А как у тебя с девчонками? Успел уже кого-нибудь… того самого?
— Я маму твою того самого, — набычившись, ответил цыганенок.
Михаил показал Гарину один палец и как ни в чем не бывало продолжил:
— Да ладно! Как тебе удалось? В ней же полтора центнера! Ну а серьезно? Было с кем, нет?
Жига фыркнул.
— Конечно, было!
Столяров разогнул второй палец, но через мгновение загнул его снова.
— И многих ты успел… осчастливить?
— Не знаю. Я не считал.
— Понятно. — Михаил показал Олегу два пальца. — Ну а хоть примерно сколько?
— Не знаю… — Жига закатил глаза. — Наверно, больше, чем пятьдесят…
— Но меньше ста, — пробормотал себе под нос Столяров и разогнул третий палец. После этого он вернулся к столу. — Ну как, Студент? Удалось откалибровать твой детектор лжи?
— Кажется, удалось, — ответил Гарин. — То есть насчет первого вопроса я не совсем уверен…
— Да, там имел место всплеск негативных эмоций, эксперимент не чистый.
— Но последние два — точно в яблочко. Как тебе удалось?
Михаил усмехнулся.
— Учись, пока я жив. Любой мужчина, отвечая на вопрос о количестве женщин, соврет дважды. В первый раз — когда скажет, что не считал. А во второй — когда ответит, мол, больше пятидесяти, но меньше ста. То же самое с длиной члена. Сперва соврет, что не мерил, а потом по-любому прибавит хоть пару сантиметров.
— А-а-а… — Олег открыл рот, чтобы что-то спросить, но Столяров не стал его слушать.
— Без «а»! Теперь я буду задавать вопросы. А ты следи, чтобы звереныш нам не врал.
Он задумался ненадолго, выбирая, с чего начать допрос, затем взял со стола помятый лист бумаги и показал цыганенку.
— Это ты написал?
— Нет, — ответил Жига.
— Но ты читал то, что здесь написано?
— Нет. Я плохо читаю.
— Тогда откуда у тебя письмо?
— От верблюда!
— Он врет, — подал голос Гарин.
— Спасибо, я догадался. — Михаил погладил подбородок. — Ну что, отрежем сученку безымянный палец, или пусть лучше «она» снова поскребется?
— Нет! — вскрикнул цыганенок. — Не надо! Письмо мне дал один человек.
— Один человек… Хоть какая-то определенность. — Столяров заговорил громче и резче: — Что за человек? Как его зовут?
— Я… не знаю.
— Это правда, — прокомментировал Олег.
— Хорошо. Как ты его называешь?
Жига замялся.
— Отвечай!
— Хриплый, — выдавил из себя паренек.
— Хриплый? Почему?
— У него такой голос. Как будто горло болит. И еще он кашляет сильно.
— Так, может, у него обычная простуда?
— Может. Я не знаю.
— Как он выглядит?
Гарин обратил внимание, как напрягся Столяров в ожидании ответа. И как он удивился, получив его.
— Как ты.
— Как я? В каком смысле?
— У него такой же рост и… Как сказать? Толщина, туловище…
— Телосложение?
— Да. Все, как у тебя. Только еще нос.
— Что с носом?
— Он… такой.
Жига неожиданно скривил лицо, так что его вывернутая верхняя губа почти коснулась кончика носа, и в этот момент Олег снова увидел в нем обаятельного простодушного паренька, которому место на сцене юношеского театра, а никак не в пыточной камере.
— Большой нос? — спросил Михаил.
— Да, большой.
— Еще какие-нибудь приметы? Глаза, волосы?
— Я не знаю. Он всегда был в капюшоне. Наружу только нос.
— Но если бы у него были усы или борода до пояса, ты бы заметил?
— Заметил бы, конечно. Не было ничего такого.
Столяров вопросительно посмотрел на Гарина, и тот принял из его рук эстафетную палочку.
— Этот человек ходил? — спросил Олег и пояснил неуклюже: — Я имею в виду сам. Собственными ногами.
— Нет, он летал! — съязвил цыганенок, и все его чары вмиг рассыпались.
— Отвечай нормально! — прикрикнул на Жигу Михаил.
— А чего он глупости спрашивает!
— Как передвигался Хриплый? На своих двоих? Или на костылях? Может, в инвалидном кресле?
— Как все передвигался. Ногами.
— Понятно… Когда он передал тебе письмо?
— Вчера.
— Где?
— Где всегда. Возле Янова. За полустанком.
— Это было ваше обычное место встречи?
— Да.
— Когда вы с Хриплым познакомились?
— Мы не знакомились.
— Хорошо… Когда ты впервые увидел Хриплого?
— Я не знаю. Может, две недели назад.
— Он первым к тебе подошел?
— Да.
— И дал какое-то поручение?
— Да.
— Что это было за поручение?
— Ждать вас.
— Ждать нас?! — Столяров и Гарин обменялись взглядами. — Он знал, в какой день мы появимся на Янове?
— Он не знал день. Сказал просто ждать.
— Хриплый назвал тебе наши имена? Или дал описание внешности?
— Он сказал, что придут двое. Один будет похож на студента, а другой на убийцу.
— Так и сказал? Похож на убийцу?
— Так и сказал. На убийцу, который за деньги.
— На киллера? Профессионального убийцу?
— Да.
Михаил негромко присвистнул и почесал висок.
— Сколько писем дал тебе Хриплый?
Цыганенок посмотрел на свою правую руку, поморщился и перевел взгляд на левую.
— Пять.
— Пять писем. Он написал их в твоем присутствии?
— Нет. Просто передал.
— И где ты должен был их оставить?
— Много где. На Янове, в магазине «Книги», в детском саду, в госпитале и здесь.
— Где конкретно в госпитале?
— На пятом этаже. В комнате напротив лестницы.
