Гай Орловский - Небоскребы магов
Он остался возиться с конем, я бодро взбежал по ступенькам, двери в холл распахнуты, там светло и чисто, пахнет цветущим лугом и немножко лесом.
Я не сразу заметил разбросанные под стенами пучки душистых трав, а пока осматривался, навстречу вышла женщина с корзиной белья, охнула от неожиданности при виде внезапно появившегося перед ней неизвестного мужчины.
Я сказал властно:
– Стой и не дрожи!.. Где сиятельная герцогиня?
Она указала дрожащим пальцем:
– Вон туда… Вторая дверь направо…
– Иди, – сказал я, – насиловать пока не буду.
Она, уже оправившись от испуга, сказала кокетливо:
– Уж и помечтать нельзя!
– Фицроя на тебя нет, – ответил я и пошел искать вторую дверь налево. С той стороны двери доносится строгий голос Эльжбетты, я прислушался, постучал.
Голос прервался, через некоторое время донеслось:
– Открыто!
Я распахнул дверь и вдвинулся, держа на лице приятную улыбку. Эльжбетта вскочила, а песик перед нею, напротив, припал пузом к ковру и уставился на меня большими и блестящими, как пуговицы, глазами, не зная еще, рычать или начинать подлизываться.
– Вы?
– Ваша светлость, – ответил я с поклоном, – я считал дни и недели, когда же наконец увижусь с вами! Мне казалось, прошли годы…
Она промолвила:
– Глерд, прошли всего сутки… или больше?… Но… почему вы здесь?
– Сгораю от страсти, – объяснил я. – Да и вообще, герцогиня… Мы будем считать себя обделенными жизнью, если не устроим некоторое безобразие, что украшает жизнь. На самом деле нет же ничего порочного, верно?.. Я самец, вы самка… Ну чего нам притворяться?.. О, да тут и диван какой шикарный!.. Позвольте я вас проведу к нему…
Она опустилась на диван, но отодвинулась, вид неприступный.
– Глерд…
– Герцогиня, – сказал я, – неужели вы думаете, что я принял замок и те земли просто так? Из жадности?..
– А что еще могло вас здесь заинтересовать?
– Вы, герцогиня.
Она насмешливо прищурилась.
– Простите?
– Я воспылал к вам страстью, – пояснил я скромно. – Представляете?
– Не представляю, – ответила она. – Вы мне показались вполне разумным человеком.
Я вздохнул.
– Герцогиня, вы не ошиблись. Я в самом деле не дурак, вы прямо в точку. И как скучновато среди дураков… И когда я увидел вас…
Она сказала с иронией, но улыбаясь:
– Ах-ах, ну прямо вот так сразу.
– Представьте себе, – заверил я. – Ну такой вот я извращенец. Все ищут богатых, а я мечтаю об умной… И когда уже и мечтать бросил, ну разве что ночью, во сне чего только не напридумывается, как вдруг вас увидел!
Она продолжала улыбаться, рассматривая меня очень внимательно, как диковинного жука.
– И тут же признали меня умной?
– Сразу же, – заверил я. – Кто увидит только вашу стать, вашу изысканную грудь…
Она сказала с мягкой улыбкой:
– Глерд, эту часть пропустите.
– Хорошо, – ответил я, – и ваши крутые бедра…
– И это пропустите, – посоветовала она.
– Как скажете, – ответил я со вздохом, – хотя хотелось бы поговорить о таких приятных вещах. И о заднице, значит, нельзя?
Она посмотрела чуть строже.
– Глерд… я думала, мы уже договорились, когда вы о бедрах…
– Аа-а, – сказал я понимающе, – значит, просто разные термины. Я различаю бедра и задницу, а раньше, как помню, все это входило в понятие «бедра». В общем, герцогиня, как умная женщина, вы же меня понимаете…
Она проговорила с той же снисходительной улыбкой:
– Да, глерд, я вас тоже нахожу очень умным и хитрым человеком, что возбуждает мое женское любопытство. Однако же вы не учитываете, что в подобных делах, как я слышала, впереди длинный ритуал обхаживания и уламывания женщины, которую мужчина намерен обольстить… и я такие ритуалы прекращала в самом начале.
Я подумал, посмотрел ей прямо в глаза.
– Герцогиня… Как вы правы, как вы правы… В самом деле, на хрена нам этот ритуал? Если мы в самом деле умные?.. И если между нами в самом деле нечто такое… даже не подберу слов… голова перестает мыслить…
Глава 8
Она попыталась высвободиться, но от растерянности и неожиданности того, что снова обрушилось на нее, не сумела ни слов отыскать нужных, ни воспротивиться, я уложил ее и, как голодный паук на толстой сладкой молодой мухе, насытился так, что просто воспарил, а она дождалась, когда я слезу, медленно села и опустила задранное почти до горла платье.
– Глерд, – проговорила она смущенно, но голос ее креп с каждым мгновением, – это нужно прекратить… Мы не должны так поступать…
Я залюбовался, она считается уже выбывшей из разряда молодых женщин, так как в нем уже ее дочь, но до чего же волшебно играет румянец на ее нежно-белых щеках, как дивно блестят ее крупные глаза!
– Герцогиня, – сказал я, – вообще-то я прибыл к герцогу для знакомства. Мы соседи, я все-таки, благодаря вам, принял земли Медвежьего Когтя, как и его замок. Теперь нам предстоит познакомиться ближе.
Она отшатнулась.
– Еще ближе? Вы на что намекаете?..
– Герцогиня, – заверил я. – Я говорю о том, как это должно выглядеть в глазах общества, это же вас интересует?.. А мое сердце уже у вас под ногами.
Она слегка успокоилась, дернула за шнур, далеко за стеной прозвенел звоночек. Дверь распахнулась, появился сгорбленный старик с неопрятными седыми волосами.
– Вели подать вина и сладостей, – велела герцогиня, взглянула на меня и добавила: – Но сперва жареного мяса. Можно птицу!
Старик поклонился и переступил порог обратно, плотно закрыв за собой дверь.
– А как, – проговорила она негромко, – прежние хозяева?
– Глерд Гурлей? – спросил я. – Он умер, увы. Говорят, хорошим был человеком.
– Это я знаю, – проговорила она. – Но там поселились, поселились…
– Кто-то был, – ответил я с небрежностью. – Пришлось похозяйствовать. Кого-то немножко убил, остальные признали мои права и свои обязанности. У меня всегда так: у них обязанности, у меня права.
Вошли двое слуг, на столе появился кувшин из серебра, чаши тоже серебряные, тончайшей работы и с настолько сложной изысканной гравировкой, что я засмотрелся невольно, выдавая провинциала.
Еще двое внесли вкусно пахнущие блюда, молча и степенно расставляли все на столешнице. Мы молчали оба, но едва за ними закрылась дверь, герцогиня сказала строго:
– Глерд, я очень примерная жена… и не хочу, чтобы подобное когда-либо повторялось!
– Я тоже, – согласился я. – Хотя я не совсем примерная жена, но готов, чтобы подобное не повторялось… Хотя нет, уже не готов… и с каждой минутой менее готов…
Она чуть повысила голос:
– Глерд!
Я сказал виновато:
– Герцогиня, да я просто шучу. Жизнь такая тяжелая, как говорят, что без шуток и жить невозможно, а кто живет… тот разве живет?.. Я в самом деле хочу познакомиться с герцогом. Мы соседи, а это значит, могут быть и совместные проекты, и помощь друг другу. Ваша дочь дома?
Она улыбнулась.
– Ага, все-таки хотите с нею познакомиться?
Я покачал головой.
– Ничуть, просто не хочу, чтобы нам помешали.
– Она в своей комнате, – сообщила она. – Учится вышивать кружевные платки, которые будет дарить молодым героям, учится играть на виоле…
– А учитель молод и красив? – спросил я.
Она гордо улыбнулась.
– С нею неотлучно две няньки. Глаз не спускают, а во время уроков постоянно с нею рядом. Так что герцог может быть спокоен за ее добродетель.
– Зато герцогиня, – сказал я в тон, – занимаясь хозяйством, ходит и ездит без провожатых. Хотя, конечно, в начале замужества и с нею ходили сопровождающие…
Я сделал нарочитую паузу, герцогиня слегка наклонила голову.
– Да, так было первые годы. Но родилась дочь, а герцог за годы совместной жизни убедился в моей верности, а также полном отсутствии интереса к мужчинам. В мире есть намного более увлекательные вещи, глерд Юджин, чем флирт и вот такие рискованные забавы.
– Это все у нас будет, – пообещал я. – Супруг отлучился надолго?
– Нет, – ответила она. – На мельнице всегда порядок. Просто меняют жернов, а супруг проследит, чтобы никого не придавило… Что делать, любит сам руководить работами.
– Хозяйственный, – согласился я.
– Я тоже, – сообщила она. – В этом мы с супругом схожи. Но на мне хозяйство замка, а он занимается всеми нашими землями.
– Не доверяет управляющим?
Она ответила уклончиво:
– Предпочитает сам увидеть, какой мост требует ремонта, где нужно проложить дорогу, какую часть леса определить под вырубку и сколько все это будет стоить… Какое вино предпочитаете, глерд?
– Вас, – ответил я.
Она вскинула брови.
– Глерд…
– Вы лучшее на свете вино, – заверил я. – У меня при одном взгляде на вас кружится голова и волнуется все естество. Плоть, в смысле.
