Юрий Стукалин - Звездный штурмовик Ил-XXII. Со Второй Мировой - на Первую Звездную
— Не ждем! — отрезал Дронов. — Поднимай свою хреновину!
Вот теперь этот напыщенный козел достал меня окончательно.
— Послушай, ты! — я схватил его за грудки. — Мы сейчас без тебя, урода, полетим!
Катер уже приподнялся в воздух, мы висели в метре над землей, а панель еще не закрыли. Я так злился, что готов был вышвырнуть Дронова из «Хамелеона». Он сделал какое-то резкое движение, развернув меня и заломав руку. Я бы вывалился из люка, разожмись его пальцы.
— Ты понятия не имеешь, что тут происходит! — рявкнул он. — Парни внизу должны остаться, а мы обязаны взлететь. Ты понял?!
— Они же погибнут… — прохрипел я.
— Да! Но не позволят чужакам помешать нам.
— Мы еще можем подобрать их! — попытался я образумить этого черствого мудака.
— Нет! — Дронов потянул меня за ворот и без особых усилий швырнул внутрь салона. — Уходим!
Вольф взял на себя управление «Хамелеоном» и принялся аккуратно поднимать катер. Я с трудом встал.
— Смотрите! — вдруг крикнул Вольфганг. — Внизу!
Мы все уставились на детскую площадку. Пятеро отставших бойцов заняли вокруг нее оборону, стараясь не подпустить чужаков. Инопланетных солдат было около сотни. Они лезли из всех закоулков, из разрушенных зданий, из окон. Наши парни отстреливались из автоматического оружия, но силы были явно не равны. Разве они могли сдержать натиск? Бойцам порядком досталось, среди них были раненые.
Один из чужаков прорвался поближе и выпустил по катеру ракету. Штуковина на таком расстоянии оказалась весьма серьезной. Попадание в брюхо было точным, на приборах высветилось легкое повреждение обшивки. Еще пара таких примочек, и нам не поздоровится.
— Поднимайся, твою мать! — заорал Дронов.
— Делаю, что могу! — огрызнулся Вольфганг.
«Хамелеон» взмыл ввысь, резко ушел за облака.
Внимание всех присутствующих было обращено на экраны, на которых видно было происходящее внизу. Бой становился яростнее, поляну окутал дым. Четверо уже погибли, оставался всего один — молодой, но уже лысеющий парень. Он встал в полный рост и с бедра расстреливал напирающих врагов. Из ушей его текла кровь, он был контужен, но продолжал сдерживать напор тварей.
— Юрка Семецкий! — воскликнул один из бойцов, но, наткнувшись на суровый взгляд Дронова, осекся и замолчал.
Внизу под нами разыгрывалась настоящая трагедия, а мы никак не могли повлиять на развитие событий. Когда боезапас у парня закончился, он отбросил автомат в сторону и выхватил длинный широкий нож. Несколько тварей кинулись вперед. Семецкий перерезал двум из них глотки, но в следующий момент его самого разодрали на куски.
За считаные секунды пять наших парней превратились в прах, и мы не смогли им помочь.
— Уходим, — устало произнес Дронов, усевшись возле таинственного тюка.
Как можно было оставаться таким равнодушным засранцем? Во мне все кипело! Хотелось придушить его. Дронов это заметил.
— Ты, земляк, еще поймешь, что мы поступили правильно, — сказал он спокойно, но я слушать его не хотел.
Меня в жар бросало от мысли, что можно отдать своих товарищей на растерзание чужакам ради сохранения собственной шкуры. Ладно Советник Броуди, он из другой эпохи и слеплен из другого теста, но Дронов ведь наш! Из сорок третьего!
— Скотина… — сквозь зубы процедил я.
Дронов услышал. Я ожидал, что он снова начнет качать права, но командир диверсантов, напротив, проговорил очень мягко:
— Спасибо тебе, Егор, что подождали нас. Мы думали, улетите.
Я не ответил, демонстративно сплюнул ему под ноги, отвернулся и занял место возле Вольфа. Нажал на сброс бомб и закрыл глаза, слушая, как рвануло внизу один за другим. С чужаками, расправившимися с пятеркой диверсантов, было покончено.
— Парни, — Дронов подошел к нам с Вольфом, — гоните к базе на полной скорости. Ни на что не отвлекайтесь. Это важно.
Тем временем бойцы сняли каски, и я увидел, что снайпер Алексей и его напарник Курт целы и невредимы, а вот третий выглядит худо. Лицо его побелело как полотно, он жадно хватал ртом воздух и постоянно прикладывал руку к сердцу.
— Сашка! — бросился к нему Дронов.
Втроем они уложили парня, принялись снимать с него бронежилет. Бедняга тихо постанывал. Дронов достал аптечку, начал открывать, но было поздно. У раненого пошла изо рта кровавая пена, он несколько раз глубоко вдохнул и замер. Когда тело его перевернули, увидели огромную рваную рану на спине. Как он умудрился с ней дотянуть до катера, ума не приложу. Что же за задание у них такое было? Они потеряли практически всех людей, но зато притащили таинственный мешок с мерзкой белесой субстанцией, барахтающейся и пытающейся выбраться наружу.
— А вот такого я еще не видел, — раздался встревоженный голос Вольфа. — Вам тоже стоит взглянуть.
Мы шли прямым курсом на базу, уверенные в том, что радары чужаков не «увидят» нас. Мы ошибались. Попадание ракеты, вероятно, было гораздо серьезнее, чем нам думалось. Произошел какой-то сбой в системе маскировочной защиты, и теперь «Хамелеон» был так же виден, как и обычные катера.
Целый рой «крабов» гнался за нами, и все новые появлялись на подходе. Детектор на экране показывал, что они мчатся к нам с разных сторон и количество их растет с каждой секундой… Тридцать… Сорок семь… Пятьдесят два… Господи, что ж это делается-то?!.. Семьдесят восемь… Я такого скопления вражеской техники на одну нашу боевую единицу никогда не наблюдал… Восемьдесят… Тут даже не надо гадать — их целью были мы… Девяносто один… Что же диверсанты умыкнули такое, что за нами бросили целую армию?
— Самое время сказать друг другу «прощай», — проворчал Вольфганг.
— Еще нет, — отозвался Дронов, сверяясь со своей пластиной на запястье. — Держи курс и не думай больше ни о чем.
— Да они нас сейчас изжарят!.. — горько усмехнулся я.
— Не уверен, что они будут бить на поражение, — ответил Дронов. — Скорее, попытаются нас посадить.
Вражеские катера стремительно нагоняли нас, зажимали в кольцо, но огня не открывали. Дронов был прав. Если бы нас действительно хотели подбить, давно бы изрешетили.
Я уже не надеялся на удачу, когда на горизонте замаячили наши машины. Мне показалось, что в небо подняли все катера до единого. Большая начиналась буча ради спасения нашего маленького «Хамелеона».
— В бой не ввязываться, — приказал Дронов. — Идите на базу.
То, что творилось за нами, невозможно было описать. Катера сошлись в чудовищной битве. Небо, которое только недавно очистилось от туч, наполнилось шапками разрывов и полосами трассеров. Все действия наших катеров были подчинены одной цели — отсечь «крабов» от нас, не дать им остановить «Хамелеон». Вольф уверенно гнал катер вперед, ни на что не отвлекаясь. Мне страшно было даже представить, сколько в данный момент гибло наших пилотов, защищая нас. Конечно, с такой грандиозной подмогой нам удалось оторваться.
— Ух! — вытер пот со лба Вольфганг. — Это было страшно.
— Что у вас за таинственная херня в мешке? — повернувшись, спросил я Алексея. Тот вопросительно глянул на командира, Дронов утвердительно кивнул. Алексей, ухмыльнувшись, пояснил: — Это называется хорошим уловом, земеля.
Я не понял, чему снайпер так радовался. Его друзья погибли, один только что умер у него на руках, а он, как умалишенный, скалит зубы и хвастается «уловом».
— Извини, что работали втемную, — продолжал Алексей. — Нам надо было спеленать конкретного языка.
— Что?!
— Мы взяли главного чужака.
— Четырехглазого генерала? — поинтересовался я.
— Нет, совсем иного чужака. Четырехглазые твари у них вместо собак. Как у нас раньше были охотничьи псы, которыми волков да медведей травили, так и четырехглазые у них. Просто свора голодных псов, только поумнее. А этот, в мешке, особенный. Именно такие, как он, управляют ордой четырехглазых.
— И что дальше? — изумился я.
— А дальше Левин со своими большеголовыми очкариками выудит из него всю нужную информацию, — Алексей мрачно зыркнул на мешок. — И мы будем знать, как с ними бороться, чего они боятся, ну и прочее. Понял теперь, почему такая каша заварилась?
Да, теперь я понял. Эти ребята были настоящими смертниками. Шансы, что они смогут выполнить свою миссию, были мизерны. Наши парни полегли не зря. Операция, которую задумал без разрешения Командора Волкова Советник Броуди, действительно была смертельно опасной, авантюра чистой воды. Теперь я совсем другими глазами посмотрел на Дронова. Его поведение, безразличие к своей и чужой жизням становилось объяснимым.
Как, впрочем, и то, почему чужаки сражались, как берсеркеры, почему так любили погонять жертву, прежде чем прикончить. Они были просто зверьми.
Им давали команду «фас!», и они послушно ее выполняли.
