Андрей Мелехов - 1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера?
Обзор книги Андрей Мелехов - 1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера?
1941: Козырная карта вождя – почему Сталин не боялся нападения Гитлера?
Посвящается простым солдатам Великой войны —
Якову Базаркину и Петру Терехову
Предисловие Виктора Суворова
Где-то на изломе веков один хороший приятель похлопал меня по плечу и выразил сочувствие: через пару лет грянет новое тысячелетие, и никого больше вопрос о начале Второй Мировой войны интересовать не будет.
Почему-то многим представлялось, что в новом веке у людей интересы будут совсем другими. Сам я, кстати, в этом тоже был твёрдо уверен, но ошибся, как и мой хороший приятель. Интерес к войне не угас. Наоборот – ярость сражений, накал страстей растут.
За первый десяток лет нового тысячелетия книг о начале войны выпущено столько, что упомнить все, тем более – их прочитать, просто не получается. А второе десятилетие грозит быть ещё более плодотворным. Среди массы публикаций о начале войны, среди этого мощного потока, есть книги, которые пропустить нельзя. Одна из этих книг настолько выламывается из общего ряда, что мимо неё пройти мы все не можем и не имеем права.
Представляю: Андрей Мелехов «Большая война Сталина».
Меня лично книга потрясла объёмом материала. Только тот, кто сам пробовал искать, находить, сортировать информацию о начальном периоде войны, способен оценить вклад Мелехова в наше общее дело. Ведь его книга – это энциклопедия! Где ещё найти столько кропотливо собранного, с любовью по полочкам разложенного материала о том периоде? Ни Академия наук, ни Институт военной истории Министерства обороны за 70 лет, которые прошли с момента германского нападения, не сделали ничего подобного. А тут – об армиях и корпусах, о дивизиях и бригадах, о генералах и штабах, о танках и самолетах, о пушках и снарядах, о количествах и качествах.
Но это первое впечатление. А когда вникаешь в тексты, то проникаешься ещё большим уважением к человеку, исполнившему воистину титаническую миссию. Кто бы, например, додумался сверять переводы дневников Геббельса? Додумался Мелехов. И показал, как даже маленькие небрежности могут приводить к значительным искажениям исторической правды.
Книги Мелехова – не нудный академический трактат, а обстрел объекта с разных направлений перекрёстным огнём. Одну и ту же ситуацию он показывает с точки зрения боевого командарма и с точки зрения артиста цирка, из вагона уходящего на войну эшелона и из кабинета Генерального штаба. И что удивительно: с командного пункта армии, которая тайно перебрасывается к границе, и с арены цирка, с приграничного аэродрома и из палаты тылового госпиталя открывается все та же картина. Описание судьбы женщины-стоматолога или артиллерийского лейтенанта объясняет нам гораздо больше, чем сто томов научных изысканий академических институтов.
Андрей Мелехов ставил перед собой почти непосильную задачу. Он её успешно решил. Совершенно сознательно не берусь пересказывать его книгу. Её надо читать. Её аршином не измерить, глубин её не исчерпать.
От автора
С ранних лет я питал интерес к истории Второй Мировой войны (именно так – с большой буквы, как это делают во всём мире, я буду называть её в моей работе). Её страшный каток проехался и по нашей семье. Мой дед Яков Базаркин был ранен на Курской дуге – так, что потом год пролежал в госпиталях. Мой дед Пётр Терехов – наводчик противотанкового орудия («дуло длинное – жизнь короткая») – умер от ранения в грудь в полевом госпитале в том же 43-м. Пётр Петрович никогда не видел своего сына – моего отца, который родился спустя два месяца после его ухода на фронт. Возможно, именно поэтому Михаил Петрович и собрал целый шкаф военных мемуаров, исторических исследований и художественной литературы, посвящённых этой теме. Взрослея, я по мере сил пополнял отцовскую библиотеку. Надо сказать, что ещё в юности, читая воспоминания советских полководцев – Родимцева, Катукова и Жукова, касавшиеся начального периода Великой Отечественной войны, досадуя на Сталина, из-за недальновидности которого немцам удалось застать Красную Армию врасплох, я часто ловил себя на мысли, что упускаю что-то очень важное...
Чем объясняла неудачи 1941 года советская, а вслед за ней и зарубежная историография? «Стандартный» набор причин хорошо известен практически каждому:
1. На СССР напали внезапно, без объявления войны.
2. Красная Армия была не готова к отражению нашествия, в ней шли реорганизация и перевооружение.
3. Её командование было ослаблено предвоенными репрессиями и качественно уступало немецкому.
4. Привычно упоминают параноидального волюнтариста Сталина, не слушавшего предупреждений Зорге/«Красной капеллы»/Черчилля и мудрого, но не имевшего необходимых полномочий Жукова, являвшегося в то тревожное время начальником Генерального штаба. Сразу вспоминаются знакомые штампы – вроде «Не поддаваться на провокации...» и «Малой кровью, на чужой земле...»
Совершенно случайно, примерно в 1994 году, я купил на книжной раскладке две книжечки в бумажном переплёте – «Ледокол» и «День М» Виктора Суворова (Владимира Богдановича Резуна) – бывшего офицера Главного разведывательного управления советского Генштаба, вынужденного бежать на Запад. Очень кратко напомню об основных положениях его работ, всколыхнувших профессиональную историческую общественность – как российскую, так и зарубежную:
– Сталин сделал всё, чтобы привести к власти Гитлера и развязать новую Мировую войну; после взаимного истощения воюющих капиталистических хищников советский диктатор планировал напасть на фашистскую Германию и «освободить» Европу, совершив со всем континентом то, что в итоге получилось сделать только с его восточной и центральной частью;
– напав первым, Гитлер случайно упредил Сталина на две недели: советский «День М» приходился на 6 июля 1941 года;
– неудачи начального периода войны – результат гигантского скопления советских войск перед границей и незаконченного развёртывания перед началом агрессии (примерно половина советской группировки находилась на марше или в эшелонах, следовавших к западной границе);
– вопреки сочинённым советскими историками уже после войны сказкам, Красная Армия имела подавляющее количественное (а порой и качественное) превосходство в танках, самолётах и артсистемах. Хватало у неё и вполне подготовленного личного состава, а также грамотных молодых командиров. Вопреки устоявшемуся мнению, предвоенная чистка офицерского корпуса пошла ей на пользу, избавив от часто бездарных и полуграмотных «красных маршалов».
Не приходится удивляться, что труды Резуна-Суворова вызвали резкую реакцию подавляющего большинства советских, английских, американских и израильских историков, десятилетиями получавших степени, зарплаты и гонорары за изложение совершенно иной версии событий. В 1995 году, во время учёбы в американской аспирантуре, мне довелось побеседовать на эту тему с пожилым военным историком из университета Манкато (Миннесота). Я был удивлён его бурным профессиональным неприятием работ Виктора Суворова. И это при том, что он не привёл никаких значимых возражений против теории Резуна, чем вызвал скепсис уже с моей стороны. Как выяснилось впоследствии, подобное отношение «профессиональных» историков по обе стороны океана оказалось довольно типичным. Это, кстати, сводит на нет обвинение сталинистов и «патриотов» в том, что Резун сочинил свои «пасквили» по указке некоего абстрактного «Запада». Американские, английские и большинство немецких официальных историков (а также официальных лиц: это я понял из разговора с нынешним немецким послом в Украине – кстати, историком по образованию) относятся к нему примерно так же, как и официальные российские. Не найдя весомых контраргументов – по крайней мере таких, что убедили бы в неправильности его выводов вашего покорного слугу, – профессионалы исторической науки, тем не менее, обильно полили Суворова грязью. «Дилетант», «предатель», «лжец», «ревизионист» – это, пожалуй, типичный набор характеристик, которыми его награждали защитники «канонической» версии истории Второй Мировой войны.
Будучи скептиком по натуре, я полтора десятилетия шёл к формированию собственного окончательного мнения по поводу изложенного в «Ледоколе», «Дне М» и других книгах Резуна-Суворова. Сейчас, когда у меня появилось свободное время, я решил попробовать повторить в «домашних условиях» то, что сделал сам Владимир Богданович, воспользовавшись исключительно опубликованными, широко доступными источниками. Я из принципа использовал только те книги, которые имеются в моей не самой, наверное, богатой домашней библиотеке, а также Интернет. На создание трёх книг, составивших аналитический цикл «Большая война Сталина», я потратил два года.
Суть поставленного мной эксперимента заключалась в наглядной демонстрации (или наоборот – отрицании) одного простого факта: чтобы проверить правдивость утверждений Резуна-Суворова, совсем не обязательно иметь привилегированный доступ в закрытые архивы Российской Федерации. Нужно просто ещё раз внимательно перечитать работы, изданные большей частью ещё в советское время. Для чистоты эксперимента я не касался упомянутых выше книг Суворова три года – чтобы избежать фактора «подсознательной подсказки» при чтении тех же источников, что использовал и он сам.
