Родник холодный (СИ) - Панкратов-Седой Борис

Развитие событий показало, что противник вовсе не собирается идти на прорыв — первые самые «золотые» минуты для этого противник потратил на затянувшийся надолго обстрел, в значительной степени бессистемный, не концентрируя своего огня ни на одном из направлений. Тогда Полковник стал усиливать первую линию обороны, направляя туда резервы, а вторую линию пока оставляя на позициях, в скором времени планируя вывести её в резерв. Форсирования противником реки он опасался менее всего, но держал такую вероятность у себя в уме и послал к реке одного наблюдателя.

— Сержант! Ко мне! — скомандовал он на ходу в сопровождении двух легионеров автоматчиков — его личных ординарцев, направляясь к зернохранилищу, мимо ремонтных боксов, где расположился его резерв, — Сержант, одного бойца, который пошустрей, отправь к реке наблюдателем! В случае обнаружения противника — бегом сюда!

Полковник поднялся по винтовой лестнице на крышу зернохранилища.

— Дай-ка сюда! — Полковник забрал у легионера, находившегося на крыше, снайперскую винтовку.

Полковник приложился к прицелу, стал рассматривать через прицел июльскую ночь в направлении вероятных позиций противника. Уже гораздо реже и вспышки огня загорались, и раздавались звуки от выстрелов. Все это указывало на то, что обороняющиеся в долгу не остались, начав ответный огонь.

— Ага…, — довольно произнес Полковник, — притихли суки. Ну, ничего, ничего… с рассветом дам вам просраться. У меня боекомплекта хоть жопой жуй! Я вам утром Хиросиму устрою! Их пулемет работал по-прежнему со стороны кукурузы?

— Пулемет уже не работал, с того раза, как вы ушли, Полковник, — ответил легионер.

— Ага… Или обосрались уже, или меняют позицию? Это вряд ли. Никуда они пулемет не двинут оттуда. Там для них лучшая позиция для пулемета на возвышенности. Гребанная кукуруза! Надо было сжечь ее к едреной матери! Надо было сжечь всю эту гребанную кукурузу к едреной матери! Продолжай наблюдение!

К ремонтным боксам стали поступать раненые. К трем гражданским добавилось еще трое легионеров, двое из них в бессознательном состоянии. Раненые поступали один за другим. У последнего было тяжелое ранение в грудь и в голову.

Доктор Валдис запрокинул раненому голову, поднял подбородок, выдвинул раненому челюсть. Прислонив ухо попытался определить на слух наличие дыхания. Приложил три пальца к сонной артерии. Поднял раненому большим пальцем верхнее веко.

— Этот все, — сказал доктор и обратившись в Лёвке добавил, — Взяли!

Они взяли убитого за руки и ноги, отнесли в дальний угол боксов. Туда, где собралась большая группа гражданских, стоящих и сидящих на бетонном полу. Когда доктор и Левка положили убитого рядом с ними, в группе гражданских навзрыд запричитала какая-то баба.

— Нужны инструменты из операционной, — сказал он Лёвке, когда они вернулись к раненым. — Смотри, если этот придет с сознание и начнет кричать от боли, сделаешь ему укол — все что есть. Вот сюда в плечо. Вот этот шприц. Сможешь?

Лёвка молча кивну.

— Я к Полковнику! — сказал Валдис и вышел.

Валентина двигалась не быстрее десяти сантиметров на каждые десять ударов своего сердца, ползком в направлении убитого часового, лежавшего на периметре охранения. Она продвинулась вперед на расстояние примерно в пятьдесят метров от конюшни. В это время тучи, скрывавшие Луну на небе, рассеялись, и стало светлее. Трава, в которой ползла она, по крайней мере, могла служить ей хоть каким-то укрытием, но утоптанная дорога периметра охранения, на которой лежал часовой, являлась совершено открытым местом. Она замерла в раздумье — стоит ли ей двигаться дальше.

Отделение, занявшее позиции внутри МПП, вело бой с противником уже в течении двух часов, когда к ним пришло подкрепление в составе еще одного отделения. Потерь не было. Нес ли потери противник — об этом можно было только догадываться. Часть прибывшего подкрепления заняло позиции в соседнем с МПП двухэтажном доме и сразу открыло огонь по ориентирам, полученным от сержанта, командовавшего первым отделением.

Двое из легионеров из состава вновь прибывших подгоняли Лёвку, собиравшего в коридор все из медицинских инструментов и медикаментов, что он мог найти в разгромленном МПП. Лёвка расстелил посередине коридора три простыни и сваливал всё на них в кучи: скальпели, пилы, иглы, щипцы, пинцеты, зажимы, ещё шприцы, марлю, бинты, вату, антисептики, ещё перевязочный материал и много-много больших коробок с медикаментами, средних по размеру коробок и коробочек, пузырьков… Лёвка греб всё подряд.

— Быстрее черт хромой!

— Пока обстрела нет!

Ударила автоматная очередь по стене МПП. Несколько попаданий влетело в окно.

Трах-тах-тах-тах-тах!!! Посыпалась со стены краска и штукатурка!

Все трое присели.

Трах-тах-тах-тах-тах!!! Трах-тах-тах-тах-тах!!! Ударили в ответ легионеры, занимавшие позиции возле окон.

Глаза часового были вытаращены, рот открыт, руки разбросаны в стороны. Его автомат лежал рядом с ним. Валентина прижалась к земле рядом с убитым, медленными движениями, отстёгивая передние липучки на разгрузке, пошевелила её, почувствовала тяжесть, прощупала её изнутри и поняла, что разгрузка с бронеплитой. Расстегнула боковые липучки, ухватилась за петлю, находившуюся у горловины со стороны спины, потянула. Ничего не вышло. Пришлось медленно-медленно переворачивать тело спиной вверх. Потянула. Разгрузка поддалась. Она ощупала карманы убитого. Вытащила его удостоверение «легионера» с фотографией, совершенно уже бесполезное и для него и для неё. Вернула удостоверение в карман.

Валентина продела правую руку в горловину разгрузки, как можно глубже — до самого плеча и, держа автомат АК47 в той же правой руке перед собой, стала отталкиваться от земли левой, отползать назад. Когда до стены конюшни осталось метров пять, она резким броском преодолела это расстояние.

Трах-тах-тах-тах-тах!!! Только сейчас ее заметили те, кто сидел в засаде по ту сторону периметра охранения. Расстояние метров сто пятьдесят.

Трах-тах-тах-тах-тах!!! Трах-тах-тах-тах-тах!!! Полетело со стороны обороняющихся. Но совсем не туда.

За конюшней располагался загон для лошадей — большое открытое пространство. Дальше были дома, в которых заняли оборону легионеры.

Двигаясь в траве вдоль ограды загона, Валентина думала о том, что ей теперь нужно скрытно миновать линию обороны. И нужно это делать сейчас, пока темно. Когда рассветет, этого сделать будет уже невозможно. От загона, ползком в высокой траве, вдоль периметра охранения, между двух огней, к заднему двору того дома где осталась гореть в окне керосиновая лампа. Тем же путем обратно. Другого пути у неё нет. Скоро рассвет. Времени в обрез.

— Не разводи мне тут панику! — зашипел зловещим полушепотом Полковник в ухо доктору Валдису.

Полковник незаметным движением, для двух своих ординарцев-автоматчиков, дернул доктора за край рукава и, придерживая его так, отвел в сторону подальше, чтобы не было слышно их разговора.

— Никакие это не «красные»! — продолжал шипеть Полковник, сверля доктора глазами, с трудом сдерживая себя, чтобы не перейти на матерную речь, — Если бы это были «красные», они подогнали бы сюда три-четыре БТР-а и минометную батарею. Через час они были бы уже здесь! — он показал пальцем на землю под собой, — Еще через час, хорошо, если от "Легиона" осталось бы десять человек. Это не «красные». Не паникуй!

— Тогда кто это? — доктор вырвал свой рукав из рук полковника и поправил манжет.

— Вон, пойди, спроси их. — Полковник показал рукой в сторону противника, — Кто не знаю. Местные это точно. Махновская банда. Какая не знаю. Пошлю разведку, как просветлеет. Там будет видно — кто, что и как.

— У тебя же…! — воскликнул Валдис, и тут же стараясь не повысить излишне голоса, понизил тон, в котором сквозили нотки претензии, — …со всеми мир у тебя. Со всеми ровно — говорил ты.