Ник Кайм - Падение Дамноса
— После поражения их авангарда несколько некронских фаланг выдвинулись в нашу сторону, — сказал Дацеус.
С гибелью Творца Грозы все подконтрольные лорду некроны словно впали в оцепенение. Они замерли там, где находились, не желая или не имея возможности нападать на Ультрамаринов. В таких условиях нейтрализовать их стало намного легче. Поначалу казалось, что некроны отступают, но вскоре другие их группировки, атаковавшие удаленные от города регионы, изменили направление своего движения. Похоже, инициативу перехватила еще одна ячейка командования некронов. Ультрамаринов сочли угрозой, которую нельзя игнорировать.
Сикарий бросил мимолетный взгляд на планшет. Все его внимание было устремлено к горизонту, где скапливались и перегруппировывались новые и новые силы некронов. Их были тысячи.
— Удар гладия наконец привлек их внимание, — улыбнулся капитан, но Праксор ощутил в его улыбке натянутость.
Приближалась буря, накатывая со стороны гор. Нижние потоки воздуха уже закручивались в тундре. Скоро они породят настоящий шквал.
— Даже если Жиллиман все еще с нами, — произнес Дацеус, — мы не можем бороться с ними всеми.
Сикарий шагнул вниз со своего каменного постамента.
— И тем не менее мы по-прежнему должны остановить их. Погода меняется в худшую сторону. Используем это с выгодой для себя.
Сержанты полукругом выстроились перед капитаном. Львы вместе с Дацеусом стояли чуть в стороне. Трайан слился с тенями, отрешенный от остальных, но всенепременно бдительный. Позади, возвышаясь надо всеми, стоял Агриппен. Второй дредноут, Ультраций, остался с отделениями, ожидавшими за пределами развалин храма.
Загремел модулированный голос Почтенного:
— Шансы на победу против такой армии ничтожны, брат-капитан.
Сикарий поклонился мудрому, хоть и очевидному выводу Агриппена.
— Мы по-прежнему — гладий, Почтенный, и своим первым ударом мы только нашли брешь в броне нашего недруга. Приложив большую силу, мы сможем добраться до его плоти и внутренностей.
Агриппен зашевелился, сервоприводы натужно загудели, передвигая его массивное тело. Кто-то из сержантов отошел на несколько шагов, дабы не быть раздавленным.
— Ты подразумеваешь «ударить в сердце».
Сикарий был полон воинственности.
— Я подразумеваю «вырвать сердце».
Он указал в сторону серебристой армады, двигавшейся к позициям Ультрамаринов. Огромные пирамидальные конструкции затмевали собой горизонт, но, по-видимому, они следовали по иному, не столь прямому маршруту.
— Причина и следствие — вот вся суть этих существ. Что бы мы им ни сделали, они соответствующим образом отреагируют. — Капитан сжал кулак. — И это — их слабость, которую мы можем обернуть против них. Сила сошлась с большей силой. Нужно приложить ее в правильном месте, и враг откроет нам свое сердце. Тогда они станут уязвимы.
Заговорил брат-сержант Солин:
— Скажи, куда нам следует нанести удар, капитан, и мы все сделаем.
Одобрительно кивнув своим командирам, Сикарий ткнул в экран планшета, показывавшего ядро сил некронов.
— Сюда, прямо в центр. Всем, что у нас есть.
Пальцами левой руки он изобразил клинок.
— Это, — сказал он, — войско некронов, исполнительное, но предсказуемое. А это, — добавил он, сложив правую ладонь в кулак, — мы. Наши тяжелые орудия привлекут их внимание. Воспользуемся их собственной тактикой — будем держать оборону. Некроны, прекрасно осознавая свою превосходящую огневую мощь, начнут наступать. — Клинок стал приближаться к кулаку. — Когда придет буря, она скроет из виду и наши позиции, и наши истинные намерения.
— А каковы наши истинные намерения? — спросил Праксор, не видя логики в этом плане.
Сикарий улыбнулся и выставил из кулака два широко расставленных пальца, обхватив ими другую руку.
— Пока наши опустошители вместе с дредноутами будут оттягивать на себя внимание некронов, ты, брат, я и Непоколебимые, — сержант Солин коротко кивнул, — атакуем с флангов и пробьем дыру к самому их сердцу.
Праксора это нисколько не убедило, но он счел нужным оставить свои сомнения при себе. Он не был Сикарием и не видел тех битв, которые прошел капитан. Его долг — подчиняться и сражаться до самого конца за Вторую роту, орден и лорда Калгара.
Сикарий подобрал свой боевой шлем, лежавший возле него на разбитой каменной плите, тем самым давая понять, что тактический инструктаж окончен. Он обернулся к Трайану, держа увенчанный гребнем шлем в руках. Опустившись на колено, капитан произнес:
— Благослови нас, капеллан, ибо мы идем на войну.
Позади Сикария остальные сержанты последовали его примеру и преклонили колени перед Трайаном. Праксор сделал это последним. Агриппен уловил его задумчивый взгляд и тоже согнулся в сторону капеллана, насколько позволял его громоздкий саркофаг.
Сикарий предлагал смертельный вариант. Вторая рота и так потеряла уже слишком многих.
Образы погибших боевых братьев всплывали в сознании Праксора. Щитоносцы всегда были на передовой в бесчисленных сражениях во славу роты и Ордена, но никогда прежде им не приходилось так туго, как на Дамносе.
«Я — клинок моего капитана, — повторял Праксор слова священной клятвы, которую он давал на церемониях принятия его во Вторую роту и возведения в звание сержанта. — Я его воля и кровь, его гнев и его отвага».
Но даже когда тень Трайана накрыла его и он опустил веки, дабы принять благословение, Праксор так и не смог прогнать свои сомнения. Никакие известные ордену катехизисы или литургии не смогли бы с этим ничего поделать.
После благословения Сикарий отпустил офицеров. Впереди раскинулись руины, где предполагалось закрепиться. К тому моменту, как Ультрамарины достигнут их, размышлял он, буря уже начнется и перекроет видимость. Стоит им выйти на позиции, как атака последует незамедлительно.
Львы уже выдвинулись в центре боевого построения. Дацеус сошел с места последним. Сикарий окликнул его:
— Брат.
Дацеус остановился и обернулся. Он как никто другой заслужил статус ветерана. На прошлой войне он потерял левый глаз — теперь его заменил бионический протез. Левая рука сержанта была облачена в грозную силовую перчатку, реликвию, дарованную ему за одну из ранних кампаний. Вязь из рубцов и шрамов покрывала его лицо. Регалий и печатей чистоты на его изрядно поношенных доспехах было ничуть не меньше, чем полученных в боях трещин и сколов.
Он всегда был рядом с Сикарием, и капитан доверял Дацеусу больше, чем кому-либо другому. Тот отвечал ему взаимностью.
— Тогда, на «Возмездии Валина», перед высадкой… Я ошибался.
— Да?
— Я сказал, что у нас почти нет шансов на победу. Я ошибался.
Дацеус нахмурился, пытаясь понять, что с тех пор изменилось.
— Они машины, брат. Они не могут нормально функционировать без руководства. Когда я сразил лидера их авангарда, остальные отступили. Это затронуло их.
Дацеус кивнул, припоминая.
— При этом в отличие от зеленокожих они все выполняют строго определенную роль. Один не может встать на место другого.
— Вот именно, брат. Если я смогу вывести из строя их центральную ячейку командования, это поразит всю их военную инфраструктуру. Они будут разбиты.
От такой мысли глаза Дацеуса сузились.
— Невероятная победа.
— Добытая Второй ротой, — закончил за него Сикарий.
— После такого положение Агеммана станет крайне шатким.
Сикарий помрачнел, будто слова ветерана оскорбили его.
— Я служу во славу ордена, Дацеус, как и все мы.
Сержант с поклоном принял замечание.
— Конечно, капитан. Мы — потомки Жиллимана. Его наследие — светоч, которым мы озаряем тьму Галактики.
— Ты говоришь как Элиану.
— Это одна из его проповедей. По крайней мере, ее часть. — Несколько рун зажглись на визоре шлема Дацеуса. — Боевая группа на позиции согласно вашему приказу.
Сикарий надел свой шлем и пристегнул его к доспеху. С шипением выровнялось давление. Его голос, донесшийся из вокса, был полон решимости и твердости:
— Тогда пусть готовятся. Слава ждет нас, брат, и Жиллиман взирает на это.
Глава одиннадцатая
Вода была холодной, но совершенно не бодрила. Аданар еще раз ополоснул лицо — легче не стало.
Он находился в помещении бывшего оперативного центра командующего Тарна, развороченном бесконечными бомбардировками. Теперь оно сильно отличалось от того, каким было меньше года назад. Большинство несущих конструкций оказались оголены, словно металлические ребра какого-нибудь умирающего зверя. Пробоины от попаданий некронской артиллерии уходили глубоко в фундамент, отдельные части строения превратились в горы каменных обломков. Мрачное лицо Аданара отражалось в мертвых, покрытых толстым слоем пыли экранах. Он словно постарел на два десятка лет с начала вторжения; по крайней мере, выглядел он именно так.
