Олег Кулагин - Московский лабиринт
Мы перепрыгиваем через груду тел охранников и выскакиваем в просторный, ярко освещённый зал. Лишь тогда из коридора вслед начинают разноголосно стрекотать «вайперы». Мы бежим, петляя и пригибаясь.
Перекошенные лица посетителей и продавцов таращатся на нас из-за витрин и стеллажей. Истерические женские вопли. В довершение всего – несколько уцелевших охранников «Матрикса» встречают нас огнём. Правда, АКМы сразу смолкают – трое наших ребят, затесавшиеся в толпе, вооружены лишь «керамиками», но действуют слаженно.
И всё-таки мы по-прежнему в ловушке. Разве что она стала больших размеров. Стальные жалюзи на окнах опущены, входные двери заперты.
– Где взрывчатка?! – орёт Иван, хватая за грудки раненого охранника. Из горла у того булькает и на подбородок стекает красная пена.
– Оставь его, – говорю я. В горячке майор совсем не заметил у витрины открытый ящик.
Трое наших огнём из захваченных автоматов сдерживают «виртанутых». Иван бежит с ящиком в дальний конец зала и начинает крепить на жалюзи мягкие, похожие на пластилин бруски.
Я прячусь за стеллажом из бронестекла. Чувствую себя уже лучше, но толку от меня всё равно немного. Поэтому я делаю то, что по силам. Успокаиваю граждан. Чтобы сидели тихо и не мешали:
– Не волнуйтесь, всё под контролем. Спецоперация Интерпола…
– Сетевых хулиганов ловите? – въедливо лыбится длинноволосый субъект в коричневой бандане. Поперёк чёрной футболки – белая надпись «Софт с лицензией – деньги на ветер».
Надо же, идейный попался. Из тех, чья идейность ограничивается болтовней на кухне или в анонимных сетевых конференциях…
Что бы ему соврать? Вот ещё, голову ломать…
– Пресекаем самогоноварение в особо крупных размерах. Понял, мальчик?
«Мальчику» уже за тридцать, но под моим взглядом он сразу сникает и становится тише воды ниже травы.
Если б я и себя могла так же легко успокоить. В голове будто часы тикают. Сколько секунд у нас осталось?…
Одно хорошо. Больные руки начинают понемногу слушаться. Щупаю предплечье. Как раз там по касательной прошлась пуля…
Даже не верится! Рана затянулась! На рукаве дырка, а на коже – ни следа.
Иван отгоняет людей подальше от готового к взрыву окна. «Идейный мальчик» с проворством таракана забирается в узкую щель между столом менеджера и стеной. И как он, бедняга, сумел туда втиснуться?
Дистанционный взрыватель в руках майора. Что-то у него не выходит… Ну же, ну! Сейчас всё решится!
Словно почуяв это, «виртанутые» бросаются в атаку. И происходит невозможное. Они прорываются сквозь огонь трёх «Калашниковых». Вздрагивают от прямых попаданий, какие-то красные куски вылетают из тел, но они не останавливаются. И с радостными воплями косят очередями всё вокруг.
Пули звенят по металлу, стучат по бронестеклу, словно стая рассерженных шершней, носятся в воздухе. И жалят, жалят насмерть вжимающихся в пол людей. Крики, стоны… Какой-то обезумевший мужчина бросается через зал, но тут же падает.
Одна из пуль бьёт в стереопроектор на потолке, и там что-то срабатывает. Розовые прозрачные птицы бесконечной стаей летят через весь зал, кружатся, словно последняя галлюцинация, над ранеными и убитыми.
Два «Калашникова» уже молчат. То ли патронов нет, то ли наших ребят подстрелили. Я ползу к ним на выручку. По-прежнему слаба, как привидение, но нажимать курок я могу. Чужой «вайпер» в моих руках оживает, выплёвывая короткую очередь, и сразу затихает. Магазин почти пустой…
Гэймеры не обращают внимания на раны. Идут в полный рост. Сквозь витрину я хорошо их вижу. А они меня – пока нет. Бронестекло с их стороны – непрозрачное.
Но почему их так много? Двенадцать! А должно остаться меньше восьми. Я присматриваюсь. И не верю. Впереди, ковыляя на полуперебитой ноге, вышагивает… тот самый парнишка, который убил Семёна. И который сам умер на наших глазах! Сейчас он уже не бледный, а землисто-серый. Как и положено мертвецу. Кровь давно вытекла через пробитую артерию…
Стрекочут «вайперы», последний наш АКМ замолкает. Парнишка ловко перекидывает искалеченную ногу через стальной прилавок и целится в оцепеневших от ужаса посетителей. Синеватые губы улыбаются, а блёклый, пустой взгляд шарит вокруг, будто ощупывая зал:
– Танюша! Выходи! Иначе мы на фиг порешим всех твоих монстров.
В подтверждение он стреляет, и кто-то за прилавком хрипит в агонии. Отчаянный женский крик.
– Хватит! – ору я и начинаю подниматься. Что там у Ивана, неужто взрыватели не сработали?
– Отлично, Таня, отлично! – радуется «виртанутый». – Руки вверх – только медленно! И иди к нам.
В руке у меня ГШ-19, последний довод в моём арсенале. Но серо-синеватый парнишка пока его не заметил. Сейчас я видна только по плечи.
– Ты ведь уже умер…
– Хорошо иметь жизнь в запасе, – скалится покойник. Остальные гэймеры держат меня на «мушке».
В эту секунду моя рука оказывается на уровне окошка в витрине. Пистолетом я распахиваю его и одновременно жму спусковой крючок. Успеваю сделать только два выстрела. Сзади кто-то рвёт меня за куртку и валит на пол. Плоский желтоватый брусок перелетает через витрину и почти сразу грохот бьёт по барабанным перепонкам. Рвануло и спереди, и сзади, со стороны заминированных жалюзи.
Я трясу головой. Повезло. Витрина из бронестекла перекосилась, взялась сеткой трещин, но устояла. По ту сторону, сквозь клубы дыма и пыли – забрызганные кровью куски тел.
– Так-то надёжнее, – цедит Иван. Я оборачиваюсь. Искорёженные стальные полоски ощетинились, словно иглы громадного дикобраза. В жалюзи зияет дыра. Мышеловка приоткрылась.
Бежим к выбитому окну.
Несколько пуль свистят вслед. У самой дыры поворачиваю голову. Серый парнишка ползёт на руках. За ним вместо нижней части тела волочатся какие-то багровые ошмётки. Он ловит мой взгляд и пытается перезарядить «вайпер». Но пальцы уже не слушаются. Паренёк кривит губы в беспомощной улыбке:
– Двадцатый уровень – самый трудный…
Розовые, причудливо искажённые птицы летят над ним, почти касаясь крыльями. Словно выпивают остатки жизни. Полупрозрачное виртуальное вороньё…
ГШ-19 вздрагивает в моей руке. На сером лбу вспучивается дыра, и только тогда паренёк затихает.
«Game over», мальчик…
Рядом с «Матриксом» есть большая автомобильная стоянка. Разумеется, охраняемая. Только обошлось без жертв. Охранников не оказалось на месте. Наверное, после взрыва они решили наблюдать за крутыми разборками с безопасной дистанции в машине напротив компьютерного центра, плохо, что нет и двоих наших – тех, что должны были ждать.
Раздумывать некогда. Иван пальнул в дверцу ближайшего «форда-максимуса», выбивая замок. Сигнализация «форда» и соседних машин отозвалась истошным завыванием, но это уже мелочь.
У «максимуса» – электронное зажигание. Майор с мясом выдрал пластмассовую приборную панель и в нужном месте подсоединил к процессору микросхемку. Универсальный декодер – полезная вещица, когда имеешь дело с навороченными западными «тачками».
Спустя пару секунд мы уже мчались, подпрыгивая на выбоинах московских улиц. Я не знала куда, но лишь бы подальше от «Матрикса».
Над городом медленно сгущались сумерки. Мы выехали на проспект Мира. Здесь, в уцелевшей части города, движение довольно интенсивное. Я всматривалась в экранчик заднего обзора. «Хвоста» нет.
Ещё через несколько кварталов Иван сбавил скорость, чтобы не привлекать внимания. Левой рукой стащил шапочку и вытер ею лоб.
Неужели нам удалось выскользнуть? Даже самой не верилось. А ещё я подумала, что кто-то из тех троих, прикрывавших нас в торговом зале, вполне мог быть жив. А мы даже не пытались их спасти.
Посмотрела на Ивана. Сейчас его лицо казалось непроницаемой маской. Не знаю, что он чувствовал, но могу догадаться. Четыре жизни заплачено за наш визит к Митяю. Слишком дорогая цена за «разведку боем». Не считая убитых и раненых «гражданских».
– Таня, кажется я… – начал майор и вдруг затих. Резко свернул в боковой переулочек и ударил по тормозам – если б не ремни безопасности, меня, наверное, размазало бы по лобовому стеклу.
– Ты чего?! – выпалила, ослабляя вдавившиеся в тело ремни. «Хвост» он заметил, что ли?
Иван молчал, глядя куда-то перед собой. Будто на него столбняк напал.
– Что случилось? – непонимающе пробормотала я. Осторожно коснулась его плеча…
И получила локтем в бок.
В глазах потемнело, и на несколько секунд я превратилась в безответный кусок плоти, скорчившийся и хватающий ртом воздух.
Когда способность соображать вернулась, моя правая кисть была пристегнула наручниками к двери, левая – ремнём безопасности прикручена к креслу. ГШ исчез из кобуры.
– Иван… – выдавила я, с ужасом заглядывая в его пустые глаза.
