Эрин Боуман - Замерзший (ЛП)
Когда Звон снова бьет вечером, Бруно сопровождает нашу команду в очереди за едой. Мы снова наблюдаем за людьми перед нами, которые забирают полоски сухого мяса, прежде чем рассеяться. Но вместо того, чтобы разбредаться, как это было ранее, многие направляются к лестнице. Половина из них очень молоды и невысоки, они на своих плечах несут матерчатые мешки. Старшая часть группы, состоящая в основном из мужчин, сжимают ножи и копья. У большинства из них лица смазаны дегтем как это было у Титуса, когда мы впервые встретились, они маскируются, чтобы слиться с ночью.
- Куда они идут? - спрашиваю я Бруно.
- На ‘аботу, - отвечает он, не глядя на меня. – Мусо’щики и Охотники ‘аботают по ночам. Ка'дый божий день.
- Хуже, когда те'е не повезло и п’иходится ‘аботать на двух ‘аботах - ворчит парень, убирающийся рядом.
- Да уж, быть Размножителем ‘еально му'орно, - обрывает его Бруно.
Парень тянется рукой к рукоятке своего ножа. Его кожа такая темная, что ему не требуется маскировка. Выглядит он примерно на мой возраст, но трудно быть уверенным, потому что у него поднят капюшон, и он отбрасывает большую тень на его лицо. Я думаю о девушке, которую видел во время утреннего Звона, и о детях, которые были с ней и мне кажется, я знаю, в чем состоит работа Размножителя в Бурге. Даже притом, что концепция одна и та же, здесь все выглядит как то хуже, чем в Клейсуте.
- Предоставь мне возможность встретиться с Титусом, - говорю я Бруно. - У меня есть предложение.
- Он не заключает сделок со Жнецами.
- Даже если они знают, как открыть «Комнату Свистов и Жужжаний»?
Бруно сжимает губы и вытаскивает меня из очереди. Я смотрю через плечо на команду, и Сэмми подмигивает мне, когда меня уводят. Между нами есть незавершенный, затяжной спор, но я знаю, что он видит те же перспективы в том, что я делаю, и на этот раз это здорово иметь поддержку.
ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
- МОЯ ДВЕ’Ь ЗА ВАШУ СВОБОДУ? - повторяет Титус, после того как я сделал предложение.
- Таков план.
- Откуда мне знать, а вд'уг ты соби’аешься отп’авить сюда еще больше Жнецов?
Я даю ему такой же ответ, какой он дал Бри, когда она противостояла его людям:
- Тебе просто придется довериться мне.
Титус чешет затылок.
- Не у'ерен, что смогу это сделать.
- Мы не с ними, и я могу тебе это доказать, когда мы откроем дверь. Мы думаем, что возможно «Комната Свистов и Жужжаний» является комнатой управления.
Он перебрасывает кинжал из одной руки в другую.
- И если я прав, то мы сможем внести измерение в трансляцию камер. Обезопаситься от них, чтобы твои люди могли спокойно выходить на поверхность. Вы сможете даже уйти отсюда, если захотите.
- Конечно, мы сможем уйти. Вот почему мы и хотим отк'ывать ее. Это единственный выход.
Я чуть не рассмеялся, но выражение его лица осталось суровым.
- Титус, то, что находится за дверью, не выведет вас из Бурга.
- Наши исто’ии гласят, что Звон ‘азнесся в день, когда п’ишли Жнецы, - говорит он. - За несколько минут до их п’ибытия. Как п’едуп’еждение. Как будто она знала.
- Совпадение.
- Она защитила нас.
- Это просто комната.
- А Стена, по кото’ой ты хочешь, что бы мы взоб’ались, - п’осто лестница к огненной сме’ти, - отрезал он.
Нет смысла спорить. Я не смогу изменить его мнение — по крайней мере, пока дверь не будет открыта. Может тогда я смогу его убедить, что я не с Орденом. Может, он даже присоединится к нам, сделав это путешествие не бессмысленным. Но до тех пор...
- Хорошо. Сделка все еще в силе. Дверь за нашу свободу, не более. Мне нужно выйти на поверхность, чтобы собрать материалы для Клиппера.
- Почему мальчик не может сделать это са’остоятельно? - спрашивает Титус.
Я откидываюсь на свой ящик, пытаясь казаться равнодушным.
- Он может. Они заметят его, Жнецы. Они наблюдают за этим местом. Ты знаешь это. Вот почему вы выходите только ночью. А Клиппер не придерживается тени, как я. Если вы хотите кого-то невидимого, как ваши Мусорщики и Охотники, тебе надо послать меня.
- С'ажи, что тебе надо и мои люди это достанут.
- Я не узнаю об этом, пока не увижу.
Титус подбрасывает кинжал в своей ладони.
- Ты видишь здесь этот кинжал, Жнец? Я люблю его больше всего на свете. Я точу его каждый день. Я поли’ую ‘учку. Я вычищаю его до блеска, когда он становится в к’ови, и потом я поли’ую его еще ‘аз. Это п’одолжение моей ‘уки. -
Он демонстративно держит его, нанося удары в воздух.
- К чему ты ведешь?
Его глаза сужаются.
- На самом деле, у меня не возникает п’облем с его п’именением и я хорошо им владею. Если ты не ве'нешься своев’еменно, та твоя девушка будет ме’тва.
Мне это не нравится, но у меня нет другого выбора.
- По ‘укам, - говорит он. - Заключим сделку на к’ови. Ты быст'о возв’ащаешься или ее жизнь будет п’инадлежать мне. Потом, когда я пойму, что две’ь отк’ыта и никакие Жнецы не п’идут сюда, я позволю твоим мужчинам уйти.
Он сжимает лезвие в кулаке и быстро отпускает, раскрывая свою ладонь. Бруно берет у него кинжал и проделывает то же самое с моей рукой. Оружие настолько острое, что я едва чувствую порез, пока внезапная боль не раскаляет мою ладонь.
- Мы догово’ились? - спрашивает Титус с протянутой рукой.
Я могу согласиться на все это, кроме последнего требования. У меня нет контроля над Орденом, я не могу гарантировать, что они никогда сюда не придут. Но зачем им делать это? Они не заинтересованы в этом месте. И мне нужна сумка, находящаяся под виселицей. Мне нужно поговорить с Ксавье и Бо, организовать альтернативные планы эвакуации, в случае если у Клиппера возникнут проблемы с дверью.
Таким образом, я протягиваю ладонь к руке Титуса, и мы пожимаем руки.
Бруно вручает мне тряпку, чтобы я обернул ее вокруг моей кровоточащей ладони, и кожаный мешок, такой же, какой я видел у Мусорщиков. Затем он ведет меня к единственному лестничному пролету, находящемуся сразу за комнатой Титуса.
- Не медли. Он на самом деле п’ольет ее к’овь без колебаний.
Но я уже понял это, и я поднимаюсь по лестнице, не произнеся ни слова.
Я толкаю дверь в подвал и выхожу в темный переулок. Луна освещает снег как солнце водную гладь. Я моргаю, временно ослепший после целого дня в тускло освещенных туннелях.
Запах жизни является волнующим: коры еловых деревьев, растущих где-то неподалеку, даже замерзшей грязи на которой я стою. Да и снег, кажется, богат на сенсации. Такое впечатление, что я проснулся от дурного сна и заново живу. Я не знаю, как Титус довольствуется тем, что держит своих людей запертыми под городом, которые живут как кроты, когда они могли бы жить здесь.
Я делаю глубокий вдох и холод обжигает мои легкие. Как быстро я забыл о нем.
Луна светит намного ярче, чем в тот день, когда мы проникли в Бург, и без снегопада, мешающего видимости, мне становится все видно. Что означает, что камеры тоже могут меня засечь. Я наглухо застегиваю куртку и насколько возможно низко натягиваю шапку, а затем крадусь по переулку.
Впереди две фигуры шныряют между домами. Мусорщики. Я жду, когда большое облако закроет луну, и несусь к виселице. Мне требуется некоторое время, чтобы найти непрочно закрепленную доску. Я пинаю ее и убеждаюсь, что сумка Клиппера здесь, холодная на ощупь.
Долю секунды я размышляю, а не рвануть ли мне до Стены. Я мог бы слетать быстро туда и обратно и рассказать команде о нашей ситуации лично. Но моя идея может быть воспринята Титусом по другому, и я не могу рисковать жизнью Бри.
Облако смещается, и лунный свет прорывается на землю, я хватаю сумку и ныряю в близлежащее здание школы. Опасаясь, что камеры расположены внутри комнаты, я втискиваюсь между двумя опрокинутыми столами так, чтобы я, в основном, был скрыт от глаз, и начинаю рыться в сумке.
Я отложил все, что, как мне кажется, Титус может конфисковать: небольшой ножик, который компактно складывается, фонарик, которым можно кого-то ударить, посатижи, которые только грозные на вид, но в остальном безвредные. Навигатор. Еду и воду. Провода и компьютерные чипы, аккумуляторы и все виды технологического оборудования, которые, как я думаю, должны помочь Клипперу вскрыть «Комнату Свистов и Жужжаний», я перекладываю из сумки Клиппера в мешок, который дал мне Бруно. Потом я стягиваю ботинок и ножом отрезаю кусок стельки. Я складываю нож и засовываю его в ботинок и опять их надеваю. Когда я встаю, я чувствую его под своей пяткой. Довольно неудобно так передвигаться, но я собираюсь сегодня освободиться из плена, и он мне понадобится.
Я выглядываю в окно и гляжу в сторону Стены. Я представляю, как Эмма накручивает прядь волос вокруг пальца — она всегда так делает, когда волнуется. На долю секунды мне становится интересно, а Сэмми тоже сейчас думает о ней, и эта мысль заставляет мой желудок скрутиться.
