Владимир Добряков - Глубокая разведка
— А почему это должно меня пугать?
Генерал встал, подошел к столу и что-то написал на листке бумаги.
— Пойдемте, — пригласил он меня и вышел из кабинета. В приемной он передал бумагу адъютанту со словами:
— Ян Казимирович, я улетаю во Владивосток. Вот кадровый приказ. Оформите Гелену Илек на должность заведующего психотронным отделением базового госпиталя в Кенигсберге. Заодно отправьте по месту ее прежней работы сообщение, что с сегодняшнего дня Гелена Илек мобилизована в Вооруженные Силы. С ее руководством я переговорю сам из самолета. Ну, товарищ старший лейтенант, — обратился он ко мне, — желаю вам удачной службы, счастливой семейной жизни и поздравляю со вступлением в ряды Вооруженных Сил Республики.
— Служу Республике! — ответила я по уставу. Генерал улыбнулся, надел фуражку, отдал нам честь и вышел из приемной. Мы с Яном Казимировичем быстро выполнили все формальности, и он вручил мне предписание и приказ о зачислении в штат.
— Откровенно говоря, когда вы вошли, я никак не мог подумать, что вы — коллега. А когда вы представились, я не поверил своим ушам. Гелену Илек я представлял совсем другой.
— Но вы же видели мое дело, хотя бы на мониторе компьютера.
— Если честно, то нет, — засмеялся адъютант. — Знаете, какой объем информации приходится перелопачивать каждый день? Когда приходят ответы на запросы, я, не глядя, складываю их в папки, а потом сбрасываю Борису Сергеевичу. Но я думаю, что он тоже был несколько поражен. Впрочем, все это — ерунда. Я слышал, вы выходите замуж за флотского офицера. Если не секрет, за кого?
— Старший лейтенант Новы Ярослав.
— А! Знаю его. Перспективный офицер. Передайте ему от меня привет. Ну, всего вам доброго. Самолет на Кенигсберг отправляется через полтора часа.
Едва самолет начал разбег по полосе, и меня прижало к креслу перегрузкой, как все задрожало, затряслось, заходило ходуном, задребезжало, и я прямо из салона самолета попала сюда.
Самое интересное, что все так и было в моей жизни, за исключением того, что встреча с генералом Павловским не состоялась. Магнитная буря заставила аэротакси приземлиться не за три километра от Адмиралтейства, а за пятнадцать. Я опоздала на двенадцать минут, и генерал не смог меня дождаться. Адъютант долго изучал мои ножки, задницу и грудь, разглядывал сапожки, юбочку и блузку. Он все не мог никак поверить, что я та самая Гелена Илек, которую рекомендуют на такую должность. Убедившись, что я действительно та, за кого себя выдаю, он передал мне извинения генерала и назначил встречу через пять дней.
Я вернулась в Прагу и по электронной почте сообщила Ярику о задержке. Ну а дальше вы знаете. В следующую ночь в меня внедрили хроноагента, с целью предотвратить катастрофу в нашем институте. Но из-за роковой ошибки катастрофа все-таки произошла, и хроноагент, точнее, Гелена Илек, погибла при взрыве. А моя Матрица осталась в Нуль-Фазе, и я сама стала хроноагентом.
А вот сейчас я пережила один из альтернативных вариантов своей жизни. И что это было, как я туда попала, у меня нет ни малейшего представления.
— Интересно, — задумчиво говорю я. — Ты сейчас пережила один из ключевых моментов жизни в своей Фазе. Только чистая случайность помешала повернуться всему по-другому. А у тебя, Толя, что было?
— Примерно то же самое.
АнатолийЯ служил на турецкой границе. Соседство было неспокойное. Нас часто привлекали для перехвата караванов с наркотиками и оружием. Редкий месяц проходил без стычек с нарушителями границы. Причем с сопредельной стороны границу часто переходили крупные вооруженные группы. Пограничники были просто не в состоянии задержать их. Они устанавливали количество нарушителей и направление их движения. После чего у нас поднимали по тревоге роту или две, и они шли на перехват.
В это время поднял голову исламский фундаментализм. Почти во всех мусульманских странах активно действовали неизвестно откуда появившиеся эмиссары, открыто призывавшие к священной войне с неверными псами. Официально ни одно правительство их не поддерживало.
Но и не препятствовало формированию вооруженных банд, которые проникали в другие страны и занимались там террором и диверсиями. Такая вот была обстановочка.
Как-то на рассвете нашу роту подняли по тревоге. Пограничники сообщили, что отряд нарушителей, около тридцати человек, укрылся в развалинах старой крепости XV века. Эту крепость мы хорошо знали. Мало того, что в ней было достаточно места, где можно было укрыться и в десять раз более крупному отряду. Под крепостью была прорыта целая сеть подземных ходов и казематов. Если вооруженная банда укрылась там, то выкурить ее оттуда будет затруднительно.
Примерно через час мы оцепили развалины. Все приметы — и следы, и беспокойство гнездящихся в крепости птиц — говорили, что нарушители там. Но они не подавали никаких признаков жизни. Время шло, а нарушители не выказывали намерения покинуть крепость. Скорее всего, они заметили, что их окружили, и дожидались темноты, чтобы попытаться прорваться под покровом ночи. Конечно, все бы они не прорвались, но кто-то все равно ушел бы. Да и потери с нашей стороны в таком случае были бы неизбежны.
Учитывая эти обстоятельства, командир роты принял решение: войти в крепость и выгнать оттуда бандитов. В крепость пошел наш взвод.
В крепости мы никого не обнаружили. Стало ясно, что бандиты ушли в подземелье. Мы хорошо знали план подземных переходов и казематов. Там было очень много удобных мест для засад. Но было также и много возможностей обойти эти засады, отвлечь внимание бандитов и выйти им в тыл.
Посовещавшись, офицеры приняли решение: одному взводу блокировать выходы из подземелья, а двум другим спуститься вниз и принять бой. Перспектива боя в кромешной тьме, где можно было запросто перестрелять друг друга, нас не вдохновляла. Поэтому было решено доставить мощные аккумуляторные фонари и спуститься с ними. С фонарями должен был действовать один взвод. Другой, разбившись по отделениям, должен был выйти бандитам в тыл, пока они будут связаны боем с теми, кто атакует их с фронта.
Я со своим отделением пошел по крайней левой галерее. Не все мои солдаты оказались готовыми к такому делу. Особенно много хлопот доставлял мне ефрейтор Чаушкевичус.
Он все время отставал, и мне приходилось постоянно задерживаться из-за него и тормозить движение отделения.
— Слушай, Чауш! — не выдержал я наконец. — Если ты еще раз отстанешь, я поставлю тебя впереди всех. Понял?
Больше ефрейтор не отставал. У нас тоже были фонари. Но мы имели приказ: не зажигать их без особой необходимости и двигаться скрытно.
Скоро сзади и справа раздались выстрелы, крики и разрывы гранат. Там завязался бой. Теперь нам надо было двигаться быстрее, чтобы успеть выйти в тыл отступающим бандитам. Но события разворачивались быстрее, чем мы это планировали. Из глубины подземелья послышались быстрые шаги. Они приближались прямо к нам.
— Ложись! — скомандовал я.
Очень скоро шаги приблизились настолько, что отчетливо слышалось тяжелое, прерывистое дыхание нескольких человек. Дальше скрываться было бессмысленно и опасно.
— Стой! Бросай оружие! Руки вверх! — крикнул я.
Из темноты грянуло несколько выстрелов, и я тут же дал команду:
— Огонь!
Вспышки выстрелов осветили галерею, и мрак пронзили трассы. В пляшущих отсветах мы заметили несколько мечущихся теней. Потом движение прекратилось. Мы зажгли фонари. Перед нами лежали изрешеченные пулями тела четырех бандитов. И, к нашему удивлению, двое из них оказались женщинами.
— Они начали разбегаться. Погасить фонари и — вперед!
Скоро мы вышли к развилке. Предстояло выбрать, по какой галерее продолжать движение. Вспомнив план подземелья, я свернул налево. Это был кратчайший путь к южному каземату, куда, скорее всего, отступили бандиты. Двигались мы быстро, но осторожно и бесшумно. Впрочем, перестрелкой с той четверкой мы уже выдали свое присутствие. Нас могли поджидать за каждым поворотом. Поэтому перед поворотами галерей мы прижимались к внутренней стенке, чтобы не подставить себя под пули.
Но и это в итоге не помогло. Едва мы завернули за очередной поворот, как прямо в лицо нам ударил пулемет. Он бил откуда-то из темноты с кинжальной дистанции, метров с тридцати. Я даже не успел дать команду: «Ложись!» Кто-то из-за моей спины метнул гранату, но взрыва я не услышал. Только вспышка и грохот. Но грохот не разрыва гранаты, а бьющегося стекла огромных размеров. Это было последнее, что я увидел и услышал. Неведомая сила подхватила меня и куда-то швырнула. Пришел в себя я уже здесь.
Анатолий умолкает и смотрит куда-то отрешенным взором. Я решительно извлекаю его из мира переживаний.
— И насколько все это соответствовало тому, что было на самом деле? И было ли это в действительности?
