Максим Макаренков - Стражи. Боги холода
Стараясь не ускорять шаг, Таня продолжала идти вдоль улицы. Но теперь каждая проезжающая машина заставляла ее стискивать зубы и сжимать кулаки, чтобы не вздрагивать.
Крытый продуктовый рынок, впросторечии «оптовка» не работал, и Таня не стала торчать возле дверей, решив, что лучше потихоньку пройтись до ступенек, ведущих к открытой платформе станции метро «Измайловская».
Откуда возник Паша Нижегородцев, она не поняла. Крепко взяв ее за локоть, потащил вперед, шепнув:
– Не дергайся. Все в порядке.
Она простонала:
– Идиот, я ж чуть не померла. Что б ты с трупом то делал?
– Да ладно, померла. Раз язвишь, значит все в порядке, – напряженно отшутился опер.
Приложив прямоугольник проездного к кругляшу турникета, он толкнул Таню вперед и прошел следом.
– Ты что за конспирацию устраиваешь, а, Паш? Что стряслось то? – набросилась она с вопросами, едва они оказались на платформе.
Паша встал так, чтобы видеть всех, кто мог к ним подойти, и махнул рукой:
– Таня, заканчивай рыпаться. Я тебе ничего не говорил, ты ничего не знаешь.
– Паша, ты о чем?! Ты понимаешь, что уже два человека, которые были моими друзьями, погибли? А один из них был и твоим другом, кстати!
Нижегородцев моментально оказался рядом, притиснул ее к колонне, и прошипел, глядя в лицо бешеными, белыми от страха, глазами:
– Жить хочешь, дура? Тогда забудь все. У меня дети и жена, поняла? И я ничего не знаю. Загорулько этот из окна выпал. Сам выпал, ясно? И если тебя будут спрашивать – ты ни хрена не знаешь. Просто выпытывала жареное, чтобы бабла срубить.
Таня отчаянно уперлась Паше ладонью в грудь, пытаясь оттолкнуть, отодвинуть этого страшного чужого человека, который делает ей больно, но он лишь встряхнул ее так, что лязгнули зубы, и заорал страшным шепотом:
– Поняла?!
Таня кивнула.
Нижегородцев сразу успокоился, отпустил ее и сказал совершенно спокойно:
– Ну и отлично. Ты пойми, я тебе добра хочу. Ты сейчас для них – мелкая сошка, интереса к тебе никакого. А если поймут, что ты можешь помехой стать – прихлопнут. На всякий случай прихлопнут.
– Я понимаю, Паш. Правда, понимаю, – сказала она, не поднимая головы. Очень не хотелось встречаться с ним взглядом.
– Тогда я пойду, Танюш.
– Иди, конечно, Паш.
Уже в спину спросила:
– Скажи только, дело тоже «соседи» забрали?
Нижегородцев на мгновение сбился с шага, не поворачиваясь, коротко кивнул, и взбежал по лестнице к выходу из метро.
Таня бессильно опустилась на скамейку.
Мимо грохотали один за другим, полупустые поезда подземки, высаживая редких похмельных пассажиров.
Прошло всего несколько минут, и она оказалась в полном одиночестве. И круг пустоты разрастался.
Два человека, которым она верила, на которых рассчитывала, мертвы, а третий только что ушел. Ушел, скорее всего, навсегда, и она не имеет никакого права его осуждать.
Она чувствовала себя обманутой, как в детстве, когда ей говорили, что укол – это совсем не больно, что микстура совсем не горькая, что дедушка просто уехал…
Но в детстве всегда можно было уткнуться в маму и выреветься.
Сейчас она не могла позволить себе даже намекнуть ей о том, что происходит.
Достав из кармана коммуникатор, Таня нашла в списке звонков нужную строчку и нажала клавишу вызова.
– Ян, это вы?
Она поняла, что шмыгает носом, стараясь не расплакаться.
– Приезжайте, пожалуйста…
Вяземский обещал подъехать в течение получаса. Все это время Таня бродила, как он велел, по медленно оживающей улице, заходила в магазины, стояла возле метро, делая вид, что кого-то ждет, толкалась возле витрин салонов сотовой связи – лишь бы все время быть среди людей.
Ровно через тридцать минут, когда она, стоя у палатки, торговавшей журналами и книгами о поисках инопланетных цивилизаций, искоса оглядывала спешащих мимо людей, сзади раздался спокойный негромкий голос:
– Здравствуйте, Таня.
От облегчения чуть не подкосились ноги. Он приехал. Обещал – и приехал.
Порывисто обернувшись, она с трудом удержалась от того, чтобы не повиснуть у Яна на шее.
– Господи, спасибо вам огромное, Ян. Мне страшно. Ужасно страшно.
Он осторожно обнял Таню за плечи, и она невольно вскрикнула – пострадавшая в аварии рука все еще основательно побаливала.
– Да что с вами такое, Таня?
– Я все расскажу. Обязательно, – глубоко вдохнув, она попыталась успокоиться. – Просто, понимаете, со мной столько всего случилось разом…
Она почувствовала, как начинает мелко дрожать нижняя губа. Вот это совсем никуда не годилось. Такого с ней не случалось много лет, не хватало удариться в истерику сейчас.
С ужасом она представила, как смотрится рядом с невыносимо элегантным даже в обыкновенных классических джинсах и неброской ветровке, Вяземским.
Глаза красные, на лице – полное отсутствие макияжа, прическа – прическа отсутствует, как факт. Ой, стыдобища-а…
Ян понял, что пора брать ситуацию в свои руки:
– Здесь есть тихое место, где мы могли бы посидеть и спокойно поговорить?
– Да. Неподалеку. Японский ресторанчик.
– Даже япо-онский! – иронически протянул Вяземский, – Ну, тогда ведите.
Ресторанчик располагался в подвале строения, основную площадь которого занимала табачная лавка, магазин «Сумки», и трактир с заковыристым названием «ШтiрлицЪ».
Спустившись по ступенькам, они оказались во владениях гостеприимной дамы в кимоно и с сочным малороссийским говорком. Она деловито повела их по проходу, показывая кабинки, в которых надо было сидеть на полу перед псевдояпонскими столиками. Ян попросил чего-нибудь более европейского, и дама бодро устремилась вглубь темного коридора.
– Она мне напоминает Солоху, – тихонько шепнул Ян на ухо Тане, и та чуть не прыснула со смеху, несмотря на комок страха и горечи, упорно не желавший рассасываться у нее в груди.
Наконец, они уселись за столиком, располагавшимся в уютной нише, отделенной от остального зала плотной занавеской.
Таня откинулась на мягком диванчике и блаженно закрыла глаза. Она чувствовала себя в абсолютной безопасности, и хотелось хоть несколько секунд насладиться этой иллюзией.
Быстро проглядев меню, Вяземский сказал:
– Ну, кухня Страны Восходящего Солнца им, конечно, только снилась, но, если вы говорите, что здесь съедобно, то я вам доверюсь.
– Съедобно, съедобно, – закивала Татьяна, чувствуя, что расплывается в идиотской улыбке.
– Ну и славно.
Ян уговорил ее сделать заказ, уверяя, что чем больше нервничаешь, тем важнее нормально есть.
Он говорил о пустяках, пока им не принесли еду, запретил говорить о делах, пока они поглощали роллы а Татьяна, ещё и мисо-суп, и лишь когда принесли ройбуш для Тани и кофе для Вяземского, он сказал, сделав первый глоток:
– А теперь рассказывайте.
Таня обнаружила, что легкая болтовня Яна, его естественное спокойствие, позволили разложить события по полочкам, выявить основное, понять, что именно тревожит больше всего.
Кольнула на мгновение мысль – а если за всем этим стоит как раз он?
Но разве у нее был выбор? И она начала рассказ.
Ян слушал внимательно, со вкусом пил кофе, попросил принести вазочку мороженого с шоколадом, подбил на десерт и Татьяну.
– И вот, сегодня, я поняла, что вокруг меня происходит что-то страшное, а я осталась одна. Мне страшно, и я ни черта не понимаю. А во всем виноваты вы.
Она обвиняющее ткнула ложечкой в Вяземского. Тот задумчиво кивнул, соглашаясь.
– Знаете, судя по всему, действительно, я. А еще точнее – ваше любопытство, которое привело вас ко мне.
Неожиданно жестко он продолжил:
– Запомните, Таня, во всем, что с человеком происходит, виноват только он сам. И все его достижения – это его заслуга. Например, этот оперуполномоченный, Нижегородцев, о котором вы так нелестно отозвались, очень мужественный человек.
Таня покраснела. Она действительно довольно резко высказалась по поводу того, что Паша вильнул и свалил в кусты, не желая разобраться в смерти друга.
– Он предупредил вас. Это уже много. Он дал вам дельный совет – и это поступок друга. Он поступил совершенно правильно, поскольку отвечает за жену и детей. Герои часто умирают молодыми, и всегда одиноки, Таня, а мир принадлежит живым.
– Спасибо, вы меня так утешили, ну, так утешили! – в сердцах бросила Таня. Она чувствовала, как на нее вылили ведро холодной воды.
Дура, а ты чего ждала? Что она сейчас бросится решать твои проблемы? – подумала она, и постаралась сдержать подступающие к глазам слезы.
Поэтому, вопрос Яна расслышала не сразу.
– Таня, так у вас есть загранпаспорт?
– Есть. А что? – спросила она, не понимая, какое это имеет отношение к сказанному.
– Поедете со мной в Берлин? – скороговоркой, словно боясь вопроса, выпалил Вяземский и тут же, защищаясь, выставил перед собой руки:
– Таня, номера разные! Я имею в виду именно то, что говорю! Просто, самым лучшим решением будет увезти вас отсюда хотя бы на пару дней.
