Алекс Орлов - Возвращение не предусмотрено
48
Утро последнего дня — так определил для себя Гумай Эренвой этот солнечный свет в окне, лёгкий ветерок, набегавший из решётки кондиционера, и щебет птичек, доносившийся с искусственной настенной панорамы.
«Сегодня они намерены сделать это», — сказал себе полковник и улыбнулся. Он чувствовал себя в форме, а стало быть, мог озадачить молодых коллег.
Вчера он прослушал разговор Лео Маленкова с Зигмундом Фарбиндером. Некогда его ученики, и помощники, теперь они готовились стать могильщиками своего шефа.
Едва ли инициатива вызова Зига с Онслейма на Дижанейро принадлежала руководству. Скорее, это сделал Лео. Он уже был фактическим преемником Эренвоя, а значит, мог отдавать приказы. Поддержка товарища требовалась ему, чтобы отдать распоряжение о точном часе уничтожения резидента. Хоть Маленков и не показывал виду, в одиночку принять такое решение ему было трудно.
«Что ж, спасибо и на этом, — сказал себе Эренвой. — Мог бы обойтись и без сантиментов».
Полковник поднялся с постели, надел спортивный костюм и пятнадцать минут разминался на бегущей дорожке.
Затем принял душ, почистил зубы и, с аппетитом позавтракав, спустился вниз, где его уже ждала машина с шофёром.
— Доброго вам утра, сэр! — радостно произнёс Клаус, придерживая дверь.
— И тебе того же, дружище, — ответил Эренвой, опускаясь на кожаные подушки сидений.
«Наверное, один лишь Клаус искренне привязан ко мне», — подумал полковник, мельком оглядывая охраняемую территорию жилого корпуса. Здесь жили только сотрудники компании «Слоу Энд», под вывеской которой функционировала резидентура Урайского разведывательного управления.
Шофёр сел на своё место, и лимузин тихо покатился по безупречно чистому асфальту мимо благоухающих клумб и подстриженных газонов.
Слегка покачнувшись на контрольной планке, машина выехала за пределы комплекса, и Эренвой на прощание кивнул козырнувшему охраннику.
Всю дорогу до небоскрёбов «Слоу Энд» полковник вспоминал свой послужной список, пытаясь найти в нём событие, которое можно было истолковать не в его пользу. Он испытал бы облегчение, если б нашёл, однако ничего такого, за что полагалась бесспорная ликвидация, он не обнаружил.
«Значит, совесть моя чиста», — сказал он себе, но, подумав, добавил: «Чиста моя совесть разведчика». Сделав это уточнение, Эренвой, неожиданно для себя поразился — какая большая разница между двумя этими понятиями.
— Подъезжать к главному или служебному входу? — спросил Клаус.
— Давай к главному, — сказал полковник. Он не хотел конфузить прибывшего с Онслейма Зигмунда Фарбиндера, который, вне всякого сомнения, приехал в бюро на серебристой «джельсине», а чтобы она не попалась на глаза резиденту, спрятал её за подстриженными кустиками возле служебного входа.
Почему-то Зиг считал окружающих глупее себя.
«Видимо, плохо я их учил, плохо», — вздохнул полковник.
Машина остановилась, и Клаус выжидательно посмотрел на шефа через зеркальце.
— Поставь автомобиль на площадку, включи оперативный передатчик и никуда не отлучайся.
— Есть, сэр, — по-военному чётко ответил Клаус, и Эренвой мог быть уверен, что этот не подведёт.
Выбравшись из лимузина, полковник стал не спеша подниматься по лестнице, наблюдая за тем, как стоявший у входа охранник с перекошенным от ужаса лицом срочно докладывает о внезапном прибытии резидента.
Ещё вчера Леонард предложил Гумаю приезжать после обеда, поскольку шеф, на его взгляд, «не слишком хорошо выглядел».
Полковник сразу согласился, однако решил, что все равно приедет утром и не даст им приготовиться в идеальных условиях.
— Доброе утро, сэр! — козырнул охранник, ещё полминуты назад докладывавший о неожиданном приезде. Этого парня Эренвой видел первые.
— Будь здоров, сынок, — ответил он и прошёл внутрь здания.
Несколько «штабников» бюро приветствовали резидента более сердечно, а незнакомые охранники лишь дёргали головами, словно механические куклы, и выпучивали глаза.
Старый лифтёр придержал для начальника кабинку. Эренвой не мог вспомнить; как его зовут, однако этот человек внушал ему симпатию.
— Сегодня необычайно солнечное утро, сэр, — улыбнулся лифтёр.
— В самую точку, дружище. В самую точку…
Двери лифта закрылись, и он плавно пошёл вверх. Эренвой посмотрелся в зеркальные стенки и ещё раз спросил себя: «Неужели я старый хрыч? Неужели со мной это уже случилось?»
Ответа не последовало. Кабина остановилась, двери бесшумно раздвинулись.
Полковник шагнул на мягкий ворс паласа и неспешно направился в свой кабинет.
Как видно, секретарша его не ждала. Она уставилась на Эренвоя, словно он — привидение, и, как стояла с задранной юбкой, подтягивая чулки, так и оставалась стоять, пока полковник пересекал приёмную.
— Э-э-э… Мистер Эренвой! Сэр! Гумай остановился и, повернувшись к Ирме, сказал:
— Наконец-то я вспомнил — парня у лифта зовут Бастиан… Ко мне никого не пускать, я занимаюсь делами.
— Да, сэр, конечно, — срывающимся голосом проблеяла секретарша.
— И ещё, Ирма… — Гумай сделал долгую паузу.
— Да, сэр!
— Трусики у тебя что надо…
Сказав это, полковник развернулся и исчез за дверями кабинета, а ошарашенная секретарша бессильно шлёпнулась на стул.
«Нет, ну полное безобразие — даже эта дура Ирма все знает! — сокрушался полковник, методично проверяя выдвижные ящики. — Конспираторы хреновы! Плохо я их учил — очень плохо».
Найдя наконец нужный ящик, Эренвой достал из-под двойного дна 24-зарядный «спот» и удобно пристроил его в специально вшитой пиджачной петле. Пистолет был плоский и одежду не оттопыривал.
«Небось Лео уже бежит ко мне во всю прыть, бедняжка», — подумал Эренвой и тотчас услышал в приёмной шум. В дверь постучали, показалась раскрасневшаяся физиономия Леонарда.
— Доброе утро, сэр! — радостно прокричал он.
— Привет, — махнул ему Эренвой. — Присаживайся, а то ты какой-то взмыленный. Бежал, что ли?
— Я взмыленный?! — Маленков нервно дёрнулся. — Я не взмыленный… Просто день сегодня какой-то жаркий — солнце вон как шпарит.
— Солнце сегодня да, — согласился Эренвой и, достав из шкатулки отсыревшую сигару, попытался её раскурить, — Шпарит… Слушай, — чуть не закашлявшись от дыма, произнёс он, — мне показалось, я видел в здании Зигмунда…
— Зигмунда?!! — воскликнул Маленков, и было непонятно, чего больше в его реакции — удивления или паники. — Откуда же здесь Зигмунд?
— Вот и я подумал: откуда здесь Зигмунд. — Полковник задумчиво посмотрел на слабый огонёк сигары и осторожно на него подул.
— Наверное, кто-нибудь просто похожий!
— Точно — такое случается, — согласился Эренвой. — Как там наш друг Дивар Кевиши?
— Умер, — быстро сказал Маленков.
— Умер? — удивился полковник, — Когда?
— Сегодня ночью в 3.26. Сильные судороги, и все…
Они помолчали. Сигара полковника наконец разгорелась, и он пускал к потолку безупречные кольца дыма.
— Ты знаешь, мне кажется, Ирма работает на урайцев, — задумчиво произнёс Эренвой.
— С-с… чего вы взяли, сэр? — Маленков даже подался вперёд: надо же, у шефа ещё столько ценной информации, и все это он унесёт с собой в могилу.
— Да ни с чего. Догадка просто.
Эренвой снова выпустил дым в потолок и заметил:
— Когда Фарбиндер появляется в нашем бюро, он всегда ставит свою серебристую «джельсину» возле служебного входа за кустиками. — Полковник указал пальцем на окно кабинета, из которого был виден служебный подъезд.
— А-а… вы с какого входа поднимались? — бесцветным голосом поинтересовался Лео.
— С главного.
— Тогда давайте пройдём в оперативный зал, тот, что на вашем этаже. У нас возникла проблема… э-э… Да, проблема при составлении одной из схем… сэр… Никак не решим, что должно быть раньше — детальная разработка или общее внедрение…
— Проблема? А здесь обсудить нельзя?
— Лучше в зале, сэр, ведь там все материалы. — Лео растянул губы в мучительной улыбке и склонил голову набок — собака да и только.
— Ну хорошо, пойдём в зал, — как бы нехотя согласился Эренвой и медленно поднялся из кресла, не вынимая изо рта сигары.
То, что Маленков примчался сюда, сбивая носки ботинок, да ещё нашёл повод вывести шефа из кабинета, говорило только об одном: заговорщики не успели провести ликвидаторов в комнату отдыха — смежную с кабинетом Эренвоя двухкомнатную квартирку, где он обычно дремал после обеда или ночевал, если случалось много работы.
В своё время квартиру с избытком наполнили мебелью, и теперь там было где спрятаться.
Когда они вышли в коридор, в нём не оказалось ни одного человека, и Эренвой вдруг подумал, что, возможно, его попытаются убрать прямо здесь. Однако, взглянув на Маленкова, понял, что не сейчас.
