Андрей Левицкий - Новый выбор оружия
Я натянул перчатки – не хватало еще пораниться и занести столбняк или другую заразу. Заболеть в Зоне – верная смерть, мучительная при этом.
Под ногами хрустело битое стекло, на ветках кустов болтались дряхлые полиэтиленовые пакеты. Здесь следовало быть вдвойне осторожным. Зато за мной уже быстрее пройдут остальные. Немного осталось.
Одиночество разведчика – худшее из одиночеств.
Преодолев последние метры, я обернулся, махнул рукой: подходите. Они и без того уже продвинулись, где-то полпути прошли по следам. Аж на душе потеплело. Никита помахал в ответ – вижу, слежу, если что, подстрахую.
Никогда не понимал альпинистов. Помогая себе руками, оскальзываясь, я пополз наверх. Если медленно идти – муторно, но медленно карабкаться – еще и сложно. Устаешь, рассеивается внимание, перед глазами – огромная груда мусора, которую нужно преодолеть. Ладно бы – гордый Эверест, свалка строительных отходов… Бросать гайки было попросту нечем. Я двигался на голой интуиции и вбитых годами практики навыках.
Вот, например, торчит ржавый, но крепкий с виду, крученый прут. Очень заманчиво схватиться за него левой, очень удобно. И нельзя. Перебирая, как краб, конечностями, я сдвинулся подальше от него, зацепился за край бетонного блока и все-таки бросил в направлении прута камешек – проверить. Затрещало – кажется, «молния», но слабенькая, выдохшаяся. Мне бы хватило, впрочем.
Склон был изрыт норами. Судя по диаметру – крысиными. Или, может, суслики какие-нибудь выбрали такое странное место для жилья. В любом случае, в дыры лучше не совать пальцы: а ну как кто-нибудь укусит.
Держаться от них подальше не получалось – то ли предполагаемых сусликов было много, то ли мерещится мне гадость, а дырки эти – естественные образования.
Волосы на загривке встали дыбом.
– Химик! – заорал Пригоршня. – Сзади-слева!
Вцепившись, что есть мочи, в кустик травы правой рукой, я обернулся, глянул вниз и левее.
Матерь божья!
Вообще я не боюсь насекомых.
Склон подо мной шевелился. Воздух наполнился низким гулом и шкрябаньем тысяч лап. Раздался треск – сработала «молния» – и сознание наконец-то вычленило из сплошного коричневого ковра отдельных особей.
Насекомые-мутанты, каждое – с полметра длиной, с уродливыми лапами, напоминающими черепашьи, рудиментарными, бессильно мелькающими крыльями, черными глазами и внушительными жвалами на темно-коричневых, покрытых панцирем, головах. Сегментированные брюшки заканчивались раздвоенными, торчащими вверх, хвостами.
В том, что твари кусаются, я не усомнился ни на секунду.
Уж очень целеустремленно они ползли.
Из норы буквально у меня под носом высунулись усы. Не выдержав, я выхватил «глок» и всадил в мутанта пол-обоймы. Открыла огонь команда слаженно, но не слишком эффективно. Теперь опасность была повсюду: сверху, сбоку. Огромные медведки двигались не очень проворно, и только потому я был еще жив.
Огнемет бы…
А лучше – вертолет и залп напалма.
Умирать вообще не хотелось, а быть сожранным медведками (обычные, вроде, не хищные? или хищные? а, плевать, эти в любом случае не откажутся от человечинки!) – и вовсе. Как назло, по карманам у меня было пусто, даже подорваться, забрав с собой сотню-другую насекомых, не вышло бы.
– Падай! – заорал Вик.
Сдурел?! Я глянул вниз. Вик сжимал банку с каким-то артом.
– Падай!
Я втянул голову в плечи, сгруппировался, разжал руки и покатился вниз. Медведки отскакивали. Я зажмурился, молясь: только не приложиться виском об острый камень… Лодыжку пронзила боль – или напоролся на стекло, или укусили. В руку что-то впилось. Хрустело – хотелось верить, что хитиновые панцири медведок, а не мои ребра… Я ссыпался вниз. На самом деле падать было невысоко, но кувырки оглушили: поднявшись на четвереньки, я отполз за товарищей и там ждал, когда перестанет кружиться голова. Вик подбежал практически вплотную к усыпанному насекомыми склону, размахнулся и метнул контейнер.
Стекло разбилось.
– На землю! – крикнул Вик. – Замри! – И рухнул, как подкошенный.
Мы попадали, накрыв головы руками. Побороть любопытство я не смог, поэтому подглядывал, стараясь не шевелиться. По-прежнему болела лодыжка и неприятно дергало предплечье, но ранами заняться успею, главное – жив остался.
– Твою ж Зону душу мать! – восхищенно пробормотал Никита.
Подобный эффект производит очень редкий и ценный арт, «морской еж». «Взведенный» еж – грозное оружие. Почуяв биологический объект, мечется по помещению, уничтожая все вокруг. Но Вик применил что-то другое, хотя и похожее: множество маленьких ярко-оранжевых шариков скакали по склонам свалки, презрев силу притяжения и прочие законы физики.
И взрывались, сталкиваясь с насекомыми. Без вспышки, но с довольно громким хлопком, а главное – заметным эффектом: во все стороны летели оторванные конечности, крылья. Рядом со мной шлепнулась все еще подергивающая жвалами голова.
Хорошо, что умирали медведки молча.
Через несколько минут все прекратилось. Вик поднялся, прицелился, несколько раз выстрелил – наверное, добивал покалеченных особей. Склоны свалки опустели.
– Что это было? – спросил Шнобель.
– Еще в Любече купил, – похвастался Вик. – Сказали, «личинки морского ежа» – еж, мол, один, а этих много. На самом деле, насколько я понял, никакие это не личинки. Артефакт такой. Много мелких… эээ… особей, взрываются при взаимодействии с биологическими объектами. Берег на крайний случай. Вот, пригодилось.
– Спасибо, – пробормотала Энджи, вставая и отряхивая волосы от застрявшего сора.
Закончив, она подошла ко мне и принялась осматривать. Не скрою, это было довольно приятно: во-первых, в глазах у девушки светилось искреннее беспокойство, во-вторых, касалась она бережно. Ногу мне прокусили-таки, на разодранной штанине выступила кровь. Хорошо, не сильно досталось – так, кожу повредил. А предплечье я просто оцарапал.
Сильнее всего пострадала одежда – теперь вместо приличного костюма на мне красовались живописные лохмотья.
Пригоршня распотрошил аптечку и вколол универсальную сыворотку и антибиотик.
– Как думаешь, путь свободен? – спросил он. – Идти сможешь?
– Смогу. Надо же забраться наверх. Вик, много у тебя еще «ежей»?
– Увы, больше нет. Вообще ничего более-менее полезного не осталось. Я же по случаю купил, не искал.
– Значит, будем надеяться на удачу.
Я кое-как оправил одежду, поднялся и охнул от боли – нога, конечно, действовала, но плохо.
Энджи протянула мне шприц-ручку с обезболивающим, коснулась запястья:
– Ты в порядке?
– Раз живой – значит, в порядке. – Я выдавил из себя улыбку.
Карабкаться на склон, покрытый останками медведок, не хотелось – мало ли, какие там еще сюрпризы, да и мерзко… Но выбора у меня не было.
