Юрий Корчевский - Сотник
Войска выстроились на лугу, и специально выделенный для этого дела десяток поджег крепость. Деревянная, имевшая запасы сена для лошадей крепость быстро вспыхнула. Вверх поднялись столбы дыма, языки пламени объяли стены. Стоял треск, рушились балки, сильный жар ощущался на расстоянии.
Войско смотрело на пожар молча. Много их побратимов погибло здесь или было ранено. Но уничтожено змеиное гнездо, вырвано ядовитое жало!
Когда рухнули стены, взметнув вверх тысячи искр, войско двинулось в обратный путь.
Алексей сильно устал за эти дни, и все мысли его были только о том, чтобы поесть горячего и отоспаться, отдохнуть.
На ночлег остановились у реки. Расседлав коней и пустив их пастись, многие сразу улеглись и уснули – слишком велико было напряжение последних дней.
На следующий день с выходом задержались. Дружинники кашеварили, ели, приводили в порядок оружие, одежду, амуницию – Алексей даже искупаться в реке успел. Но многие, хоть и грязны были, его примеру не последовали. Несмотря на то что все были православными, еще очень сильны в людях были языческие страхи вроде водяных и русалок. В бане мылись только днем, опасаясь банника. Банник – ночной дух бани – мог запарить насмерть.
Вышли в полдень, а к вечеру догнали последний из обозов. Князь не намеревался задерживаться, кроме ополченцев он оставлял у обозов конных дружинников – по десятку, а сам с войском следовал дальше. Победа одержана, ливонцам нанесен урон, но князю надо думать о Новгороде, о землях его. А еще о соседних землях: Псков и Изборск под Ливонским орденом, но двинуться туда пока не хватало сил.
Через неделю прибыли в Новгород. Народ о взятии крепости Копорье уже знал и встретил князя со дружиною перезвоном колоколов на церковных звонницах, да восторженно кричали горожане на улицах.
На следующий же день князь послал гонца к своему отцу, великому князю Владимирскому, Ярославу. О взятии крепости сообщал, просил о военной помощи. Понимал, что у Ярослава других дел полно, велика и обширна Владимирская земля, и не все спокойно на рубежах ее. Мордва беспокойно себя ведет, и войско князю самому потребно.
Бояре тоже радовались, пир закатили по такому случаю, князя чествовали и славословили, пока не прибыли обозы с трофеями. Приуныли сразу: одного зерна тысячи пудов, да еще крупы, мука…
Князь волен распоряжаться трофеями по своему усмотрению. Выбросит зерно или крупы на рынок – сразу цены обрушит.
Бояре делились на служивых, что воинскую службу несли, и поместных, владеющих землями – с них они доход получали. Понятно, не сами на земле горбатились, крестьяне это делали. К тому же снова начали козни замышлять, предыдущий прецедент им впрок не пошел.
Однако Александр поступил мудро, поскольку ссориться с боярами ему было не с руки. По его распоряжению всю провизию дружинники сгрузили на склады и в амбары. Войско в походе кормить накладно, вот трофеи и пригодятся.
Бояре, о том узнав, успокоились на время.
У Александра далекоидущие планы были – за Копорьем должны были последовать Псков и Изборск. Рыцари, узнав о падении Копорья, начнут собирать поход на Новгород, и надо их упредить, нанести удар первым. Но по размышлении решил, что месяца четыре, а то и полгода у него в запасе есть. Лето на исходе, осень на носу – с ее дождями и непогодой, и мало кто рискнет вести в поход армию по распутице. Еще до столкновения люди и лошади измучены будут, больными сделаются. И попробуй еще подходящее место для битвы найти, где бы лошади не увязли.
А немцы пешими воевать не любят, рыцарям конница милее. Покроет землю снег, морозы ударят – тогда рыцари в набег могут двинуться. Злопамятны ливонцы, и Копорья они Александру не простят – для них это унижение, пощечина. Все страны Европы за ответной реакцией ордена следить будут. Поэтому разбить войско Александра, захватить новгородские земли – для рыцарей теперь дело чести.
Неожиданно для себя Алексей сблизился с сотником Онуфрием – раньше их отношения были сугубо служебными.
Выбрался Алексей в свободный день в трактир при постоялом дворе. Известно, какая кормежка в армии, ешь не то, что хочется, а что дают. Еда сытная, но однообразная. Вот и решил Алексей поесть не спеша, пива выпить. Конечно, развлечься с девками было бы лучше, но заводить постоянную зазнобу ему не хотелось. Он дружинник, воинское счастье переменчиво, и забивать девушке мозги без перспективы жениться он не хотел. Связываться же с гулящими девками, коих в Новгороде хватало, брезговал. А куда воину в свободное время еще податься? Церковь – не место для развлечений, играть с гридями в кости – уж больно примитивно.
Трапезная, куда он пришел, в городе славилась. Кушанья там были свежие, с пылу с жару, и прислуга чистая, что для Алексея немаловажно было.
Расположился он за угловым столом. Белорыбицу заказал, куриную полть на вертеле, расстегаев да пива жбан. Пиво вкусное, язык пощипывает, пена не опадает, и прохладное, с ледника.
Раздумывал Алексей о жизни, пытался вспомнить из истории, куда раньше молодой князь двинется – на Изборск или Псков? Хоть после своих переносов артефактом он и читал книги по истории, всех подробностей не помнил. Как говорится, кабы знал, где упасть, соломки подстелил бы.
Алексей уже кружечку пива под жареную белорыбицу уговорил, расслабился, как в трапезную вошел Онуфрий. Увидев Алексея, он подошел:
– Разрешишь присесть?
– Да ради бога! Отдохнуть решил?
– Не все же на службе. Как говорится, делу время, а потехе – час.
К Онуфрию подбежал слуга:
– Чего изволите, гость дорогой? Или – как всегда?
– Как всегда.
Алексей понял, что Онуфрий в трапезной частый гость и прислуга его вкусы уже изучила.
Алексей сначала разговаривать не спешил, даже подумал: не следит ли сотник? На службе Онуфрий за Алексеем приглядывал, это точно – но уж вот так, впрямую? Однако после второй кружки разговорились.
– Давно спросить тебя хочу, Алексей. Не обидишься?
– Лучше сразу поставить все точки над «i». Спрашивай.
– Какие точки? – не понял Онуфрий, видимо, латыни не знал. И продолжил: – Дырка у тебя в ухе, как у раба. В плену был?
– Довелось. У моголов.
– Да ну?! Сбежал?
– Из рабства тысячник их, Неврюй, освободил – в благодарность за спасение сына. А потом, как его войско на приступ булгарских городов пошло, я сбежал.
– Смотрю – веселая у тебя жизнь, не соскучишься.
– Не завидуй, Онуфрий. Я в таких передрягах побывал, что и сам порой удивляюсь, как только жив остался… Да, под Коломной, ну – с Коловратом – я ночью Богу молился, просил если смерти – то легкой. Моголы – народ жестокий, могли в котле с маслом сварить потехи ради.
– Могли, за ними станется. Но оба мы живы остались, давай за то выпьем.
Они чокнулись кружками.
На Руси, ежели хлеб за трапезой с человеком преломил, приятелем становился. Алексей же с Онуфрием вместе и под Коломной сражался, хоть и не знали они друг друга, и под Копорьем.
Онуфрий же одно расспрашивает. Однако Алексей настороже держался, язык контролировал. По заданию князя Онуфрий что-нибудь выведать хочет либо из-за любопытства простого – ни того ни другого со счетов сбрасывать нельзя. В одном войске они, и Алексей – подчиненный Онуфрия. Должен же сотник знать, что за человек десятник? Не исключено – один другому жизнь в бою спасет. Но отвечал он Онуфрию уклончиво, без конкретики, и после нескольких таких ответов Онуфрий понял – темнит Алексей.
– Я к тебе с открытой душой, а ты юлишь. Знаешь, что мне князь сказал?
– Не ведаю.
– За тобой приглядывать.
Алексей насупился, но только для вида, на самом деле он давно уже обо всем догадался.
– Что, трусость в бою явлю или сбегу? У Коловрата-боярина в войске трусов и предателей не было, и тебе это не хуже меня известно.
– Ошибся ты, Алексей. Полагаю, князь подозревает, что ты не тот человек, за кого себя выдаешь…
– Беглый вор? – Алексей усмехнулся.
– Да будет тебе! Не ерничай. Оговорился князь как-то – не беглый ли ты византийских кровей цесаревич?
Алексей едва расстегаем не подавился – ну и фантазия у князя! А впрочем, после разговора с князем наедине он мог сделать совсем другие выводы, нежели ожидал Алексей. Но такого предположения Алексей даже в страшном сне увидеть не мог.
– А язык, привычки? – возразил Алексей.
– Князь обмолвился как-то, что для десятника или сотника ты слишком умен.
– Ум не порок. Почему бы не подумать, что я внебрачный сын персидского шаха?
– Только смотри – никому!
– Клянусь!
– Думаю, недолго тебе в десятниках ходить. После Копорья потери в дружине, и князь тебя сотником назначит – это как пить дать.
Почему он это Алексею говорит? Конкурентов боится или заранее приязнь выражает? При такой быстрой карьере при Александре не исключено, что Алексей еще Онуфрием командовать будет. Но, как бы то ни было, ледок недоверия у Алексея к Онуфрию растаял.
