Юрий Корчевский - Сотник
Алексей успел взобраться на стену и уже ногу через бревно перекинул, но на площадку спрыгнуть не успел, так как рядом появился кнехт с алебардой – это оружие вроде короткого копья, имеющего маленькую секиру сбоку на древке. Он попытался нанести Алексею удар острием, но тот отбил выпад мечом. Однако кнехт не унимался и замахнулся на него боковым ударом, надеясь зарубить секирой. Алексей успел подставить меч, едва удержав его, – щит бы сейчас пригодился.
По шлему кнехта ударил камень пращника, раздался сильный металлический стук, на лицо Алексея попали каменные крошки. На секундочку кнехт застыл, но и ее хватило Алексею, чтобы спрыгнуть со стены – ведь по сулицам уже бежали воины его десятка.
Кнехт пришел в себя и перехватил древко для колющего удара. Но рядом с ним из-за стены показался незнакомый Алексею воин и ударил кнехта по руке мечом. Почти одновременно с ним Алексей рубанул клинком по левому плечу кнехта, и тот рухнул с площадки вниз, на землю.
А к взобравшимся уже бежали ливонцы. Многовато их было, площадка узкая, с метр, и воевать на ней мог только первый подбежавший.
Алексей вступил с ним в бой. Сзади раздавался звон мечей – это незнакомец прикрывал его с тыла.
А на площадку уже выбирались воины его десятка. Вот двое прыгнули вниз и схватились биться на мечах. А из-за стены прибывало подкрепление новгородцев.
Первый ливонец, с кем сразился Алексей, был не наемником, а военным слугой, потому как ругался на немецком и неплохо владел мечом.
Алексей оказался в невыгодном положении. Справа деревянная стена, которая мешает сделать замах мечом, и все удары приходится наносить сверху или от живота, слева направо, а это неудобно.
Зато ливонцу это было сподручно. Рубился немец яростно, отстаивая свою жизнь, понимал, что после взятия крепости с гарнизоном расправятся – рыцари обычно так и поступали.
За спинами ливонцев раздались крики, звон оружия – это с тыла к ним пробрались через стену новгородцы. Ливонцы сразу оказались в окружении, и бой пришлось вести на два фронта.
Алексей не видел, кто перелез, но удары железом были сильные, и хеканье звучало, какое у мясников или лесорубов бывает.
Противник Алексея кидал быстрые взгляды за его спину и вниз, на землю – спрыгнуть хотел?
Алексей, в свою очередь, взглянул противнику за спину и крикнул:
– Руби его!
Обманка удалась. Немец дернулся, повернул голову, и в этот момент Алексей ударил его мечом по плечу, прорубив кольчугу. Немец взвыл от боли, от предчувствия скорой, неминуемой смерти и вдруг от сильного тычка сзади свалился с площадки. За его спиной стоял здоровяк Гаврила с окровавленной секирой в руках.
– Ха, свиделись! – Он широко улыбнулся Алексею и прыгнул вниз. За ним на площадке остались лежать окровавленные и искромсанные трупы ливонцев.
«Силен! Прямо богатырь!» – про себя восхитился Алексей и обернулся – метрах в десяти от него кипел бой. Спиной к нему стоял немец и ловко орудовал мечом. Алексей нагнулся, подобрал с бревен алебарду, размахнулся и с силой ее метнул. Лезвие вонзилось немцу в спину, пробив кольчугу.
Немецкие кольчуги отличались от наших – на них был латный капюшон. Его накидывали на войлочный подшлемник, а потом надевали шлем. Получалось – прикрывали сзади и с боков шею. У новгородцев для этой цели служила бармица – сплетенная из кольчужных колец, она крепилась к шлему.
Самое главное было захватить один, а еще лучше – несколько участков стены и удержать их. Тогда воины-новгородцы смогут без потерь взобраться на площадку, а уж оттуда, как с плацдарма, начать захватывать крепость.
У десятка Алексея это получилось, и к нему через стену по сулицам взбирались и взбирались ополченцы и дружинники. Они бежали по площадке, бились с кнехтами или сразу прыгали вниз, на землю, – там тоже были враги.
Когда новгородцев внизу, в самой крепости, набралась целая группа, они начали пробиваться к воротам – при любом штурме крепости или города очень важно захватить ворота и открыть их. Тогда вся масса штурмующих ворвется извне широким потоком, и участь крепости будет предрешена.
Но и рыцари это прекрасно понимали. Вокруг двух башен, между которыми были ворота, образовалось полукольцо – рыцари, кнехты, военные слуги дрались отчаянно.
Алексей увидел, как туда помчался Гаврила – даже издалека его ни с кем нельзя было спутать из-за высокого роста и широких плеч. На ходу богатырь размахивал секирой, и кнехты в испуге разбегались – остановить мечом удар тяжелой секиры было невозможно. И раны на теле от удара ею оставались ужасные.
Гаврила с ходу напал на рыцаря. Секира так и летала в его руках, и ливонец с трудом сдерживал удары. Неожиданно ливонец извернулся и нанес колющий удар в ногу богатыря, но тут же пал с разрубленной головой.
Алексей же со своим десятком попытался очистить переходы: здесь было еще много кнехтов, а снизу по лестницам лезли все новые и новые. Вырубили арбалетчиков: они представляли большую угрозу на дистанции, но в ближнем бою – легкая добыча.
Чтобы перезарядить арбалет, нужно время, это не лук. У ливонцев были арбалеты с «козьей ногой». Это было мощное для того времени оружие, но для его взведения требовалось задействовать обе руки и ногу. Зато болт такого арбалета пробивал и щит, и кольчугу.
Участок стены для штурма был невелик, всего семьдесят метров. С трех сторон крепость была неприступна, и воинов противоборствующих сторон было много, иной раз мечом не взмахнуть из-за тесноты.
Но у новгородцев был перевес в силах, и ряды защитников крепости постепенно таяли. Новгородцы же продолжали лезть через стену, тесня и убивая ливонцев.
Наконец остался один очаг сопротивления – у ворот. Большинство кнехтов и их слуг уже выбыли из схватки: одни были убиты, другие – тяжело ранены. Только рыцари держались благодаря своей выучке, хорошему оружию и надежной броне. Но и они почувствовали, что конец неизбежен.
И тогда один из сотников прокричал:
– Сдавайтесь! Бросайте оружие! Тогда князь вас пощадит!
Рыцари прекратили бой и бросили оружие. Их сразу связали и отвели в сторону.
Ополченцы открыли ворота, отодвинув тяжелые дубовые запоры. Затем они перерубили канаты, удерживающие подъемный мост в поднятом состоянии, и пролет моста с грохотом упал.
Выбежав на мост, ополченцы стали размахивать руками и кричать:
– Победа! Крепость пала!
В крепость верхом на лошадях въехали князь, воевода и воины, не успевшие принять участие в штурме.
Увидев рыцарей, князь сразу подъехал к ним:
– Не удалось крепость удержать? Так с каждым будет, кто на нашу землю придет!
Сотник, призвавший рыцарей сдаться, выступил вперед:
– Великий князь, они сдались по моему призыву. Я обещал милость княжескую бросившим оружие.
Рыцарей убили бы, не сдайся они. Но только и с новгородской стороны потерь было бы больше. И князь кивнул. Крепость взята, весть об этом разнесется по всей Руси, так почему не проявить великодушие и милость?
– Быть посему! Жалую рыцарей и их военных слуг милостью своей и отпускаю. Ступайте в Ливонию, передайте Магистру – так со всеми будет. Но слово дайте – больше на нашу землю с мечом не приходить.
Рыцари нехотя дали слово. Их развязали, перед ними расступились, и ливонцы прошли через ворота, по мосту. У них не было ни оружия, ни коней, ни припасов. Но тем не менее им удалось добраться до своих и передать Герману фон Балку весть о поражении и захвате Копорья князем Александром.
Но князь отпустил из крепости только рыцарей – людей благородного звания и их военных слуг. Изменников из эстов и чуди, коих осталось в живых больше сотни, связали и заперли в подземелье.
Начали оказывать помощь раненым – для чего в обозе ехали лечцы, хоронить своих убитых. Часть дружинников отобрала в близлежащих деревнях подводы и лошадей. Из амбаров выносили припасы и грузили их на подводы.
Груза оказалось много – все три года, что ливонцы владели Копорьем, они свозили сюда провизию, оружие, амуницию. По мере загрузки и формирования обозы под охраной ополченцев отправлялись в Новгород. Князь торопился, поскольку понимал: узнав, что княжеская дружина в Копорье, ливонские рыцари могли напасть на Новгород.
Утром князь распорядился вывести на площадь пленных изменников. В свое время старейшины племени эстов и чуди клялись служить Новгороду верой и правдой. Но сами же с приходом ливонцев переметнулись на их сторону.
Княжеского суда, когда заслушиваются обе стороны, не было. Вина изменников была очевидна, и князь распорядился всех повесить – для воина казнь через повешение была позорной.
Изменников вздернули на веревках, прикрепив их к переходам и площадкам вдоль внутренних стен крепости.
Когда припасы из складов и амбаров были вывезены, а кара над изменниками свершилась, князь приказал всем воинам покинуть крепость.
Войска выстроились на лугу, и специально выделенный для этого дела десяток поджег крепость. Деревянная, имевшая запасы сена для лошадей крепость быстро вспыхнула. Вверх поднялись столбы дыма, языки пламени объяли стены. Стоял треск, рушились балки, сильный жар ощущался на расстоянии.
