Джордж Локхард - Боеприпасы на зиму
— Глина, из которой лепим мы сами. Во снах и мечтах. Работой сознания. Мы спим, и во снах контактируем с этим энергетическим полем, причем сознание формирует его структуру, а структура — влияет на наше сознание. Обычно, это во снах и заканчивается…
Айжамал подалась вперед всем телом.
— Но где-то, когда-то, произошла флюктуация, значительно усилившая связь между реальностью и ноосферой. Разумные существа в том месте начали контактировать с ней НАЯВУ. В мириады раз сильнее, чем обычно! Их сознание принялось формировать из энергии грезы, как скульптор лепит вазу из мокрой глины!
Мышь развела лапками.
— Вот так и появился Альфа-исток.
Гюрза вздрогнула.
— Мир, откуда орел говорил с моим Саем?
— Именно, — тихо отозвалась мышка. — Только не «мир», как мы его понимаем. Альфа-исток прямо сейчас окружает нас. Он за твоей спиной. И за моей. Он здесь, — Айжамал коснулась виска. — Это производная наших снов. Наших грез. Нашей фантазии. Все то, что мы видим не глазами, а во сне.
Селевиния дернула хвостом.
— Так он вообще есть или его нет?!
— И то, и другое, — таинственно отозвалась мышка. — Альфа-исток пребывает в суперпозиции.
Гюрза молча уставилась ей в лицо. Айжамал смело выдержала взгляд и покачала головой.
— Не злись. Попытайся понять. Ну… Вот представь, что у тебя за спиной вечно висит крохотный бесшумный вертолетик. Ты его не видишь, поскольку он ЗА СПИНОЙ. Ты не знаешь, есть он там, или нет — ведь увидеть его невозможно. Поэтому, для тебя, вертолетик пребывает в суперпозиции: он ОДНОВРЕМЕННО и существует, и не существует.
— Вертолет либо есть, либо его нет, — мрачно возразила Гюрза.
— Да, но проверить это ты сможешь, только взглянув за спину, не так ли? — улыбнулась мышка. — Чтобы определить состояние объекта, надо провести над ним наблюдение. До этого, объект в суперпозиции называется неопределенным. Он есть, и его нет — в одно и то же время.
Она с волнением положила лапку на колено Гюрзе.
— Но если у вертолетика вдруг сломается двигатель, и он не успеет оказаться ЗА СПИНОЙ, когда ты обернешься — ты его заметишь. И самим фактом наблюдения переведешь из «неопределенности» — он, может, есть, а может, его и нет — в ПОЗИЦИЮ, где ты его ВИДИШЬ. А самое главное, Гюрза — вне зависимости от обретенной ПОЗИЦИИ, вертолетик так и останется вертолетиком!
Айжамал кивнула на городские ворота, у которых, только что, остановился джип.
— Семнадцать тысяч лет назад, в месте, которое сейчас находится на дне Северного Ледовитого океана, произошло неизвестное событие, помешавшее Альфа-истоку вовремя оказаться ЗА СПИНОЙ. И тот, кто успел в этот миг обернуться — ПРОИЗВЕЛ НАБЛЮДЕНИЕ, отобрав у крохотной частички Альфа-истока ее суперпозицию. Он затащил кусок сна в реальность, Гюрза.
Мышка с горечью опустила глаза.
— А наша реальность не настолько пластична, чтобы принять подобное. Она либо исторгнет из себя чужеродное видение, либо сделает этот кусочек — реальным. То есть, «придаст» ему детали, которые во сне совершенно неважны — скажем, была ли у разумного зверя мать? Дети? История? Во сне это НЕВАЖНО. В реальности — необходимо. И поэтому, зверяне, попав в наш мир, обрели плоть и кровь. ДНК и белки. Родословную и потребность ходить в туалет. В реальном мире, объяснение требуется даже кусочку прекрасного сна.
Гюрза помолчала. Сай протянул ей блокнот, где на новом листе успел за время поездки нарисовать нечто вроде контурной пирамиды, в центре которой находился густо заштрихованный круг. Селевиния с тревогой показала рисунок Айжамал:
— Что это значит?
Мышка, опомнившись, вернулась в реальность и озадаченно изогнула хвост.
— Не знаю… Такой символики мы пока не встречали. Малыш, это орел тебе подсказал?
Сай кивнул. Гюрза, сглотнув, выпрыгнула из давно остановившегося джипа и взяла сына на руки.
— Он сказал, что это? — спросила совсем тихо.
Мышонок вторично кивнул, указал на заштрихованный круг, а затем просто ткнул пальчиком вниз. Гюрза, моргнув, оглянулась на белую мышь.
— Ясно… — протянула та. — Так выглядела бы Земля, если б мы могли видеть Альфа-исток.
Сай азартно закивал и захлопал в ладоши. Гюрза невольно улыбнулась.
— Вы там, похоже, с птичкой подружились, а, сынок?
Сай крепко обнял мать и ласково ткнулся носом ей в шею. У Гюрзы перехватило дыхание.
— Сегодня никаких тестов, — сказала она вполголоса. — Только отдых. Мы с ребенком реально измотаны.
Айжамал помедлила, но решила не возражать и, нехотя, кивнула.
— Так и быть. Отдыхайте, пока я составлю отчет для командования.
Нурлыбек, явно чувствовавший себя третьим лишним, наконец, получил свой шанс и встрепенулся:
— Идемте в караван-сарай! Он почти пуст, вас никто не потревожит!
Селевиния бросила на лейтенанта холодный взгляд.
— Почти? — переспросила.
Нурлыбек с легким смущением развел лапками.
— Осенью, как правило, у нас полно туристов, спешащих на выставку достижений звериного хозяйства до начала зимней спячки. Но в этом году никто не приехал. Слишком уж нестабильная обстановка… — он горько вздохнул. — У нас самый роскошный, самый огромный и высокотехнологичный караван-сарай в мире, и сейчас в нем гостят лишь двое, да и те — не туристы, а беженцы.
Айжамал прищурила глаза.
— Как они успели добраться сюда раньше нас? Мы большую часть дороги мчались на скоростном пескоходе, а остаток и вовсе пролетели.
Нурлыбек почесал за ухом.
— Не знаю, товарищ капитан. Пришли к воротам нынешним утром, за несколько часов до вас. Кумтышкан-кумкус и его спутник, совсем крохотный мышонок.
Глава 16
— Темир? — недоверчиво пробормотала Гюрза, когда на стук дверь открыл приземистый песочно-желтый кумтышкан. При виде селевинии, у следопыта глаза полезли на лоб:
— Гюрза?!
— Не может быть!
— Какими судьбами?! — они крепко обнялись. Из дверного проема выглянул Туман, недоуменно дернул следопыта за хвост. Тот, спохватившись, отступил на шаг.
— Туми, это моя старинная боевая подруга, Гюрза. Мы вместе служили в Кушмуруне, вместе учились владеть оружием у великого мастера Джамухи. Ори, сколько ж лет прошло…
Селевиния улыбнулась.
— Немало, попрыгун. Немало.
— Да что ж это я! — Темир схватил Гюрзу за лапку. — Входи, входи! И знакомься: мой хороший друг, отважный Туман, младший сын Деянира, потомка Трора, из рода самого Тэлема!
Селевиния вежливо кивнула мышонку.
— Хорошо происходить из начитанной семьи.
— Начитанной? — пискнул Туман.
— Твои родители знакомы с творчеством Толкиена, — уважительно отозвалась Гюрза. — Среди зверян это редкость.
Страшно смутившись, мышонок исчез из вида. Темир и Гюрза, тем временем, прошли в роскошно обставленную гостиную и расселись на диване. Следопыт протянул старой подруге бокал.
— Сервис тут на высшем уровне! — рассмеялся. Гюрза с наслаждением пригубила кумыс.
— Да-а, вот кого угодно ожидала встретить, но не тебя. Слыхала, ты в ведуны подался? — она посмотрела на малахитовый медальон, висевший на шее Темира. — Нелегкий выбор.
— Знаешь, мне просто в одну ночь опротивело притворяться, — следопыт отвел глаза. — Когда очередная самочка удивилась, почему я не предохраняюсь.
Гюрза прыснула со смеху.
— Могу себе представить…
— Ты можешь, тут без вопросов, — согласился Темир, и оба расхохотались. Помолчали, не сводя друг с друга глаз.
— А ты? — спросил, наконец, следопыт. — Когда мы виделись в последний раз, ты, помнится, решила отправиться в Дегелен. Ну, после той истории…
Гюрза криво усмехнулась.
— Я попала на шахты.
— Да-а-а…
— И обзавелась детьми…
— О!
— …из которых выжил один, — тяжко добавила селевиния. Темир вздрогнул.
— Сочувствую, подруга.
— Спасибо, — Гюрза опустила голову. Вновь пригубила кумыс. — Сын сейчас в соседнем гостиничном номере, отсыпается. Неделька выдалась, скажу…. — она бросила взгляд на робко сидевшего в углу Тумана — …нет, пожалуй, при детях не скажу. Уши завянут.
Темир невесело улыбнулся.
— Погоди, мы еще о наших приключениях не рассказали…
— Да! — вспомнила Гюрза. — Слушай, попрыгун, мне тут птичка на ухо напела, будто вы с мышонком беженцы? Каким образом вы сюда поспели так быстро? Я выехала из Дегелена часа через три после обнаружения, и всю дорогу шла на пределе.
Темир прищурил глаза.
— А эта твоя птичка не уточнила, что катастрофа застала нас вовсе не в Дегелене?
Гюрза хлопнула себя по лбу.
— Я бревно.
— Ну… Внешне, да, похожа, — согласился следопыт, вызвав придушенный кашель Тумана — мышонок чудовищным усилием пытался удержать хохот. Селевиния усмехнулась.
