Даниил Аксенов - Проект «Справедливость»
- Зачем вам миска-то понадобилась? - спросил я.
- Будто сам не знаешь, - буркнул маг.
- Я задал вопрос. Твое дело - отвечать, - копье в моей руке дрогнуло.
Блондин покосился на наконечник и поморщился. Мой собеседник невольно оказался прав, когда с иронией предположил, будто я не знаю о миске. Я действительно мало что знал. Губернатор отнял ее у меня на время обучения и вернул только в конце, посоветовав непременно пообщаться с тем, кто живет по 'другую сторону воды'.
- Миска - это артефакт, - произнес маг таким тоном, словно растолковывал очевидные вещи. - Очень важный и полезный. Но я в нем не особо разбираюсь. Что с меня взять? Я - просто… гм… исполнитель. Знаю лишь, что старшие братья говорили о каком-то утраченном могуществе. Что, дескать, это могущество есть там, куда приведет миска, и если они туда доберутся, то найдут того, кто остался прежним.
Маг положил жезл на сиденье кресла.
- Кого найдут? - насторожился я. - Кто остался прежним?
- Не знаю, но они его сами явно побаивались, говорили о нем так, словно он сумасшедший, очень опасный сумасшедший. Больше я о миске ничего не знаю.
Я молчал, перебирая в уме те скудные крохи информации, который были мне известны. Если прибавить к ним слова мага, то все равно пока цельной картинки не складывалось. Мне захотелось еще расспросить о Светочке, а потом вернуться к братству, но маг опередил меня.
- Слушай, давай я куплю свою жизнь, - неожиданно сказал он, запустив руку за пазуху. - У меня тут есть кое-что интересное. Список!
- Какой еще список?
- Да вот! - блондин, порывшись в недрах сюртука, вытащил лист бумаги. - Смотри! Вот же! Список не мой, я должен был лишь передать, но написанное легко проверить. Первый случай произошел около года назад в Подмосковье, второй - рядом с Иваново, потом были еще… тоже не очень далеко, все почти в одном районе, Иваново - самое дальнее. А вот и последний случай! Буквально вчера! Видишь? Москва, Тропаревский парк, ночное время. Да сам посмотри!
Я взял список, недоумевая, что он означает. Маг тыкал пальцем в строчки и на какой-то миг усыпил мою бдительность. А может быть ему просто показалось, что усыпил. Его рука скользнула под сюртук и вытащила широкий длинный нож, практически кинжал.
О, это был очень мудрый ход! Если меня нельзя прикончить при помощи магии, то всегда остается старый проверенный способ. Вопрос лишь в том, куда ударить.
Блондин знал об этом. Знал, что место очень важно. Если ударить в живот, это одно, я вероятно останусь в строю, если ударить в сердце, то могу отключиться на время.
Маг слегка поднял нож и это дало мне лишнее мгновение. Я боялся не успеть создать форму и воспользовался тем, что под рукой - копьем. Дело решали доли секунд, мне даже не удалось толком развернуть наконечник, чтобы нанести не опасный для жизни удар. Копье вошло в грудь.
Что ж, это было крушение моих планов. Я уже совсем было решил, что передам блондина в руки службы безопасности одной из фирм маркиза Ори. Уж они сумеют о нем позаботиться, пожалуй, не убьют, а продержат некоторое время а заключении, а потом попытаются перекупить. Но теперь этот план был невыполним. Маг сам выбрал свою судьбу.
Наконечник копья вошел в грудь чуть ниже шеи с небольшим хрустом. Лезвие оказалось очень острым. Оно пронзило тело насквозь. Блондин превратился в подобие бабочки, нанизанной на иголку. Все-таки напрасно он достал нож, напрасно!
Некоторые люди так боятся ближайшего будущего, что готовы рискнуть чем угодно, чтобы его изменить. А ближайшее будущее не страшно, по сравнению с тем, когда у человека вообще нет никакого будущего. Мой неудачливый пленник это слишком поздно осознал.
Он упал на пол и вскоре затих, вцепившись напоследок в злополучный список. Я не стал разжимать руку, наверняка этот список был какой-нибудь чушью, призванной усыпить мою бдительность. У меня даже не возникло желания проверить, что же случилось вчера в Тропаревском парке.
Глава вне нумерации
Тем не менее, это событие имеет настолько прямое отношение к моей истории, что умолчать о нем просто невозможно, как невозможно не рассказать о чудовищной жаре, когда описываешь солнце.
Итак, поздним вечером, когда звезды казались отражением света многочисленных фонарей, на скамейке в Тропаревском парке, знаменитом своими речушками и недоделанными озерами, сидели двое подростков. Их звали Четвертак и Мыльный. Конечно, на самом деле у них были другие имена, но эти клички прилипли к ним примерно год назад, когда парни впервые попали в одну из местных банд.
Четвертак, худощавый шатен со сломанным носом, получил свое прозвище сразу же, когда с гордостью вытащил из кармана редкий юбилейный американский двадцатипятицентовик. Долговязый блондинистый Мыльный сначала был 'Верзилой', но потом, когда открыл рот и начал что-то путанно и многословно рассказывать, тут же приобрел кличку 'Мыльный' по аналогии с мыльными операми.
Эти двое парней сидели в темном уголке парка не просто так. Они не ждали своих девушек, не играли в прятки и уж, конечно, не рассуждали о смысле бытия. Они крали сумки у проходивших мимо прохожих.
Четвертак и Мыльный относились к редкой породе 'гуманистов' в агрессивной среде подростковых банд. У них не было с собой молотка, которым нужно бить жертву сзади по голове, но зато имелась замечательно отработанная схема, направленная, в основном, против женщин и пьяниц. Мыльный толкал, а Четвертак вырывал. Просто и эффективно. Иными словами, в их работе присутствовала строгая синхронность: они подскакивали к одинокому прохожему, Четвертак вцеплялся в сумку, а Мыльный толкал жертву с небольшого покатого склона. Женщины обычно вскрикивали, взмахивали руками, чтобы удержать равновесие, выпускали сумку и катились под откос, отделываясь синяками или, изредка, переломами. Жертвы оставались живы, а парни гордились этим, называя свою работу 'чистой и быстрой'. Четвертак даже хвастался своей ловкостью: ведь чтобы женщина упала, сумку нельзя тянуть на себя, создавая видимость опоры, а нужно толкнуть по направлению к простофиле, представляя дело так, будто сумка лишь ускоряет падение.
В Тропаревском парке было несколько подходящих склонов. Поначалу парни меняли места засад, опасаясь, что их выследит полиция, но время шло, а полиция не чесалась. Местные правоохранители даже ни разу не пришли ни с одной из жертв, чтобы осмотреть место происшествия. Это обнадежило наших оригинальных грабителей-'гуманистов'. Началась уже вторая неделя их деятельности и они работали лишь в двух-трех точках, просто переходя с одной на другую несколько раз за ночь. Пока слухи о 'плохом' месте не охватили собой всю округу, можно было снять неплохой урожай.
- Идет, - хрипло сказал Четвертак, туша сигарету о деревянную скамью. - Одна.
Мыльный присмотрелся. Дорожка петляла и поднималась на небольшой холм. Одинокая женщина была совсем рядом, но неподалеку между деревьями мелькали какие-то тени.
- Рядом толпа хмырей, бегать не хоцца. Мы быстро даму уделаем на раз, а бегать не хоцца. Четвертак. Нога болит со вчерашнего, крутит, зараза, в колене крутит, в лом бежать, а?
Четвертак помедлил и кивнул. За женщиной шла толпа человек в пять-шесть. Конечно, вырвать сумочку из рук - плевое дело, никто не успеет помешать, но потом придется улепетывать. Грабителям бегать было лень.
Парни не двинулись с места, когда мимо них устало прошла пожилая женщина с большой хозяйственной сумкой. Затем прошествовала молчаливая компания, состоящая из трех мужчин и двух девушек. Потом настало затишье.
В это время суток через Тропаревский парк ходили мало. Скоро сделается совсем поздно и жидкий ручеек прохожих иссякнет. Становилось прохладно, настроение грабителей было хмурое, день, похоже, выдавался неурожайным.
Скамья располагалась в темном закутке между толстых, но обшарпанных берез. Вдалеке виднелись многоэтажные дома, а ближайший фонарь поблескивал метрах в двадцати. Место было глухое и парни иногда удивлялись, почему его до них никто не облюбовал. Это же какое раздолье для всяких отмороженных! Четвертак, как правильный, но осторожный пацан, даже носил с собой широкий и длинный охотничий нож. Неровен час нарвешься на какого-нибудь беспредельщика. Мыльный не носил ничего, целиком доверяя своим рукам-граблям.
- Потопали, а? - неожиданно произнес Мыльный. - Холодрыга как в холодильнике, ветер, ни хрена на видно уже, нога болит, никто не пойдет, все по домам сидят, нужно было ту даму брать и сваливать, фонарик хоть работает, а то как возвращаться будем, тут шею сломаешь, не вспомнит никто.
Четвертак пошарил в кармане и узкий пучок света осветил помятую траву.
- Ты сам сказал, что бегать не хочешь, Мыльный. Сиди тогда. Подождем еще немного, сегодня почти ничего не заработали. Сотовый, что сняли, баксов на двадцать потянет. Остальное барахло никому не нужно.
