Энн Криспин - Хэн Соло и все ловушки рая
— Прекрати,— шепнула девушка.— Прошу тебя...
— Чего ради? — кореллианин перевернул ее ладонь, чтобы подобраться к запястью.
Он возликовал, почувствовав под губами биение ее пульса; он исследовал нити шрамов, старых и новых.
— Тебе не нравится? .
— Да. Нет. Не знаю!
В ее голосе зазвенели слезы. 921-я выдернула ладонь, и на этот раз Хэн не стал удерживать девушку, хотя поймал за рукав, чтобы не убежала.
— Пожалуйста... ну пожалуйста, не уходи! Разве ты не видишь, что нравишься мне? Я волнуюсь за тебя, думаю о тебе, ты... ты мне нравишься,—он сглотнул комок, и это было очень больно.— Очень. 921-я судорожно вздохнула.
— Я не хочу тебе нравиться,— хрипло заявила паломница.— Мне не полагается думать о ком-то...
— А ты даже имени сказать не хочешь,— не слушая, горько заявил Хэн.
Девушка была готова сорваться с места, широко распахнутыми испуганными глазами похожая на пичугу.
— Ты тоже мне нравишься,— запинаясь, пролепетала она.— Но мне нельзя. Я должна думать о Едином и Всех! А ты требуешь, чтобы я нарушила обеты, Викк! Как я могу отказаться от всего, во что верю?
У Хэна заныло сердце.
— Назови свое имя,— жалобно попросил кореллианин.— Прошу тебя.
В ее глазах блестели слезы.
— Бриа. Бриа Тарен.
Не промолвив больше ни слова, девушка подобрала подол балахона и убежала в дормиторий. А Хэн остался стоять в темноте, и по физиономии его расползалась широчайшая дурацкая ухмылка. Кореллианин и думать забыл про усталость, ноги его были как будто обуты в ботинки с репульсорами. По-прежнему улыбаясь, пилот шагал прочь от дормитория и не замечал, как небеса раскрылись и пролились дождем.
Я ей нравлюсь... Хэн месил жидкую вездесущую грязь. А у нее симпатичное имя. Похоже на музыку или что-то вроде. Бриа... * * *
На следующее утро после долгих часов напряженных раздумий и планирования в по большей части бессонной ночи Хэн отправился искать Тероензу и нашел его в километре от неглубокого океана, где верховный жрец в обществе Вератиля наслаждались заслуженным отдыхом на грязевой отмели, погрузившись в жижу по самую шею. Время от времени т'ланда Тиль перекатывались с боку на бок, чтобы щедро полить грязью те места, где она успела подсохнуть. Два гаморреанца не столько бдительно несли охрану, сколько откровенно завидовали хозяевам. А Хэн чем ближе подходил к «ванне», тем больше морщился от запаха. Воняло так, будто тут кто-то сдох еще на прошлой неделе.
Кореллианин предусмотрительно остановился на берегу и помахал рукой, привлекая внимание Тероензы.
— Эй, я хотел бы переговорить с вами, если можно.
Верховный жрец пребывал в приподнятом настроении, несмотря на то что по подбородок утопал в грязи. Он махнул в ответ.
— О, наш геройский пилот! Присоединяйся к нам, друг мой, не стесняйся.
Лезть в грязь? По собственной воле? Хэн вовремя удержался от соответствующей гримасы, сообразив, что ему оказали великую честь. Кореллианин вздохнул. Когда Тероенза повторил приглашение, Соло отважно улыбнулся и кивнул, расстегнул перевязь и положил кобуру с новообретенным бластером на землю. Следом отправились стоптанные башмаки и комбинезон. Сверху Хэн положил заветный подсумок и с перекошенным лицом, выражение которого он пытался выдать за экстаз и радостное предвкушение, шагнул в красноватую жижу. На первом же шагу он провалился по колено и запаниковал, вообразив, что грязь поглотит его по макушку. Но внизу обнаружилась твердая почва. Улыбаясь жрецам, Хэн сумрачно брел вперед, пока не погрузился по бедра.
— Разве не восхитительно? — спросил Вератиль, зачерпывая добрую.пригоршню грязи и щедро размазывая ее по спине кореллианина.— Ничто в Галактике не сравнится с грязевой ванной!
Пилот энергично кивнул.
— Здорово. Просто здорово!
— Предлагаю тебе поваляться,— громогласно изрек Тероенза.— Так освежает! Смой с себя усталость и дневные тревоги, попробуй!
— Ладно,— согласился кореллианин сквозь крепко стиснутые зубы.— Вот чего мне сейчас не хватало, так это с ног до головы изваляться в грязи. То, что доктор прописал.
Он боязливо опустился в вонючую жижу и последовал совету Тероензы. Обнаруженные толстые белые червяки не прибавили энтузиазма. Для сохранения самообладания Хэн решил не считать их плотоядными, иначе жрецы не проводили бы здесь столько времени, правда?
Бриа, солнце мое, надеюсь, ты оценишь мой подвиг... Он сел, с головы до ног заляпанный грязью.
— Замечательно,— произнес Хэн вслух.— Так... хлюпает!
— Итак, пилот Драйго, о чем ты хотел говорить со мной? — поинтересовался верховный жрец, погружаясь глубже.
— Да вот, знаете ли, подумал, что могу решить вашу проблему с коллекцией. Вот.
Тероенза качнул массивной тяжелой головой.
— Неужто? И как же?
— Я тут познакомился с одной девушкой, она с моей планеты. До поездки на Илезию она училась на искусствоведа и умеет заботиться о редких вещах. Антиквариат, всякие редкости, все такое. Держу пари, эта девчонка в два счета составит каталог, да и за коллекцией будет присматривать.
Тероенза внимательно выслушал предложение, затем присел на корточки, расплескав грязь.
— Не думал, что кто-то из паствы прошел столь специфическое обучение. Вероятно, следует переговорить с твоей протеже. Ее обозначение?
— 921-я.
— Где работает?
— На фабрике глиттерстима.
— Сколько времени провела на Илезии?
— Почти год.
Тероенза заговорил с Вератилем на родном языке.
Надо бы его выучить, напомнил себе кореллианин, который битый месяц зубрил язык хаттов, отыскав необходимую лингвистическую программу. Вообще-то он искал пособия для переводчиков или учебные программы для т'ланда Тиль, но так ничего не обнаружил. Хэн вслушивался в незнакомые слова, но этот язык определенно ничем не напоминал диалект хаттов. Соло ничего не разобрал.
Повернувшись к пилоту, Вератиль произнес на общегалактическом:
— Эта 921-я... по меркам твоей расы она привлекательна? Находишь ли ты ее пригодной для спаривания?
Сунув руку поглубже в грязь, Хэн скрестил пальцы.
— 921-я? Вот уж нет! — пренебрежительно фыркнул кореллианин.— Скажу честно, она такая уродливая, что будь у меня домашняя зверушка с такой мордой, я научил бы ее ходить задом наперед!
Оба жреца расхохотались, хлопая ладонями по поверхности грязевой отмели. Возможно, выражали таким образом восхищение остроумием и находчивостью пилота.
— Отлично, пилот Драйго! — трубно взревел Тероен-за.— Ты и в самом деле ловкач, каких мало, и я переговорю с той молодой женщиной.
Жрец обдал себя грязью, размазал ее по тучным бокам и вздохнул с непередаваемым удовлетворением.
— Эй, Вератиль,— Хэн барахтался в красноватой жиже, пока не сумел развернуться к сакредоту.— Я тут с ума схожу от любопытства. Не возражаешь, если задам вопрос?
— Вовсе нет,— благодушно отозвался молодой жрец.
— Все хотел узнать, как вы, ребята, проделываете свои фокусы на вечерней службе? Ну то, что паломники называют Возрадованием. По мне, так тут сплошное надувательство.
— Возрадование? — Вератиль гулко хохотнул.— Момент экстаза, который паломники принимают за божественный дар?
— Точно. Я вот ни разу ничего не почувствовал,— откровенничал Хэн, добавляя про себя: «Потому что сопротивлялся изо всех сил, потому что меньше всего на свете мне хочется, чтобы какой-то инопланетный урод заряжал мне нервные окончания...»
— Все потому, что ты — сильная личность, пилот Драйго,— сказал Вератиль.— А паломники устремляются к нам, ибо слабы на голову и нуждаются в поводыре. Ну а мы держим их впроголодь, чтобы были уступчивее.
Заговорил Тероенза:
— Возрадование есть утонченная способность мужских особей т'ланда Тиль приманивать во время брачного периода самок. Мы создаем в мозгу реципиента особый резонанс, стимулируя центры наслаждения. А сопутствующее гудение создает поток воздуха, проходящий через реснички в наших горловых мешках. Наши женщины находят его неотразимым.
— А еще мы способны к слабой эмпатии,— весело добавил Вератиль.— Концентрируясь на мыслях о приятном, мы проецируем свои эмоции на паломников. Два процесса, объединенные вместе, дают Возрадование.
— Ловко! — восхитился кореллианин.— А это трудно?
— Вовсе нет,— пренебрежительно отмахнулся Тероенза.— Что действительно трудно, по-моему, так это дотерпеть до окончания бесконечных молитв. Порой я так устаю, что засыпаю на ходу.
— А помните, как в прошлом году заснул один из сакредотов? — подхватил младший жрец.— Палазидар свалился прямо у алтаря. Паломники очень расстроились.
