Галина Манукян - Дикторат
Не знаю, сколько времени я рыдала взахлеб, кусая кулаки и подвывая, выпустив со слезами страхи, обиды и переживания последних дней. Но вдруг с лестницы послышался шум. Эдэр?! Сердце пропустило удар. Я вскочила и тотчас подхватила с пола одежду. Натянула штаны и жилет в считаные секунды, провела рукой по растрепавшимся волосам… Но сколько бы я ни ждала стука костяшками пальцев в дверь, раздраженного баса Эдэра или певучего голоса Тима, все было тщетно. За дверью царила тишина. Давящая, сизая, душная.
Я облизнула пересохшие губы и нашла флягу в походной сумке Эдэра. Там же был завернутый в чистую тряпочку сыр, хлеб и вяленое мясо. Я бы съела все сразу, но привычка заставила удовлетвориться лишь четвертой частью запаса и завернуть обратно остатки.
К счастью, боль почти отпустила. Я затянула потуже на голом теле кожаный жилет и привела в порядок волосы. Притянула поближе пахнущую Эдэром холщовую сумку. Скоро они придут. Скоро. Тим и Эдэр. Но как мне вести себя с Эдэром? Что говорить? Отчаянно хотелось вернуть то спокойное состояние защищенности, которое я почувствовала в подземной «кротовьей норе» с двумя экспериментаторами, счастливыми, как мальчишки, из-за кучи железок. Но вряд ли теперь это возможно…
Опять послышался шум на лестнице. В дверь ударило что-то тяжелое. Еще раз и еще. Полотно прогнулось, и с той стороны до меня донесся ужасающий вой.
* * *Четверка псидопсов пронеслась по улицам, взметая пыль мохнатыми лапами, и сбавила шаг на спонтанно образовавшемся рынке у стен Общего дома. Под наблюдением пары скучающих стражей у забора из заостренных кверху сосновых стволов бойко шла торговля. Прямо на земле отблескивали глянцем зеленые и оранжевые арбузы, в тележках высились горки розово-красных томатов, желтых и синеватых с прожилками кабачков. Торговцы в халатах и туниках сбрызгивали водой из пластиковых бутылок пучки зелени, чтоб не подсохли под палящим солнцем, отгоняли мух от сладостей и вяленой говядины. Старики с загорелыми дочерна лицами поправляли мешочки с разноцветным содержимым: орехами, бобами, солью, сушеными ягодами. Мужички призывали посетителей выбрать «самое лучшее» из наваленных кучами дешевых бус, украшений из кожи и дерева, «не забыть» приобрести всевозможные мелочи и яркие тряпки.
Пожалуй, только тут во всем городе можно было встретить на улице женщин. Одетые в черное с ног до головы, как велел закон, они приценялись к товарам, складывали покупки в корзины или наплечные сумки. Женщины пропускали мимо ушей скабрезные шуточки и, покачивая бедрами, продвигались по рядам. Покупали не только жительницы Общего дома. Некоторые его посетители ходили туда не с пустыми руками. Особенно те, кто навещал наложниц, вынашивающих им сыновей. Разгонять торговцев уже перестали, ибо они все равно набегали сюда за небольшой, но постоянной наживой, пронырливые, что те тараканы с тележками и мешками. Ладно, только б пошлину платили…
Эдэр натянул узду, и псидопс, цветом густой шерсти напоминающий чернобурку, притормозил у тележки со сливами. Шрам на скуле саднил, жгло предплечье. И это раздражало, поддерживая уже не кипящий, но еще не тлеющий гнев.
– Хэйдо! – рявкнул Эдэр побледневшему торгашу у тележки. – Разрешение на торговлю есть?
Тот, робея, показал ладонь. Печать разрешения была на месте, уже подвытертая, но действующая. От начальника стражи не утаилось, что его приземистый сосед с яблоками на подносе присел на тюк, втягивая в плечи голову с намотанной тюрбаном тряпкой.
Эдэр кивнул на него:
– Твоя печать где?
Приземистый подскочил, как ужаленный, и бросился бежать, ловко перепрыгивая через груды товаров, мешки и арбузы. Боевой псидопс нагнал его в несколько прыжков. Эдэр прижал беглеца к ржавой повозке, и, коснувшись мечом правого уха, прорычал:
– Печать, уродец!
– Простите, начальник… – промямлил приземистый, – клянусь вам, наторгую на пошлину и сразу же заплачу. Плохая торговля… Простите… Совсем обнищал…
Эдэр сбил с головы глосса тюрбан, и на землю со звоном упал мешочек, монеты рассыпались под ноги торгаша. Глаза Эдэра зло сощурились.
– Обнищал, говоришь? – процедил он. – Так копи на лекаря.
Начальник стражи чуть повернул кисть, и лезвие меча в один момент срезало мочку уха лгуну. Тот взвыл, ухватившись за рану.
– Если в следующий раз не увижу на твоей ладони две печати с разрешением, ухо отрежу целиком, – холодно пообещал гигант.
Ударив пятками по бокам псидопса, Эдэр направился к воротам Общего дома. Народ испуганно расступался, с двойной почтительностью кланяясь и приветствуя начальника стражи. Многие сами протягивали ладони, показывая печати с разрешениями. Дежурные у забора вытянулись по струнке.
– Хэйдо! – жестко бросил им Эдэр. – В мух плеваться не надоело, лентяи?! Проверять каждого. Еще раз найду здесь тех, кто обирает казну, сами без ушей останетесь. Ясно?
– Ясно, шеф!
Вартан, Никол и Сём последовали за начальником в распахнутые ворота. Две пожилые глосски-привратницы хором потребовали плату.
– Мы по делу! Не развлекаться! – отрезал Эдэр.
В отличие от обычных посетителей стражники спешились у самого входа в здание. Псидопсам достаточно было приказать: «Место», и можно быть уверенными, что обученные животные не шелохнутся на тенистом газоне до возвращения хозяев.
Лязгая оружием, стражники поднялись по истертым гранитным ступеням. Эдэр привычным взглядом скользнул по древней табличке «Лечебно-оздоровительный пансионат “Сосны”» и с новым для него ощущением брезгливости вошел в женскую обитель.
– Старшую сюда! – гаркнул Эдэр пересохшими губами.
Привычный гул голосов сразу смолк.
– Быстро, я сказал! – рявкнул он побледневшей полной глосске за стойкой, и его голос разнесся эхом по просторному светлому холлу, неуместный своим приказным тоном в расслабленной атмосфере едва одетых женщин и рассевшихся на скамьях и диванах мужчин.
Эдэр не успел крикнуть дважды, как из широкого коридора появилась очень высокая статная глосска, уже склоняющаяся к закату лет. Синеглазая, подстриженная так коротко, что едва различима была седина в темных волосах, одетая в черное, как положено, она все же была красива и ухоженна. Черты ее лица были настолько правильными, что, казалось, в них со-всем нет асимметрии или изъяна. Ворот ее робы не был наглухо застегнут, как у всех, он обнажал полоску белой кожи на груди и грациозную шею. Глосске хватило лишь одного изучающего взгляда на пришедших, и тревога в синих глазах растаяла, словно женщина оценила обстановку и решила, что проблем нет.
– Рада видеть вас, почтенный Эдэр, и вас, господа, – улыбнулась она мягко, но сдержанно. – Внимательно слушаю.
От одного ее тона стражам за спиной начальника сразу стало неловко, но сына командо голос старшей не утихомирил.
– Привет, Инесса, – вызывающе ответил Эдэр. – До меня дошли слухи, что ты нарушаешь закон. Знаю, ты хитра, как лиса, и тебя за хвост не поймать, хотя уверен, растет он у тебя под робой… На этот раз ты покажешь мне всех баб и все уголки этого чертова дома!
– Как пожелаете, уважаемый Эдэр. Слово мужчины для нас главное, а также его спокойствие и удовольствие, – не пряча глаз, ласково сказала Инесса. – Однако позвольте уточнить: вы действительно хотите проверить за один день тысяча четыреста восемьдесят шесть моих подопечных?
Лицо Эдэра вытянулось. Он явно не ожидал услышать подобного числа.
– Ты преувеличиваешь, – тут же сообразил он и выпятил возмущенно губу: – Рискуешь попасть под плеть за шуточки или так сильно хочешь кого-нибудь спрятать?
– Ничуть не преувеличиваю, почтенный Эдэр, – нежно, но с достоинством ответила Инесса. – И не хочу мешать вам ни в коем случае. Однако подумайте сами: в мегаполисе проживает около пятнадцати тысяч мужчин, и только у тысячи с небольшим вписаны в имущество собственные наложницы, остальным это не доступно. Поэтому здесь находят утешение и радость все остальные. Возможно вам угодно проверить что-то конкретное? Я бы с удовольствием помогла.
– С удовольствием, – съязвил Эдэр, – чтобы потом повисеть на дыбе…
Это заявление тоже не пробило железное само-обладание старшей.
– Если посчитаете нужным, я приму любое ваше решение с благодарностью, почтенный Эдэр. С чего бы вы хотели начать осмотр? – Инесса обвела холеными руками вокруг себя. – Главный корпус? Здесь принимают уважаемых глоссов наложницы соответственно возраста и предпочтений: в правом крыле можете осмотреть женщин молодых, в левом – постарше. Как вы сами, наверное, помните, наверху у нас расположен ярус для особых гостей с самыми красивыми наложницами, – старшая сделала многозначительную паузу, и Эдэр почувствовал себя дураком.
– Веди в нижний! – рявкнул он.
Инесса снова мягко улыбнулась:
– Конечно. Единственная сложность: мы можем нарушить момент уединения, столь важный для господ глоссов. Боюсь, в этом случае я действительно нарушу закон…
