Галина Манукян - Дикторат
Эдэр опешил.
– Я не понимаю… Лисса…
Глупая, она испугалась чего-то… Может, его пыла? Руки сами потянулись обнять, успокоить. Лиссандра отпрянула, словно дикая кошка, которую сбрызнули водой. Вскочила, притянув к себе штаны и жилет.
– Не подходи, слышишь?! – прошипела угрожающе. На крошечных пальцах вспыхнули голубые искорки, волосы вздыбились и наэлектризовались. От ее вида стало не по себе.
Эдэр сглотнул.
– Разве я обидел тебя?
– Он еще спрашивает! – чумашка подхватила с пола кинжал и выставила перед собой. От ее пальцев по лезвию забегали разряды.
Ничего не понимая, Эдэр выставил обе ладони, сдаваясь:
– Успокойся. Если что-то сделал не так, я не хотел…
– Я успокоюсь только тогда, когда рядом не будет твоей сволочной глосской рожи! – выкрикнула надрывно Лиссандра. – Когда у тебя руки и прочее отсохнет, чтобы не прикасался ко мне больше! Никогда!
– Ты что?! – Эдэр не верил своим ушам. – Ты ведь тоже хотела…
– Я?! А кто меня спрашивал? Кто?! Уходи, – зло и сухо процедила чумашка. – По-твоему, власть за тем, у кого сила? Так я покажу тебе силу! Подожгу этот чертов бизнес-класс и тебя вместе с ним!
Начальник стражи никому не позволил бы так говорить с собой, но перед ней, перед этой мелкой, глупой, самой красивой на свете чумашкой он почувствовал себя безоружным. Ненависть в глазах Лиссандры жгла по-настоящему.
– Надо было позволить тому уроду сожрать тебя… – добавила она, выкаливая каждым словом рану в сердце. – Одним бы глосским гадом стало меньше. Уходи, ненавижу!
Стало трудно дышать, будто ее маленькая ножка наступила ему на грудь и вдавила ребра в позвоночник. Может, от того, что он был обнажен и распахнут? Отец говорил, что командо не должен раскрываться. Никогда и ни перед кем. Свои мысли и чувства надо прятать под самыми крепкими доспехами.
Эдэр поспешно натянул штаны и ботинки. Теперь боль от движений уже удовольствия не доставляла. Но он привык терпеть боль, и эту стерпит, а вот слушать слова девушки уже не было сил. Эдэр развернулся, и сбивая все на своем пути, выскочил из салона, вновь оказавшись на железной лестнице. Тяжело дыша, он сбежал вниз. Проклятая Лиссандра! И не верь после этого жрецам! Вынула из него душу и растоптала потроха.
Уже у выхода на бетонную полосу Эдэр споткнулся о торчащий из пола крюк и остановился. В висках стучало, но вернулась способность мыслить. И первая мысль ошарашила Эдэра своей очевидностью: лев-мутант мог быть здесь не один. Что если тут целый прайд развелся? Как оставить чумашку? Да, она хорошо управляется с разрядами, но она же мелкая, такая мелкая…
– Вот и пусть сожрет! – в сердцах процедил Эдэр, обращаясь неизвестно к кому.
И вернулся обратно. Надо было найти подручное оружие, прежде чем осматривать закоулки странного дома под названием А380 в поисках гнезда или лежбища уродца.
Кинжал остался у Лиссандры, меч лежал на дне реки вместе с трупом чудища, поэтому Эдэр, морщась, выломал по куску арматурины в каждую руку. Из угла под самым хвостом донесся писк и шевеление. Оттуда же тянулась вонь. Эдэр влез в узкий проход, выставив перед собой своеобразное оружие. В углублении он обнаружил двоих мерзких на вид, шипастых котят. Полуслепые и склизкие, они возились в куче обглоданных костей и линялой шерсти.
Плохо. Очень плохо! Если они с Лиссандрой разделались с самцом, самка могла бродить где-то рядом. Или наоборот. Кто их разберет, этих зверей-уродов.
Парой ударов Эдэр расправился со зверенышами и прислушался. Было тихо. Он подошел к лестнице и посмотрел наверх, не решаясь подняться. По хорошему надо бы забрать Лиссандру. Но с другой стороны, и Тима нужно было уводить из убежища. Наблюдатели о нем явно знали. Выжидали чего-то, не понятно чего. На каком волоске висела жизнь друга, не известно. Снова вряд ли удастся обхитрить закон. Нагрянуть в гости к Тиму могли во время рейда, и его, Эдэра, просто не будет рядом. Попади Тим в руки к его же страже, и зубы шипастого льва покажутся меньшим из зол…
Эдэр перевел дух и начал подниматься по ступеням. Дернул ручку двери в бизнес-класс. Не поддалась. Ясно, чумашка успела забаррикадироваться. Может, уже остыла?
Эдэр не стал ломать дверь, постучал костяшками о пластик и крикнул:
– Эй!
– Убирайся! – яростно раздалось в ответ.
Твою ж мать! Не остыла…
– Не буду я тебя трогать! – психанул Эдэр. – Все, забудь! Чтобы знала: тут может быть целый прайд этих львов-мутантов. Я убил детенышей. Но могут заявиться взрослые зверюги. Так что сиди пока там и не высовывайся.
– Сама разберусь! Уходи отсюда!
Эдэр сжал кулаки, но, переборов нарастающий гнев, продолжил:
– Сказал уже, что ни заходить, ни трогать тебя не буду. Можешь не разоряться так… Короче, я приведу Тима. Потом решим, что делать с жильем. Не вылазь, пока не вернемся. В моей сумке есть немного еды и фляга с водой. Надеюсь, ради самосохранения у тебя мозгов хватит не делать глупостей. Всё!
Чумашка ничего не ответила. И ладно. Эдэр развернулся и пошел прочь. Он – будущий командо! И не дело ему распускать нюни из-за какой-то девчонки. Он и не станет. Тем более, когда надо позаботиться о друге.
Глава 14
– Где Лисса? Что с тобой? – встретил его взволнованный Тим.
Эдэр не ответил. Ввалился в привычный полумрак подземного дома, подошел к бутылкам с водой и жадно отпил половину полторалитровки.
– Где Лисса? – повторил Тим.
– Оставил в новом убежище, – выдавил нехотя Эдэр. – Ночью перебираемся туда. Собирай самое необходимое.
Мокрый от пота, исполосованный когтями чудища, с перевязанной рукой и в одних штанах гигант представлял собой то еще зрелище. Он устало опустился на топчан и, запрокинув голову на смятую подушку, уставился в потолок.
– Эд, на тебя напали? – подхватился Тим. – Какая сволочь посмела?
– Лев с рогами.
– Ё-моё! Ты был один или с Лиссой?
Эдэр взорвался:
– Лисса! Лисса! Сколько можно?! Беги и целуйся с ней, раз она тебе так дорога! Давай: в гору, на плато и к ущелью!
Он долбанул кулаком со всей силы по стойке стеллажа, и та хрустнула от удара. Вещи, инструменты посыпались с полок будто при землетрясении. В растрепанные волосы гиганта впились болты и шайбы, другие отлетали с шумом, больно щелкая по спине и затылку. Тим мгновенно выпустил щупальце, поймал прямо над головой Эдэра дыропол и чуть не упал от его тяжести. Гигант отскочил, ему стало стыдно.
– Прости, – хрипло сказал он. – Прости, я сам не свой. Прошу тебя, не поминай ее при мне.
Тим вздохнул:
– Знал я, что отправлять вас вместе – плохая затея. Все моя трусость.
– Для нее есть основания.
– Так что у вас случи… – начал было Тим, но увидев раненый взгляд друга, осекся. – Проехали. Случилось и случилось. Давай я лучше тебе ссадины обработаю.
Эдэр молча кивнул. Потом помог Тиму собрать раскиданные на полкомнаты вещи со стеллажа, думая о том, что жрецы, наверное, правы: женщины – взбалмошные существа, от выбреков которых рушатся миры. Эдэр чувствовал себя так, будто его личный конец света только что наступил. Хотелось не помогать другу, а раздербанить тут все в мелкую крошку.
Тим делал вид, что не видит ни сжатых до побелевших костяшек кулаков, ни вспученных вен на руках, ни ходящих ходуном желваков на скулах Эда. Тим понимал, что с другом случилась беда. Да, беда. Проникнуться чувствами к женщине – это настоящая беда, кара духов за неповиновение. Их мучительная, извращенная месть.
«Что пошло не так? – думал Эдэр. – Может, надо было поаккуратней с ней?»
Он ведь был у нее первым. И даже удивился, обнаружив это. Нетронутых девушек в наложницы продавали редко. Кто знает, возможно, девицы из кланов сами кидались на своих соплеменников, чтобы не отдавать девичество будущему хозяину? Ни тихоня Мадара, ни распущенная Танита девицами не были. Тем более таких не встретишь в общем доме.
«Они же все нас боятся. И чумашка боялась», – вспоминал глосс. А теперь ненавидит его. Сама сказала. И от этого огромному воину становилось так больно, что дыхание перехватывало. Морду бы набил себе за то, что так раскис. В очередной раз ответив невпопад Тиму, Эдэр вспыхнул, злой на себя, и решительно поднялся.
– Пойду. Дела есть. Вернусь к ночи. Будь готов.
– Хорошо, – кивнул Тим. – Ты держись, давай.
– Все нормально, – бросил на выходе Эдэр и, заправляя на ходу рубаху в штаны, направился к мегаполису.
* * *Город готовился к празднику Духа Огня: народ шумел и суетился. На перекрестках активисты устанавливали на высоких кольях деревянные колеса с травяными венками. Те за пару дней должны были под солнцем высохнуть, чтобы потом красиво разгореться во время ночного шествия, озаряя дорогу искрами. В железные высокие корзины, что с конца света так и торчали вдоль улиц, мальчишки напихивали снопы трав с пригородных пролесков. Их тоже потом зажгут, но не так, чтобы пылали кострами, а чтобы едва горели, распуская по мегаполису аромат чабреца и душицы, шалфея и мяты.
