Андрей Марченко - Литерный эшелон
Профессор Беглецкий взглянул вверх, задумался буквально на минуту.
– Прямо над нами созвездие Дракона. Однако в день и час катастрофы в зените было другое созвездие. Я сейчас точно не скажу, но кажется – Кассиопея или Андромеда. Это, разумеется, навскидку… Я могу ошибаться. Впрочем, это совершенно неважно. По замечаниям очевидцев аппарат упал не прямо с неба, а шел по касательной – с юго-востока на север… Сей момент соображу. Это может быть созвездие Ориона или Тельца. Там довольно много звезд, положим, скопление Плеяд именуемые как Семь Сестер, или же Гиады. Имеется так же Альдебаран, или в простонародье – Воловий глаз. Далее – Ригель, Эридан… Возможна звезда Бетельгейзе, но она уж слишком к северу. И это при условии, что корабль не совершал в атмосфере сколь-либо сложных эволюций…
…Около часа ночи стало ясно – что-то не то. Никто не умирал.
Не выдержав нервного напряжения, Грабе взял фонарь и с ним ушел в недра летающего корабля. В отсеке, где умерли каторжане, он зажег еще одну папироску, прислушиваясь к своим чувствам.
Решительно ничего особенного.
От керосинового фонаря получались тени долгие, дрожащие, зловещие. В блестящих стенах множились и передразнивали друг друга огоньки.
Докурив папиросу Грабе вышел, отправился к доктору и потребовал от него освидетельствования. Генрих Карлович осмотрел Грабе и заметил, что офицер в отличном физическом состоянии, исключая, пожалуй, повышенное сердцебиение. Но его вполне можно списать на волнение…
За сим Грабе отправились спать.
***Грабе думал умереть к утру, но проснулся в добром здравии.
Впрочем, взглянув на хронометр Грабе увидел, что время движется скорее к полудню.
Аркадий Петрович прошелся по лагерю, предполагая, что у него к этой инопланетной заразе иммунитет. Или же, она косит не всех.
Но нет.
В лагере никто не умер.
Это несколько расстроило Грабе, ибо следовало теперь что-то предпринимать…
Он явился в палатку к Шульге.
Оба подпоручика спали сном младенцев.
Грабе растолкал одного. Шульга проснулся с виноватым выражением лица. Пояснил: передатчик цел, уже почти его ночью починил, прилег на минуточку… И вот проспал же… Сей же час все будет работать…
К извинением Шульги Грабе отнесся холодно, но уже через семь минут сигнал расколол эфир…
***– «Ривьера» на связи!
В Петербурге было утро. Причем очень и очень раннее.
Генерал-майор Инокентьев, спящий в своем кабинете, от новости отмахнулся:
– Ну и слава тебе, х-х-хосподи…
И провалился в дальнейший сон.
***Утренняя телеграмма была короткой: «Пока все живы. Исследование продолжается. «Скобелева» задержать».
После крепкого сна Грабе обуяла жажда деятельности.
Впрочем, люди, еще вчера считавшими себя живыми покойниками, ныне повеселели – хотелось сделать больше, лучше.
Арестантам на радостях выдали двойной паек – на сей раз без спиртного.
К слову сказать, самыми счастливыми были арестанты: они уже дважды избежали верной смерти. Глядишь, так пойдет – переживут они и эту заварушку почти без потерь.
Гнать на работу канадальных распоряжения также не поступало.
Для начала собрался совет около вчерашних покойных.
– Прикажете закопать умерших со всеми? – предложил есаул.
– На ледник их! Закопать всегда успеется! Хотя подождите…
Позвали Генриха Карловича. Спросили его:
– Что скажете?..
Генрих Карлович всю ночь просидел с микроскопом, желая выделить культуру инопланетного вируса, однако в поле зрения попадались вполне земные бактерии… Было предположение, что возбудители вируса так малы, что невидимы даже хорошему цейсовскому микроскопу.
– Какие будут мнения? – спросил Грабе, особо не надеясь на ответ.
– А вирус ли это вовсе? – ответно спросил Данилин.
Грабе задумался.
Пошел к арестантам. Крикнул:
– Эй, ребята! Нужны добровольцы.
– А на кой?..
– Никто не желает поцеловать по христианскому обычаю покойного?
– А на кой оно нам? Кто они мне вовсе такие? – вопрошали кандальные.
– Ну… Кто поцелует – тому полуштоф водки сразу.
Желающие нашлись. Двое перекрестились и поцеловали покойных в уста. Затем получили штоф водки и тут же стремительно напились и забылись шумным, пьяным сном.
Шли минуты, они складывались в час. В один, второй…
– Ну что?.. – поинтересовался Грабе.
– Да вроде бы и пора, – ответствовал есаул. – Те за час преставились…
– Может, водка подействовала так?.. – снова предположил Андрей.
Опять Грабе потребовал добровольцев. Но с условием: водку выдадут к ужину.
За добровольцами дело не стало…
***– Тогда?.. – начал Грабе.
– Тогда в этой железной коробке место проклятое. Кто там чего начнет ломать – его и убивает? – начал фантазировать есаул. – Навроде цепной чумы или сторожевой холеры. Я б туда арестантов загнал. Когда помрут – точно знать будем. Кликнуть добровольцев? Я так думаю, что самое время. Бог троицу любит: и причину найдем, и водку сохраним.
Грабе задумался, но покачал головой:
– Отставить… Значит так, это место смерти до особо распоряжения закрыть! И уберите этого коновала-фельдшера! Я ему кобылу не доверю лечить, а он к людям лезет! По глазам же видно – в медицину пошел только ради спирта! Привезите нормального доктора!
– Откуда его же взять? – полюбопытствовал есаул. – В Иване Ивановиче всего два врача…
– Берите откуда хотите! Хоть из Красноярска выписывайте! Мне плевать, что каторжане умирают – не жалко! Но я хочу знать – из-за чего они умирают! Олег Анатольевич?..
– Аюшки?.. – отозвался доселе молчавший Шульга. И тут же опомнился. – Слушаю!
– Отбейте телеграмму на «Скобелев» на имя Латынина. Пусть найдет по дороге врача… Да! Пусть заскочат в Иван Иванович и заберут то, что лежит в подвале у Латынина. Он поймет…
– Привлечение постороннего к проекту может быть опасно. Конспирация… – напомнил Попов.
– К черту конспирацию. Вот именно сейчас и к черту… Олег Анатольевич, исполняйте.
***В Иване Ивановиче дул ветер с Байкала, холодный, сырой.
Поэтому Сабуров не решился садить дирижабль, а завис над городом, сбросив на крышу одного из домов штормтрап.
По нему на землю спустился сам градоначальник и офицер. Еще через два часа они проследовал в обратном направлении. Перед ними подняли в трюм объемистые саквояжи и увесистый сверток из которого капала холодная вода.
И, наконец, последней на воздушный корабль поднялась Мария Федоровна Тарабрина, практикующий врач этого городка. Приглашение она приняла не задумываясь – ясно было, что дирижабль прибыл прямиком из столиц. И, значит, имелся шанс выбраться из этой дыры.
После штормтрап был собран, дирижабль, на радость местным мальчишкам дал гудок, заревел двигателями и улетел в тайгу.
***– Ну?.. – поинтересовалась докторесса. – Где мой пациент.
– Собственно вот… – ответил Грабе и сдернул брезентовую накидку, обнажая умерших. Несмотря на то, что они пролежали два дня в холоде, цвета покойные были пунцового.
Одежду с них срезали, кроме, пожалуй одного элемента.
– А отчего они скованные?
– Ну… Чтоб не убежали…
– Неужели у вас такие резвые покойники? Уже были попытки побегов? – улыбнулась Тарабрина.
Скорей из вежливости Грабе тоже улыбнулся в ответ. Но совсем ненадолго.
– Впрочем, к делу…
Грабе вкратце описал события последних дел, не забыв упомянуть про поцелуи с покойными.
– Было еще мнение, загнать вовнутрь пару арестантов. Но я подумал, что смерть под медицинским наблюдением куда полезней, нежели смерть без оного.
– Вы пошутили глупо.
– Да не шутил я, – обиделся Грабе. – Вы только скажите – я загоню туда еще хоть десяток арестантов.
– Вы что? Как можно! Это негуманно! Это же люди!
– Не то чтоб мне плевать на людей, но мне и державе нашей нужен быстрый и четкий ответ. И я буду гнать в эту коробку арестантов, пока вы мне его не дадите. А закончатся арестанты – солдат буду заставлять.
– А если и солдат достаточно не будет?..
– Тогда я сам там лягу!
Мария Федоровна покачала головой, задумалась. Присмотрелась к покойным внимательнее…
– Значит, исключается отравление, инфекция… Видно, что они будто обгорели на солнце… причем даже в паху… Скажите, они у вас обнаженными работали?..
– Нет, в одежде.
– Тем паче странно…
Тарабрина задумалась еще раз. На этот раз надолго. Настолько надолго, что Грабе не нашел ничего лучшего, чем напомнить о себе покашливанием.
– Простудились?.. Теплого попейте.
