Евгения Мелемина - Библия улиток
Сытый, вымытый до скрипа, в черной форме, шлеме, снабженном очистной маской, я сидел на краю стены высотного здания, обрушившегося внутрь себя этажами, но оставившего периметр с окнами-обманками. Внизу волоклись колонны синдромеров. Уходили они в спешке и нехотя. Ряды их, безукоризненно ровные, все же казались какими-то разболтанными. Может, дело было в том, как они держали оружие, – как обузу, а не символ силы и мощи.
Это тактическое отступление, сказал Редд. Им нужно настичь «сайлента» и вернуть его назад. Напрасная и смешная попытка, но… Пусть так. Эти ребята жили надеждами: то захватить Край, то найти для «сайлента» пилота, то взять над ним контроль и все-таки победить…
Не только мы – дети в этом мире. В этом мире все дети.
Синдромеры уходили в пустыню и казались поначалу черной рекой, потом ручейком, а потом нитью. Когда пропала и нить, я отвел взгляд от горизонта, встал и прошелся по узкой стене, осторожно балансируя на краю.
По битой кладке я сполз вниз до ближайшего ложного оконца и выглянул, чтобы убедиться, что мне не померещилось.
Не померещилось. Ворон стоял на улице – матово темнел на тусклом солнце и покрылся росой, подрагивающей на идеально полированных частях. У него были не такие изящные руки, как у «сайлентов», но он сам был массивнее, крупнее и походил на крепкого медведя-гризли, а не на цветок-акулу.
Он терпеливо ждал, развернув плечи и выставив отложную коробку корпуса – словно вывалив черный длинный язык, на корне которого угадывались кожаное, в пять валиков, кресло и темная фигура в нем.
Фигура шевельнулась, и я тоже пошел вниз. Щебень хрустел под ботинками, новенькая форма приятно обхватывала тело, и я шел так небрежно, чтобы казалось – просто прогуливался мимо.
Луций выбрался из кабины и поджидал меня, прислонившись к ноге Ворона. Ветер легонько шевелил его длинные волосы, на затылке по-прежнему стоящие дыбом. Карие глаза весело блестели, губы улыбались.
– Командор подарил, – хвастливо сказал он и погладил Ворона. – Это тебе не «сайлент», брат, это мощь.
Ворон, моя прекрасная мечта. Я был уверен, что Командор, которому жалко поделиться куском хлеба, не позволит никому из нас прикоснуться к этой машине, но вот он, Ворон, стоит на улице в полной готовности, и я даже чувствую запах новехонького оборудования и кожи его сидений. Его пилоты должны быть бесплотны и идеальны в своей эфемерности.
– Чистая механика, – сказал Луций. – Никаких вторжений в организм. Прокатить?
Отказаться я не мог.
– Я его переименую, – сказал Луций, забираясь в кабину. – Ворон – это как-то банально…
Он болтал, а я волновался. Холодели ладони – плохой признак. Неизвестно, как приучена взаимодействовать с человеком эта техника и не вспорет ли она Луцию живот.
Такие шутки вполне в духе Командора.
Мне нашлось место – за креслом пилота оказалось еще одно, пониже и узкое. Никаких лиловых масс, ганглий и живой плоти.
– Мы готовы, – вдруг приятным спокойным голосом сообщил Ворон. – Начать считывание?
– Ага, – ответил Луций.
Я вспотел. Мне казалось, что пазы в моей шее горят огнем, и они непременно сломаны после вмешательства Сантаны, и что сейчас Ворон решит, что я пилот, выдернет их к черту из моей глотки, и кровь зальет все это сиденье, кабину, пол…
– Синхронизация проведена, – сказал Ворон через несколько минут. – Активировать?
– Да.
Меня облепило. Словно гигантский паук плел где-то поблизости паутину, а потом решил выбросить ее к чертовой бабушке, и шлепнулась эта паутина ровнехонько на меня, полная липких комков и каких-то тросов. Пытаясь отцепить от себя липкую назойливую дрянь, я вдруг краем глаза заметил, что на экранах передо мной плывет и подпрыгивает улица с уголком разбитого здания-коробка.
– А… – глупо сказал я. – Так?.. Что это?..
– Система безопасности, – отозвался Луций. – Придерживает тебя, чтобы не болтался.
Длинные волосы на его затылке не скрывали широкого белого шрама.
Позади тихонько разгорался теплый свет.
– Контакт с нервной системой – сто процентов, – снисходительно сообщил Ворон. – Кондиционер?
– Пожалуй, – сказал Луций, – испытаем игрушку? – Он вдруг повернулся и, улыбаясь, вручил мне пистолет. – Подержи, мне он мешает.
– Ты не представляешь, – дружелюбно начал он, легко разворачивая Ворона на узкой улице. Изображение на экранах перестало плыть, стало четким и разделилось на три ровные доли. – Как они мне все надоели… Приходит ко мне один такой поганец и сообщает: нам нужна чистая вода, нам нужен ваш океан, нам нужен ваш лес… Скорость, лля! Чувствуешь?
Я откинулся на спинку кресла. В приятном полумраке кабины скорость ощущалась только легкой вибрацией. Пистолет холодно и равнодушно лежал в моей руке, вибрация сидела и в нем, мерзкой щекоткой передаваясь ладони.
Луций дернул у синдромеров любимое словечко-паразит, ну надо же…
– Он мне говорит: я пока только предупреждаю, но ваши территории принадлежат человечеству. Слышал? Мы тут вкалываем на территории, принадлежащей человечеству, оказывается. Я ему объясняю, что человечество и последние дети – друг от друга прилично отличаются, и если человечество только и умеет, что жрать и палить друг в друга, то у нас тут пять десятков лабораторий, плюс база данных, плюс хранилище генетических маркеров, плюс климатические платформы… ты меня понял, да?
Я определил, наконец, экран, на котором было изображение с фронтальной камеры. На этом экране показался хвост недавно ушедшей из города черной змеи. Хвост этот спешил проскользнуть меж двумя серо-голубыми скалами, наклоненными друг к другу на манер шалашика.
– Прибавим шагу, – сказал Луций, и шея его над кромкой биокороба чуть заметно напряглась. – В лабораториях обезьяны живут, – продолжал он, – с таким же успехом я мог им бы Край отдать, да? Тогда, говорит он мне, мы за себя не ручаемся. Ждите, лля, мы вас да вашим же оружием…
– Независимый Альянс Освобождений.
– Возможно.
Шалашик из скал неумолимо быстро приближался. Я уже мог разглядеть хлипкое мертвое деревце, забравшееся на вершину одной из скал, и блеск черных шлемов.
– Только свалил этот Альянс, как синдромеров принесло. Эти парламентеров не засылали, но под ногами путались. Хлопот полно, – закончил Луций, – и это еще по мелочи, есть и очень серьезные проблемы… Я рад, что ты вернулся.
Ворон остановился и дрогнул, словно в него ударила гигантская волна. Синяя, вся в электрических тонких иглах ракета мелькнула было на экране, но тут же заменилась пульсирующей точкой на размеченной тонкими линиями карте. Ворон перешел в боевой режим и сменил транслирование пейзажей стратегическим обзором.
В верхнем углу экрана понеслись колонки цифр.
– Разберемся здесь и поедим… – пробормотал Луций, – я с утра голодный…
Я смотрел на рассыпающиеся, гаснущие, мертвеющие цели, закрывал глаза каждый раз, когда машина сотрясалась от отдачи, и не мог поднять пистолет, чтобы выстрелить в черноволосый затылок с широким белым шрамом.
Я не мог выстрелить не из-за принципа жизни, а потому, что когда меня, маленького, укусила лисица, Луций смеялся и потому, что придумал, будто, застряв в вентиляционной трубе, можно умереть за два часа.
Улитка снова спряталась в панцирь и даже закрыла за собой дверцу-крышечку. Пистолет упал, гулко ударившись о пол кабины.
– Ну все, зачистили, – через несколько минут сказал Луций, потянулся и запросил свет.
Кабина осветилась белым, экраны перешли в обычный режим: разбитая синяя скала дымилась, деревце скатилось вниз и догорало, растопырив ветки, как высохшие ручонки. Я увидел черные тряпки, темные лужи, несколько ног и голов, отвратительно противоестественно отсоединенных от тел.
Мне всегда казалось, что время должно замирать над каждым умершим человеком. Минуту неподвижного молчания – каждому. В пустыне у двух разбитых сине-голубых скал потребовались бы сотни часов молчания.
Луций перевел дыхание, повернул голову и улыбнулся.
– Я в порядке, – сказал он. – Нужно тебе все рассказать. Положиться мне больше не на кого.
Жарко было в кабине. Нечем дышать. Но я и так почти не дышал.
Глава 8
– …и вот так у нас осталось всего четыре платформы, – закончил свой доклад Реллик.
Луций Комерг задумчиво покатал по столу незрелую сливу, выпавшую из корзиночки со всякой фруктово-ягодной мелочью.
– Вытаскивайте ее оттуда и отдайте инженерам, – сказал он, вслед за сливой выкладывая на стол желтоватое маленькое яблоко. – Что за фигню мы растим, Реллик? Кто это будет есть?
– Мы и едим, – поморщился Реллик и постарался вернуть тему разговора в прежнее русло: – Пилот и «сайлент» все еще там. Валяются…
– Подберите.
Реллик помялся немного, потом сделал так, как делали все, чтобы не смотреть Луцию в глаза: уставился в стену поверх его головы.
– По-моему, дело плохо, – доложил он. – У нас одни потери…
