Дмитрий Янковский - Рапсодия гнева
Но Саша ему сразу понравился. Была в нем несвойственная молодости житейская мудрость, рано приходящая на войне вместе с прядями седых волос, а склонность к философским рассуждениям позволяла заменить бестолковое сидение у телевизора долгими спорами на самые разные темы. Второго телохранителя, приходившего на смену Фролову, следователь старался просто не замечать – нормальный парень, но говорить с ним было столь же увлекательно, как с замшелой скалой, и через неделю Владислав Петрович поймал себя на том, что ждет Сашиной смены, как ждут в гости старого доброго друга. Это было странно, но приятно. Даже в доме сделалось как будто теплей – затаившаяся в углах холодная тьма боялась чужого присутствия не меньше, чем солнечного света.
Так прошло три недели…
Чака напал неожиданно, именно в смену Фролова, когда все уже решили, что беглецу удалось смотаться в дальние страны. Но не смотался же, черт бы его побрал! Не позволила мстительность, живущая в горячей восточной крови.
Вечером он засел с карабином на крыше продуктового магазина, в котором Владислав Петрович всегда закупался к ужину, а двое бандитов прикрывали главаря, сидя на скамеечке с девятимиллиметровыми «береттами» под куртками. Чака знал, что Владислав Петрович всегда подходит к магазину с заднего двора, а там с сумерками ни души, лишь изредка допивают водку грузчики из закрывшегося стеклопункта. Промозгло сырела южная зима, темнело рано, и Чака, не доверяя одной лишь ночной оптике, поставил на карабин лазерный прицел. Для гарантии.
Только это и спасло жизнь Владислава Петровича – Саша, не расслаблявшийся ни на миг, заметил красное пятно, направленное прямо в сердце следователя, раньше, чем Чака нажал на спуск. Владислав Петрович даже не понял сразу, кто и зачем сбил его прямо в жирную грязь лужи, но грохот выстрела и визг рикошета подсказали, что подниматься не стоит, разве что отползти за какое-нибудь укрытие.
Чаку же первый промах ничуть не остудил, он продолжал елозить красным пятном по асфальту и лужам, выискивая утерянную цель. Телохранитель его волновал мало, очень хотелось разделаться со следователем. Он вообще не озаботился молодым собровцем, предоставив его прикрывавшим дружкам. Но и те сразу же потеряли Сашу из виду – он словно растворился в густых зимних сумерках. Напрасно бандиты водили пистолетными стволами из стороны в сторону – стрелять было не в кого. Можно было бы достать скорчившегося в луже следователя, но Чака категорически запретил – сам собирался прикончить.
За прошедшие с первого выстрела четыре секунды Владислав Петрович, как водится перед смертью, пытался прогнать перед мысленным взором все прожитые дни. Выходило худо – явно не успевал дойти даже до юности. Вот-вот яркое пятно целеуказателя крупной божьей коровкой присядет на голову и тогда…
Вооруженные пистолетами бандиты, как потом говорил медэксперт, умерли почти одновременно. Фролов, словно вампир в фильме ужасов, буквально материализовался из густой тени дерева прямо за их спинами, и Владислав Петрович уловил лишь момент, когда оба упали – удара не видел.
Тут же красное пятно метнулось на Сашину грудь, но он словно ждал этого, трижды выстрелив в сияющую рубином звезду лазера. Карабин гулко грохнулся с крыши, вдребезги расколов деревянный приклад об асфальт.
Только этот звук окончательно вывел следователя из нервного ступора, и он заметил, что в руках у Саши не табельный «стечкин», а отобранная у одного из бандитов «беретта». Фролов, оказывается, даже не доставал оружие из кобуры!
Следующим вечером Владислав Петрович пригласил своего спасителя на кофе с коньяком. Так в общем-то и началась их странная дружба. Кто же мог знать, что настанет это летнее утро, когда Саша будет сидеть в комнате для допросов, а спасенный им следователь станет собирать на него материал? Глупость какая-то, злая ирония судьбы.
Владислав Петрович дождался, когда порозовеют облака, вздохнул и собрался потянуть на себя дверь райотдела. Надо закончить с этим делом, будь оно неладно…
Вариация десятая
15 ИЮНЯ. УТРО
Как только дежурный открыл окованную дверь, Фролов сразу узнал рев проехавшего по улице «хаммера». Слишком запоминающийся, приметный – ни с чем не спутаешь. Он видывал и гражданские образцы этих машин, для любителей дорогой военной экзотики. Среди американцев эдаких любителей было немало, у этой нации вообще сформировалось особое отношение к войнам и связанной с ними героике. Некий комплекс неполноценности прирожденных крестьян, мечтающих о чем-то большем, чем быки и кобылы. Этот комплекс ярчайшим примером выразился в образе лихого ковбоя, умеющего не только заарканить быка, что являлось каждодневной необходимостью, но и ловко управляющегося с парой кольтов огромного калибра, что всегда было красивой мечтой.
Но только что проревевший «хаммер» не был облагороженным суррогатом для утехи милитаристских комплексов. Это была настоящая боевая машина, бронированная и мощная. Лучшая в мире, как говорили американцы. Наверное, в этом они были правы.
Саша даже вздрогнул, выходя в коридор, он слишком хорошо знал, на что способны люди, разъезжающие по чужим городам в низких пятнистых «хаммерах»…
НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД. ТРЕТЬЯ ЧЕЧЕНСКАЯ ВОЙНА
…Фролов впервые увидел боевой «хаммер» в Моздоке, за чертой которого расположилась мобильная десантная часть натовского миротворческого контингента. Русские десантники и морские пехотинцы с ЧФ и Владивостока взирали на палаточный городок заокеанских коллег с интересом, близким к досадливому уважению – жили американцы и англичане с удобствами, отдыхали шумно, ели помногу и часто. За палатками трещали моторы генераторов, играла музыка, по ночам полыхал свет ярких прожекторов, жестоко таранивших темноту упругими рогами лучей. В сооруженном на краю лагеря автопарке виднелись мощные мотоциклы, от которых у некоторых молодых ребят отвисали челюсти до пола, тупорылые бортовые грузовики, два размалеванных танка, обросших кубиками активной защиты, и несколько жабообразных бронированных джипов, даже на вид мощных, проходимых, выносливых. Каких-то слишком даже американских – не просто неуязвимых, а кичащихся собственной неуязвимостью. Почему-то именно эти «хаммеры» больше всего тогда задели Сашу за живое, он и сам не мог понять почему.
Совместный англо-американский контингент стоял под Моздоком всего два дня, десантники отдохнули, привыкли к смене часового пояса и незнакомому климату, отъелись и принялись выполнять боевую задачу. Пока российский МИД требовал от американской стороны ответа за столь дерзкую выходку, а в МО строили планы отражения «агрессии», миротворческий контингент сделал единственно верный ход, наверняка просчитанный заранее и совершенно безошибочный, – натовские десантники разделились на три группы примерно по тысяче бойцов и заняли позиции вокруг трех лагерей чеченских беженцев. Буквально за час до занятия позиций натовское руководство громогласно заявило на весь мир, что в Чечню введен ограниченный миротворческий контингент с целью предотвращения возможных зверств российской армии на оккупированной федеральными силами территории.
В ответ на гневное возражение российского МИД по поводу того, что никаких «оккупированных территорий» нет и быть не может, поскольку Чечня – это всего-навсего субъект Российской Федерации, и есть только «территории, освобожденные от бандитов», американцы согласились и покаялись, заявив, что не собираются ссориться с Россией.
– Мы ввели не войска, – убедительно вещал по телевизору генеральный секретарь НАТО. – Мы ввели наблюдателей, чтоб показать всему миру, что никаких бесчинств российские войска не творят, что нет никаких этнических чисток, о которых кричат журналисты.
Он ослепительно улыбался и сиял благожелательностью.
– Да, – говорил он со скорбной улыбкой, – у наших наблюдателей есть стрелковое оружие и даже несколько единиц бронетехники. Но натовское командование, поймите, просто не могло пустить безоружных людей в места ведения активных боевых действий. Кроме того, наш ограниченный контингент будет гарантией того, что никакая случайность, никакой пьяный российский солдат с автоматом не сможет повредить мирным чеченским беженцам. Мы никому не мешаем, мы не вмешиваемся в ход боевых операций российских военных, мы просто будем стоять у лагерей беженцев, совершенно ничего не предпринимая. Просто на всякий случай. Оружие будет пущено в ход лишь в случае нападения кого бы то ни было на охраняемый лагерь. Никогда и никак иначе.
После этого выступления у российской стороны оказались связаны руки.
– Надо было сбивать их в воздухе, еще до высадки, – перешептывались российские солдаты. – Как нарушителей воздушного пространства России. Теперь уже ничего не сделать. Все. Подобру они не уйдут, а силой их не выкинешь, завизжат, что нападают не на них, а на мирных чеченцев.
