Андрей Альтанов - Железный бастион
Абсолютная тишина в этом сумрачном облаке, словно слабый раствор кислоты, медленно выедала натянутые нервы. Где-то здесь, среди покорёженных остатков танковых корпусов, мог скрываться враг. Дабл очень надеялся на то, что враг всё ещё здесь. Это означало бы, что разбойники ещё не успели произвести финальную зачистку. Но лишь лёгкие потрескивания случайных осколков брони, попавших под широкие гусеницы гигантов, изредка нарушали покой танкового кладбища.
Из копоти навстречу медленно выплывали и, пройдя мимо строя, растворялись в смолянистой взвеси расплавленные «Диктаторы», «Викинги» и «Хантеры». Эти машины, с относительно крепкой бронёй, ещё хоть как-то можно было узнать по очертаниям уцелевших элементов. От лёгких «Хорнетов» остались лишь небольшие оплавленные глыбы и застывшие лужицы углерита.
Мимо проплыли остатки одного из легковесов. Лукаса пробрала нервная дрожь. Он отвёл взгляд в сторону, как только заметил, что рядом, из куска вздувшегося, покрытого застывшими углеритовыми пузырями корпуса торчит почерневшая рука в «кольчуге». Материал защитного скафа выдержал высокую температуру, но система охлаждения не способна была отвести лишние тысячи градусов, и бедолага-танкист запёкся внутри своего же костюма, словно рождественская индейка. Скрюченные пальцы, торчащие из застывшего углерита, тянулись вверх к небу. Казалось, что они хотели ухватить последний глоток воздуха, который уже не в состоянии были переработать опалённые лёгкие.
Это была не она, не Валерия! Лукас это чувствовал всем своим нутром. Сердце в его груди многотонным молотом отбивало лишь несколько слов: «Лера жива! Лера выжила!» Если бы она умерла, он бы это ощутил! Неизвестно как, но ощутил бы всем своим существом. Мужчина заставил себя ещё раз глянуть в сторону остатков «Хорнета» и тут же с облегчением вздохнул. На кормовой части машины сохранился крошечный кусочек танкового покрытия «Кедр». Это был Пункер – лидер первой волны.
На боковой панели то и дело всплывали первые отчёты медицинских сканеров. Предварительные результаты говорили о том, что ни в одной замеченной поблизости машине признаков жизни не было. Впрочем, это было видно и невооружённым взглядом. Критически повреждённые корпуса были абсолютно несовместимы с жизнью пилотов.
Вдруг прямо по курсу замаячили какие-то очень странные обломки. Медленно из копоти навстречу третьей танковой волне выплыл корпус «Хорнета», вывернутый наружу, словно железная бочка, взорванная изнутри динамитной шашкой. Казалось, что какой-то мощный разрывной снаряд пробил лобовую броню, но взорвался уже внутри. Мощность этого снаряда должна была быть поистине колоссальной, чтобы вот так разворотить углерит. Таких боеприпасов не существовало. Да и сам расплавленный материал корпуса свидетельствовал, что здесь не обошлось без воздействия высокотемпературной плазмы. Но странность заключалась в том, что плазма не могла дать настолько сильной ударной волны, чтобы превратить танк в подобие раскрытого бутона розы. Ассоциация с розовым бутоном возникла из-за розового цвета уцелевшего нанопокрытия…
И тут Лукаса словно током шибануло. Это был «Няшка-везунчик» – танк Валерии. Лишь один игрок из всего этого сборища мог себе позволить покрыть свой корпус практически бесполезным, но весьма гламурным покрытием «С любовью». Именно светло-розовые сердечки на тёмно-розовом фоне сейчас и придавали остаткам машины максимальную схожесть с цветком. Но под наружной розовой кожурой проступала чёрная выгоревшая сердцевина.
Дабл уже не слышал отчаянных криков своих товарищей, которые по внутреннему каналу связи отговаривали его от необдуманных поступков. Мужчина выпрыгнул из кресла, с лёгкостью распахнул тяжёлый танковый люк и выскочил наружу. Добежав до остатков машины, Лукас упал на колени. Внутри корпуса ничего, кроме оплавленного углерита и чёрного пепла, не осталось. Атаковавший Валерию танк выжег всё, не уцелела даже тугоплавкая «кольчуга». Тело любимой превратилось в пыль, а эта пыль растворилась в расплавленной броне, словно соль в морской воде.
Лукас зачерпнул ладонями пепел с оплавленным песком, поднял полные жмени смолянистого мусора к чёрным от копоти небесам и завыл смертельно раненным зверем. И когда стихло эхо вопля, его скулы судорожно, со скрежетом, стиснули зубы, и уже сквозь них Лукас прорычал имя убийцы своей возлюбленной.
– Будь ты пр-роклят, Р-робин… – Глаза мужчины до краёв наполнились ненавистью и гневом.
В следующую секунду Дабл в холодном поту уже сидел на краю кровати. Он вцепился пальцами в слипшиеся волосы, словно хотел их вырвать, и, не стесняясь, зарыдал. А кого ему, собственно, было стесняться? Вот уже почти год он здесь в полном одиночестве, в этой ржавой небесной лоханке. Мужчина протянул руку и нащупал на тумбочке начатую бутылку дешёвого виски. Выдернув зубами пробку, он присосался к горлышку. Несколько больших глотков пойла, слегка опалив глотку, проскочили в желудок. Немного отпустило. Дабл попытался стереть влагу с лица, но лишь размазал по щёкам солёную смесь грязи, пота и слёз.
На панели настольного комма загорелся индикатор входящего вызова. Невидящим взглядом Лукас уставился на панель связи.
Глава седьмая. По наклонной в ад
Прокуренный зал бывшего танкобара «Гашетка» сегодня вечером был заполнен наполовину. Официальный рабочий день окончен, но большая часть предприятий промышленного городка всё ещё работала сверхурочно, пытаясь наверстать двухдневный простой, связанный с критическим приближением атомного урагана к границам города. Городок хоть и был пограничным, но дотировать его никто не собирался. А любое отклонение от месячных норм производства отрицательно влияло на общий бюджет поселения, выделяемый соответствующим отделом малых населённых пунктов при ТНЭК.
По мере того как заканчивали работу те или иные цеха предприятий, барчик пополнялся новыми посетителями. В основном это был небогатый рабочий люд, уставший от тяжёлой и монотонной работы. Собственно, и бар уже давно не блистал элитным ассортиментом напитков. Городские полигоны Красных Траков простаивали уже полтора года. Запрет на танковые бои в черте города соблюдался железно, и все танкисты и фанаты давно перебежали под крыло организаторов игр на диких землях. Для этой группы не особо имущих танкистов и болельщиков хозяева Кровавых Траков специально организовали некую «лайт-версию» игры, где вращались не столь большие деньги, да и полигоны были давно обкатаны и неинтересны.
Скрипнула дверь, и в забегаловку ввалился мрачноватый мужик в заляпанной маслом шинели и грязной выцветшей на солнце фуражке. Феликс, сидящий в дальнем углу питейного заведения, не сразу узнал Лукаса. Старую шинель и фуражку, ясное дело, он идентифицировал моментально, но то, что было под всем этим, лишь отдалённо напоминало бывшего хозяина одежды. Усох и почернел в лице за этот год старый товарищ эспээсника.
– Дабл, сюда! – Феликс привстал и призывно махнул рукой.
Лукас, сейчас больше похожий на бомжа-алкоголика, чем на танкиста-ветерана, сквозь густой табачный смог прошествовал к столику. В зубах его дымилась сигаретка, от едкого дымка которой мужчина то и дело прищуривал глаза.
– Хреново выглядишь, дружище, – кинул старому товарищу Феликс.
– Зато ты у нас всё такой же розовощёкий. – Дабл небрежно отодвинул ногой стул и грузно плюхнулся на него. – Ты сделал то, что я тебя просил?
– Сделать-то сделал, но хочу тебя еще раз спросить…
– Что спросить?! – вспылил Лукас, его глаза на секунду сверкнули яростью. – Что ещё я должен тебе объяснять? Тебе мало того, что ты мне просто должен?!
– Дружище, прошу… – Феликс стойко перенёс нервный выплеск товарища. – Я пришёл сюда не морали читать. Я твой друг, возможно, один из последних оставшихся. Так что не стоит пренебрегать моим дружеским советом. Настоящим дружеским…
– Прости, Феликс… – Дабл сорвал фуражку с головы, поправил волосы и помассировал веки. – Сплю в последнее время плохо. Устал.
– Кошмары? Всё один и тот же сон?
– Да, тот же. – Лицо Лукаса покрылось складками и морщинами, его губы слегка задрожали.
Обычно сонный и неторопливый эспээсник ловко подхватил стоящую на столе бутылочку и быстро плеснул в пустой стакан виски на несколько глотков. Дабл молча взял его, залпом опустошил и уткнулся лицом в рукав шинели, то ли занюхивая крепкий напиток, то ли просто пытаясь скрыть от товарища мучительную гримасу боли и отчаяния. Спустя минуту тишины мужчина погасил окурок, набрал полные лёгкие воздуха и шумно выдохнул.
– Через неделю будет ровно год… – произнёс он, наливая себе ещё одну порцию алкоголя. – Приходи ко мне на баржу, помянем.
– Постараюсь, дружище. А сейчас я хочу тебе сказать, Лукас… – Феликс выдержал паузу, словно сомневался, стоит ли ему это говорить. – Ты за последний год стал совсем другим человеком. Не таким, каким я тебя знал. Забросил игры, подался в наёмники. Тут же разругался со всеми конторами, что занимаются этим самым наймом. Вахтанг вообще от тебя прячется после того, как ты разнёс на танке его офис. В центре города, блин, разнёс. Тогда я тебя отмазал, но на диких территориях наш отдел власти не имеет.
