Артем Каменистый - На руинах Мальрока
– Да откуда у варнаков такие найдутся!
– Люк! Просто помни: не ввязываемся!
– Да, сэр страж. Простите.
* * *Мой характер портится на глазах – действительно в маньяка превращаюсь. Позавчера впервые убил человека и не поморщился. Оборонялся, конечно, но все равно звоночек интересный. А сегодня сам в атаку иду, чтобы убивать.
Людей.
И что характерно – ни рефлексий, ни совести угрызений. По барабану все – думаю лишь о том, чтобы самому не пострадать.
Атака наша выглядела не слишком эпически. Мы вышли из леса и, сжимая оружие наготове, неспешно направились в сторону деревни по заросшему сорняками полю. Говоря «мы», я подразумеваю себя и Люка – епископ до поры затаился в кустах: в этой битве он являлся нашим засадным кавалерийским полком. Флаг нести было некому, поэтому над нашим войском ничто не развевалось. Просто вышла на опушку пара типов с луком и арбалетом и пошла куда-то. Бывает…
Таланты шелудивой шавки епископ перехвалил – мы уже преодолели полпути до ближайших развалин, когда она наконец нас заметила. Реакция была предсказуемой: высокочастотный пронзительный лай. Внимания на него не обратил никто – деревня как была сонной, так и осталась.
Я начал подозревать, что зря мы медлили: надо было просто забрать себе лошадей и ехать дальше – никто бы и не пошевелился.
Напились там все, что ли?!
Из ближайшей землянки выбралась женщина в некогда красном, а теперь просто очень грязном сарафане. Прическа тоже далека от идеала, а на лице столь толстый слой недорогих румян, что на манекен из витрины похожа. Вот только зачем манекену такие кривые ноги?
Отойдя от дверей шага на три, «красавица» задрала подол, присела, созерцательно уставилась в бесконечность. Так уж получилось, что бесконечность эта располагалась в нашу сторону. Сфокусировав взгляд на атакующей «шеренге», женщина пронзительно заорала на одной ноте:
– А-а-а-а-а-а-а!
Собака, в знак солидарности, начала завывать. Столь сложная парная композиция сумела пронять типа у сарая – наконец выглянув из-за угла, он что-то громко и грубо произнес, обращаясь к женщине. Расстояние не позволяло расслышать слов, но интонации и жесты свидетельствовали о присутствии большого количества ругательных выражений.
Соизволив проследить, куда указывает орущая, бородатый коротышка умолк на полуслове и опрометью бросился все в ту же ближайшую землянку. Оттуда почти сразу выскочило уже пятеро таких же бородачей и уставилось в нашу сторону. Даже с такой дистанции мне показалось, что я слышу поскрипывание в их черепах – напряженно пытаются понять, кто мы такие и зачем пожаловали.
Люк, стимулируя их умственную деятельность, остановился, выстрелил. Стрела вонзилась в обгорелое бревно метрах в десяти от собравшихся разбойников.
Тут уж даже они поняли, зачем мы приперлись, – зашумели вразнобой, побежали по землянкам поднимать остальных. К чести варнаков, долго они не раскачивались – уже через минуту против нас выстроилось все население поселка: одиннадцать мужчин и двенадцать женщин. Причем женщины были настроены серьезно – сжимали в руках дубины, топоры и рогатины.
Почти у всех мужчин были луки – столь же неказистые, как и у первой парочки. Обернувшись, я понял, что мы уже две трети пути прошли, и остановился:
– Люк, дальше идти смысла нет, иначе так и войдем в деревню, а среди этих развалин нам труднее придется.
– Можно начинать?
– Да.
Люк опять выстрелил – стрела ушла в землю, никого не задев. Щелкнул арбалет – болт, пролетев сквозь вражеский строй, исчез в зарослях густой травы, вымахавшей возле развалин одной из изб.
Пока я двигал рычагом, Люк выстрелил еще шесть раз. Последняя стрела наконец нашла цель – пробила плечо одной из здешних «принцесс». Криков и раньше хватало, но теперь от них солнце на небе зашаталось.
Опять щелчок арбалета, и опять промах. Блин, перед Люком стыдно: что он теперь о стражах подумает?!
Тот, пристрелявшись, опять попал – стрела угодила разбойнику в голову, под глаз. Тот свалился без крика, а вот остальных наконец проняло: заработали вражеские лучники. Только без толку – до нас они не добивали, а если и добивали, то корявые самоделки втыкались в землю далеко в стороне.
Я, как обычно, промахнулся (позорник!), а Люк опять показал класс – попал в ногу крикливой толстухе. Кричать от этого она не перестала – даже, наоборот, прибавила оборотов, – но защитники деревни наконец осознали бесперспективность выжидательной тактики и ринулись в атаку.
На наш скромный отряд неслось два десятка противников – ни малейшего шанса выстоять. Люк торопливо выстрелил еще раз, я, взведя арбалет, приказал:
– Все! Уходим! Бегом! Прекращай!
Люк послушно развернулся, припустил по полю к лесу, то и дело озираясь: проверял, не отстал ли я. А я старался совладать с рефлексами – пытался бежать не слишком быстро.
По привлекательности зрелище бегущего противника на порядок превосходит эффект от выступления профессиональной стриптизерши перед озабоченными подростками – очень трудно устоять и не поддаться рефлексам. Ноги сами пытаются ринуться следом, чтобы догнать и растоптать. Вот и разбойников проняло – действовали предсказуемо, как мы и рассчитывали.
До леса оставалось шагов пятьдесят, когда из зарослей вынесся Конфидус. Осадив коня, он заставил его подняться на задние ноги и с зычным криком «Ортар!» ринулся на разбойников.
С моей точки зрения, выглядел он не слишком внушительно: одинокий всадник, в нечищеной кольчуге, без шлема и щита, с мечом в руке. Знамена над ним тоже не развевались. Но разбойники будто с разбегу на кирпичную стену наткнулись. Остановились.
И перестали кричать.
– Солдаты!!! – не выдержав, истошно заорал кто-то особенно нервный.
– Бежим!!! – тут же откликнулся другой.
Остальные, будто ждали сигнала, синхронно выполнив команду «кругом», припустили назад, в сторону деревни.
Честно сказать, я не слишком верил в план епископа – столь примитивная тактика, к тому же рассчитанная на противодействие откровенным даунам, не слишком соответствовала моим представлениям о методах действий средневековых армий. Но должен признать – разбойники будто в поддавки играли: действовали именно так, как предполагал Конфидус, – будто сговорились с ним.
Видимо, бывший наемник не один раз сталкивался с подобной публикой, опыт имеет. Они просто не стали разбираться – одинокий всадник выскочил или эскадрон, – не раздумывая начали разбегаться.
Люк мчался как конь, спеша догнать отстающих, но слишком увлекся – споткнулся о давно заброшенный плуг, замаскированный травой, и растянулся на земле. Когда поднялся, я его успел опередить, а меня, в свою очередь, обогнал епископ, возглавив нашу контратаку.
Хотя, если уж быть до конца объективным, возглавляла нас авиация – Зеленый летел впереди всех, душераздирающе орал и вроде бы даже пытался на кого-то пикировать, в последний момент уходя ввысь. Нагадить на голову метит или что? Пулемета ему бортового не хватает для полного счастья… «Мессершмитт» хренов…
Дальше разбойники изумили даже меня. Вместо того чтобы, пробежав через деревню, раствориться в лесу на ее противоположной окраине, они, толкаясь как стая селедок в горлышке бутылки, дружно скатились в ближайшую землянку. И закрыли дверь прямо перед носом епископа.
Если у них там нет подземного хода, то они попросту больны на голову.
Когда мы, успокаивая дыхание, подошли, Конфидус уже спешился и изучал большой сарай:
– Дан, лошадей здесь нет. Наверное, их отправили на выпас или водопой. Хотя зачем? Травы вокруг деревни хватает, вода в пруду тоже есть, хоть и ряской порос. Надо поискать.
– А они не сбегут?
– Да зачем им бежать? Это же разбойники. Забились в землянку и трясутся. Мечтают, чтобы мы куда-нибудь ушли. Они не воины – обычное мужичье, причем ленивое до безобразия. Решили, что воровской хлеб легок, – боевому делу учиться такие не станут. Им бы жрать да пить и ничего при этом не делать. Пуганут таких же мужиков, как сами, отберут последнее – и назад в лес, на серьезные дела никогда не ходят. Да и как пойти, если всю шайку один солдат разогнать может? Пускай пока посидят – им полезно. А с этими что делать будем?
– С кем? – не понял я.
– Во втором сарае которые сидят. Я заглянул – там ребятня какая-то, и вид у них больно потрепанный. Похоже, это те, про которых тот варнак говорил: схваченные в лесу.
– Люк, присмотри за входом в землянку. Если кто высунется – стреляй. Епископ, давайте посмотрим на тех, кто в сарае.
* * *Семеро молодых ребят – лет по шестнадцать – девятнадцать на вид – и один немолодой. Не знаю, сколько ему, но вряд ли меньше пятидесяти. Старший лежит на кучке прелой соломы, собранной будто под метелку: вся в одном углу. Вокруг, на голой земле, расселись мелкие – враждебно-настороженно косятся на дверь.
