Максим Шейко - Идут по Красной площади солдаты группы «Центр». Победа или смерть
Но все эти погодные и военно-политические катаклизмы волновали Гейдриха постольку-поскольку. Пусть об этом голова болит у фюрера и генералов. Куда больше в этот момент его занимала новая расстановка сил, складывающаяся вокруг Гитлера. Сейчас, пока еще не все устаканилось после переезда Ставки, есть неплохой шанс половить рыбку в мутной воде, не привлекая излишнего внимания. Вот этим Гейдрих и занимался, отправившись осматривать окрестности «Вервольфа» в обществе заместителя фюрера по партии Рудольфа Гесса[32]. Серьезный разговор пока не клеился, но Рейнхард не терял надежды.
– Что тут слышно, Рудольф?
Гесс коротко хохотнул:
– Ха! Неужели в рейхе есть еще хоть что-то, что тебе не было бы известно? – Настроение у зама Гитлера по партии явно было приподнятым. Оно и к лучшему. Гейдрих вежливо хмыкнул в ответ.
– Представь себе! За делами как-то упустил, что тут у вас творилось после переезда. Это ты можешь бездельничать, а я вот пока такой роскоши позволить себе не могу. – Гейдрих пожал плечами и издал демонстративный вздох сожаления.
– Ну да, ты у нас человек занятой. – Гесс снова хмыкнул. – Слыхал, наши губернаторы чуть не обделались с перепугу, когда ты нагрянул со своей инспекцией к этим доморощенным царькам?
– А-а… – Рейнхард Тристан изобразил рукой неопределенный жест, долженствующий продемонстрировать легкую досаду. – С этими назначенцами всегда одна и та же история – у них от чувства собственной значимости и почти неограниченной власти просто крышу сносит. Считают, что виселица – лучший аргумент на любой случай… Ну и воруют, конечно, куда ж без этого? Самое паршивое то, что с этим ничего не поделаешь – другие кандидаты еще хуже. Рейху катастрофически не хватает достойных людей. Война забирает лучших, а для работы в тылу приходится довольствоваться всякой мразью.
– Что, настолько плохо?
– Да нет, все нормально, насколько это вообще возможно, я ожидал худшего. Все-таки общие директивы имперского правительства по Прибалтике не дают нашим гауляйтерам там особо разгуляться – на этот регион у нас слишком большие планы. А с Украиной нам просто повезло. Этот Вехтер настоящая находка – добросовестный бюрократ-энтузиаст – редчайшее сочетание! Благодаря его усилиям ситуация в рейхскомиссариате более-менее стабильна. Недовольных, конечно, хватает, особенно в городах – там жителей крепко прижали с продовольствием. Но в целом все не так уж плохо. Все обычно сводится к мелкому саботажу. Партизаны в лесах, конечно, пошаливают, но это пока не критично. Большинство населения еще не готово идти на открытый конфликт с нашей властью. Им пока еще есть что терять. Да и страх… Знаешь, в любви наших гауляйтеров к виселицам все-таки есть что-то рациональное.
Гесс рассмеялся незамысловатой шутке, но тут же, оборвав смех, резко посерьезнел и поинтересовался:
– Как думаешь, если отправлять этих тыловых крыс на несколько месяцев на фронт, это пойдет им на пользу?
– Им – может быть, рейху – не знаю. Но попробовать стоило бы, а то некоторые партийные бонзы и прочие «руководители на местах» уже ведут себя куда хуже, чем евреи в изображении нашей пропаганды. Воруют, что ни попадя, и непрестанно грызутся за власть, стремясь в то же время избежать какой бы то ни было ответственности. И при этом не устают орать о своих арийских корнях и истинно германских доблестях. – Произнеся эту тираду, Гейдрих презрительно сплюнул себе под ноги, демонстрируя свое отношение к таким горлопанам. Но гитлеровский зам, казалось, не оценил момента. Прищурившись, Гесс ехидно сообщил:
– А вот кое-кто, наоборот, утверждает, что все беды проистекают от того, что в партию под видом арийцев затесалось слишком много евреев и их потомков.
Гейдрих весело расхохотался:
– На меня, что ли, намекают? Или все же на Мильха?
– Да на обоих, в общем-то, но больше все же на тебя. С Эрхардом и так все понятно. А что тебя так развеселило?
– А меня всегда развлекали подзаборные шавки, у которых достает наглости тявкать, но не хватает мозгов, чтобы задуматься о последствиях своего поведения. Поди опять твой помощничек отличился?
– Да. Только я бы на твоем месте не относился к этому так легкомысленно – Борман не подзаборная шавка. Это хитрая бестия, которая метит очень высоко.
Гейдрих мысленно потер руки – кажется, разговор, ради которого он затеял эту прогулку, наконец-то начался.
– Видишь ли, Руди, я ведь не зря руковожу партийной службой безопасности с момента ее создания. И, кажется, еще никто не посмел заявить, что я плохо знаю свое дело. Так что этот толстомордый управляющий может намекать на мои еврейские корни, может подозревать о них, может даже официально заявить о своих подозрениях, если у него мозги совсем атрофируются. Но ни он, ни кто другой никогда не сможет ДОКАЗАТЬ, что у меня были еврейские или еще какие-то не немецкие предки. Уж поверь мне – многие пытались. А вот я могу без труда доказать, что этот прощелыга злоупотреблял партийной кассой взаимопомощи и своим положением при фюрере и еще много чем, до чего смог дотянуться своими загребущими ручонками. Кстати, это и в твой огород камень – это ведь твой подчиненный. Надо лучше следить за кадрами, Руди. – Последняя фраза была произнесена нарочито невинным тоном. Гесс резко помрачнел.
– Если ты думаешь, что мне нравится поведение этой лисы, то ты ошибаешься. Эта хитрая скотина мне совсем не по душе. Но фюрер носится с ним как с писаной торбой – прохвост повернул все так, что теперь все дела фюрера идут через него.
– Не слишком ли много власти для секретаря?
– Слишком! Если на то пошло, эта хитрозадая тварь вообще метит на мое место, а то и выше.
– Но пока что выше ты. И еще ты старый соратник фюрера, в отличие от него. Так в чем же дело?
– Фюрер дорожит им. Он делает много технической работы, а Адольф считает это незаменимой помощью.
– Да неужели? А наш дорогой фюрер знает, какова цена этой помощи?
– Этого даже я не знаю. Борман очень ловко все проворачивает.
– Зато это знаю я…
Гесс бросил заинтересованный взгляд на собеседника и наткнулся на оценивающий прищур Гейдриха.
– Ты предлагаешь…
– Да.
Гесс отвернулся и принялся разглядывать окружающий ландшафт (надо сказать, довольно симпатичный). Гейдрих, не вмешиваясь в ход размышлений потенциального союзника, задумчиво вертел в руках сломанный по дороге прутик с оборванными листьями, который он превратил в некое подобие стека. К чему торопить события? Необходимые слова сказаны, осталось только подождать результата. Наконец Рудольф прервал свое задумчивое созерцание.
– И чего же мне это будет стоить, а, Рейнхард?
– Ничего.
– То есть?
– А что непонятного? Истинные национал-социалисты должны помогать друг другу, иначе всякие карьеристы вконец извратят смысл нашего великого движения. – Уголки губ Гейдриха слегка дрогнули, демонстрируя истинное отношение к произнесенной патетической речи.
Гесс тоже не удержался от ухмылки:
– Я серьезно, Рейнхард. Истинные национал-социалисты, конечно, должны помогать друг другу для блага общего дела, но у нас с тобой вроде не совсем тот случай…
– А если серьезно, то нам с тобой нечего делить, Руди. Ты отвечаешь за внутренние дела партии, а я занимаюсь врагами партии – внешними и внутренними. Мы с тобой всегда сможем договориться. А вот партайгеноссе Мартин нам ни к чему, потому что он лезет и в твои и в мои дела. И, похоже, считает, что раз он постоянно вертится около фюрера, то это сойдет ему с рук. Мне кажется, пришло время показать ему, что он ошибается. Как думаешь? – Гесс задумчиво кивнул, обдумывая слова собеседника. – А еще мне не нравится, что этот выскочка ставит свои интересы выше интересов рейха. И вот это уже серьезно. Мы можем снисходительно относиться к человеческим слабостям, если они не вредят делу, но прощать действия, ослабляющие нашу страну, было бы недальновидно…
– Ты прав. Пора указать ему его истинное место! Надо только подобрать соответствующий момент…
Гейдрих спокойно кивнул, сдерживая торжествующий оскал – кажется, дело сладилось, и он обрел очень важного союзника, пусть и временного.
– На днях я передам тебе кое-какие материалы по шалостям нашего не в меру амбициозного друга. Когда преподнести их фюреру – решай сам. Надо лишь начать, а потом… я ведь как-никак начальник службы безопасности партии. – Рейнхард Тристан наконец-то позволил себе довольную усмешку – теперь уже можно.
* * *А вот на очередном объединенном совещании штабов было не весело. Все предельно строго, прагматично, рационально… и скучно. Гейдрих с трудом сдерживал зевоту – ничего не поделаешь, работа далеко не всегда бывает в радость, иногда ее надо просто делать. И если уж не получается работать с душой, то нужно приложить хотя бы старание – это неотъемлемая часть настоящего профессионализма. Поэтому Рейнхард и сидел на совещании, с профессиональным интересом присматриваясь к выступающим. На этот раз, как и почти всегда, главным действом был монолог Гальдера, который в своей обычной занудной манере вещал:
