Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
«Ну, кажется, первый день в Кейптауне прошел не без пользы», — подумал Павел, прежним путем покидая контору. Конечно, рациональнее было бы Роулза просто ликвидировать, а дом поджечь, но… Мы ведь с англичанами действительно не воюем, пока, да и в рассуждении грядущих планов лучше известный противник, чем новый. В конце концов, грубые методы следует использовать только в случае крайней необходимости.
Глава 7
Давыдов и Эльснер не спеша ехали рядом, стремя в стремя, вдоль плато, круто обрывающегося к океану, в сторону пресловутого мыса Доброй Надежды, который большинство людей, даже изучавших географию в школе, упорно считают самой южной точкой Африки, хотя это совсем не так.
— А хорошо все-таки, — продолжал Давыдов начатый еще на «Валгалле» разговор.
— Что хорошо?
— Да все абсолютно. Живые мы по-прежнему, против всяких ожиданий, как и не было всех этих войн, и вообще устроились лучше, чем могли когда-нибудь вообразить. Ну, кем бы мы с тобой были, при самом благоприятном раскладе, в старое время? Если бы до конца войны не убили, не покалечили и революции никакой не случилось?
— Ну, капитанами бы и были, батальонными командирами в лучшем случае, солдатиков муштровали в триста каком-то номерном полку, — ответил Эльснер, имевший привычку обстоятельно отвечать на любой обращенный к нему вопрос. Он, наверное, и на римском форуме на гневный пассаж Цицерона: «Доколе же, Катилина, ты будешь злоупотреблять нашим терпением?!» — спокойно назвал бы месяц, день, а то и час. — Хотя лично я, скорее всего, подал бы в отставку и пошел доучиваться в университет.
— А я, пожалуй, в Академию Генерального штаба. И все равно скучно, друг мой Пауль.
— В Стамбуле, хочешь сказать, веселее было?
— Как посмотреть. Если в результате наших там мучений случилось то, что случилось, так и Стамбул оказался не напрасен. Я тебе скажу — с самых младых ногтей был я уверен, что судьба сулит мне долгую жизнь и множество невероятных приключений. Но никак не пехотную службу и окопное сидение. Сколько раз я об этом на фронте задумывался, проклинал ее, индейку, так меня обманувшую…
— Судьбу проклинать нельзя, — наставительно заметил Эльснер. — Скажи спасибо, что она твои слова всерьез не приняла.
— Да кто ее знает. Может, и приняла, только до смерти наказывать не стала. Так, проучила слегка несмышленыша, чтоб не впадал в грех уныния.
— Ты, Никита, не оригинален. Я вообще не знаю людей, которые в детстве не воображали для себя самую расчудесную биографию. Думаешь, я собирался идти по родительским стопам, с утра до вечера в конторе за биржевыми сводками просиживать? Я тоже романтическим мечтаниям предавался, хотя все Эльснеры, кроме, может быть, древних ливонских рыцарей, люди до чрезвычайности практичные и педантичные. Наверное, и я бы таким стал, если б не война…
Оба замолчали, вдруг задумавшись, каждый о своем.
Но неугомонный Давыдов долго молчать не умел.
— Ну, так вот я и соображаю, а стоит нам отсюда в Россию возвращаться? Хоть в какую. Что там делать? Понятно, если б жены, дети, перспективы, наконец! Здесь покрутимся, пока долг требует, а потом… Копи царя Соломона меня по-прежнему волнуют. Пока кровь кипит в груди, и мы с тобой стрелять не разучились, под шумок алмазами разживемся, потом можно и в Южную Америку рвануть. Там тоже много чего интересного. Лет до сорока по миру пошляемся, тогда и о покое задуматься можно. Ты как?
— Сказочки наших хозяев решил по второму кругу сыграть? Они нам как раз это самое по дороге из Стамбула в Севастополь вкручивали. А через четырнадцать лет снова Мировая начнется, — явно из чувства противоречия возразил Эльснер.
— То ли начнется, то ли нет. Забыл, в каком мы мире теперь живем? А хоть и начнется, до Аргентины не достанет.
— По мне, так в две тысячи пятом году куда интереснее. Я там недолго был, а понравилось. Вот где истинные чудеса науки и техники. И жизнь благоустроенна до невозможности.
— Это как кому, — не согласился Давыдов. — Мы ж с тобой из этого времени, что нам в чужом делать? Я, особенно на фронте, часто мечтал вернуться в золотое детство. Ну, вот и вернулся…
— Да воздастся каждому по делам его, — как бы не совсем в тему ответил Эльснер. — Приземленный ты человек, Никита, а я хочу увидеть еще много нового и интересного. Говорят, наши хозяева уже и до 2056 года добрались, и между звезд умеют летать. Вот бы куда я хотел отправиться, а ты — Южная Америка…
— Ладно, считаем — не договорились. Оно и вправду — сначала еще отсюда нужно суметь живыми выбраться. Все под богом ходим.
Разговор был вполне несущественным и велся скорее по привычке. И тот и другой знали, что никуда они с избранной дорожки уже не соскочат, все определяется отнюдь не их собственной волей. Людям с их складом характеров вновь превратиться в благополучных обывателей не удастся ни в каком случае, кроме единственного — если на то не будет твердого и однозначного приказа. Или чрезвычайного стечения обстоятельств. И в глубине души Давыдов с Эльснером надеялись на прямо противоположное. Они успешно выполнят очередное задание, после чего Кирсанов, особа, приближенная к организаторам и руководителям этой игры, должным образом их труды оценит и переведет на следующий уровень доверия и ответственности. А этого следовало ждать, имея в виду то, что именно их он выбрал своими помощниками.
Через два с лишним часа, когда солнце почти коснулось края горизонта, они добрались до цели. Найти спрятанный груз не составило труда. Пока Давыдов, оставаясь на взгорье, осматривал в бинокль ближние и дальние окрестности, чтобы не быть застигнутыми врасплох каким-нибудь случайным разъездом, что было, в общем, маловероятно, поскольку на всем пути они не встретили никого, Эльснер осторожно снял минную ловушку, проник в пещерку и приступил к разборке багажа.
В нем было достаточно много интересных вещей, которые, попади они в руки англичан, вызвали бы массу недоуменных вопросов не только у простых вояк, но и самых продвинутых ученых и инженеров. К примеру, автоматы «ППСШ», взятые с собой вместо уже привычных офицерам басмановского батальона «АКМС» по причине наличия в этом мире подходящих патронов, сильно модернизированные пистолеты «ТТ» — тоже.
Недоумение у специалистов вызвали бы и ноктовизоры, и лазерные прицелы, само собой — коротковолновая радиостанция, да и многие другие изделия, перечислять которые не имеет смысла. Оставим это Даниэлю Дефо и Жюлю Верну.
Достаточно сказать, что три сотни килограммов специализированного груза позволили бы Кирсанову с товарищами лет двадцать оставаться самыми могущественными людьми на планете, прервись вдруг всякая связь с «Братством». Любую личную проблему они смогли бы решить, причем не привлекая особого внимания. Да пожалуй, что и политическую тоже. Вариант крайне гипотетический, но тем не менее.
Согласно указаниям командира, Эльснер уложил в переметные сумы три автомата с тысячей патронов, радиостанцию и аккумуляторы с емкостью, достаточной на весь срок командировки и с возможностью подзаряжаться от местных электросетей. Три универсальные аптечки, содержащие медикаменты, способные справиться с любой из существующих здесь инфекций и обеспечить быстрейшее заживление совместимых с жизнью ранений. Гомеостатов им не полагалось, к сожалению. Несколько килограммов бумажных британских фунтов стерлингов, столько же золотых монет — германских марок, долларов САСШ и русских десяток.
Ну и еще кое-что по мелочи. Остальное Павел Карлович гораздо более тщательно, чем прошлой ночью, замаскировал на прежнем месте.
Можно было ехать обратно. Один пистолет в кобуре с принадлежностями он вручил Давыдову, второй сунул под ремень, третий, для Кирсанова, опустил в седельную кобуру.
— Что-то очень все гладко у нас идет, — с сомнением сказал Давыдов, подкидывая на ладони «ТТ». Подумал и навинтил на ствол глушитель. — Хорошо бы и дальше так, но кто его знает… Ничего нельзя оставлять на волю случая.
Как в воду глядел штабс-капитан. Или — сглазил, по причине сложных отношений с судьбой. В ранних, совсем еще светлых сумерках, не доезжая трех километров до первых городских предместий, им навстречу попался-таки разъезд территориальной кавалерии из трех солдат, предводительствуемых сержантом.
Патрульные ехали по обочине дороги, вроде как ничем из привычной окружающей обстановки не интересуясь, покуривая и болтая на свои, не имеющие отношения к военной службе темы. Давыдов понадеялся, что так они и разминутся. Какой интерес для территориалов могут представлять два молодых белых джентльмена, одетых совершенно по-городскому, не для дальних переходов по вельду, никоим образов на буров не похожих? Но, на свою беду, англичане решили к ним прицепиться. Кто знает зачем. Может, выжилить шиллинг-другой на выпивку, а может, подчиняясь неизвестному нашим героям приказу — неукоснительно проверять всех, встреченных за пределами городской черты.
