Владислав Выставной - Кремль 2222. Кенигсберг
Это музыка. Незнакомая, с непривычными тембром и ритмом, отчего-то вызывавшая одновременно тревогу и предвкушение чего-то удивительного и приятного.
Странное дело: за время своего затянувшегося путешествия за пределами кремлевских стен они с Зигфридом крайне редко слышали музыку. То ли не до этого было людям, то ли за столетия после Последней Войны музыка просто ушла из жизни уцелевших представителей человеческого рода. Даже в Кремле, где помнили древние песни, умели и любили петь, а то и играть на немногочисленных инструментах, музыка была явлением довольно редким. Ну, по праздникам устраивали гуляния с музыкой, да еще у ратников были свои боевые пляски. Так или иначе, музыка носила, скорее, ритуальный характер, чем бытовой, развлекательный. И уж точно, для ее исполнения не применялись никакие технические средства.
Здесь же музыка звучала непривычно четко, резко, явно усиленная мощными громкоговорителями. Зачем местным такая странная музыка? Что-то празднуют или отпугивают злых духов? В таком контексте семинарист и спросил Герцога.
Тот поначалу недоуменно уставился на парня, потом рассмеялся:
– Ты что же, никогда электронной музыки не слышал?
– Электронная музыка? – оживился Тридцать Третий. – Музыка для киборгов?
– Вы, я гляжу, совсем дикие, – Герцог покачал головой. – Впрочем, если вас это успокоит: я тоже не люблю электронную музыку. Я предпочитаю классиков.
– А мне нравится, – прислушавшись, сказал Зигфрид. – Напоминает боевые барабаны вестов. Давно я их не слышал…
Воин помрачнел, погрузившись в воспоминания. Книжник же не смог сдержать улыбку, увидев, как пританцовывает старшая девочка из прибившейся к ним малолетней компании. Детям неинтересны проблемы взрослых, и даже страшная трагедия, случившаяся с родными, не так давит на юную душу. Ребенок не погружается в беду с головой – жизнь устроена так, что он смотрит в будущее широко открытыми глазами. Иногда даже зависть берет – хочется забыть обо всем и так же улыбаться и танцевать под дождем…
Улыбка сползла, едва он увидел фигуры, толкущиеся на небольшой площади, освещенной мерцающими огнями. Эти не танцевали. Они стояли в странных изломанных позах, как покалеченные манекены, – в черных складчатых одеждах, с лицами, скрытыми за плотной тканью по самые глаза. Они чем-то напоминали дампов – только были не столь оборванны и не источали зловоние разложения. Что они делали тут, под дождем? Книжник растерянно поглядел на Герцога.
– Пришлые, – тихо сказал Герцог. – Дождь пьют.
– Как это? – не понял Книжник. – Да и где ж они пьют, если стоят просто?
– Ты не понимаешь. Они нелюди. Говорят, и дожди над Заливом зарядили с приходом Пришлых. Потому что они без дождя никак не могут. Хотя, может, и врут люди – мало кто помнит времена, когда дождя не было.
Книжник ощутил неприятный холодок. Если бы Герцог сказал просто – муты, это не особо удивило бы парня. Мало ли всяких уродливых мутов бродит по земле? Но «нелюдь» – это что-то другое. Это не просто существо с изломанным мутацией генотипом.
Это античеловек.
– Чего они тут делают, если нелюди? – произнес семинарист.
– Правила Гавани, – отозвался тот. – Сюда может прийти каждый. И уж тем более – пришлые. Я уж не говорю о том, что они никого не спрашивают. Потому что за ними – сила.
Маленькая группа невольно уплотнилась, двигаясь среди неподвижных фигур. В лучах искусственного света Книжник заметил взгляд ближайшего Пришлого, устремленный в темное небо. Первое, что поражало, – это отсутствие в глазницах белков – один лишь выпуклый грязно-желтый зрачок, подкатившийся под верхнее веко. Пришлый замер в каком-то оцепенении – но, казалось, даже боковым зрением воздействовал какой-то тяжелой мрачной силой.
По спине пробежал холодок. Вспомнилось брошенное Герцогом: «нелюдь». А ведь сейчас все они движутся в самое логово этих нелюдей.
Парень тряхнул головой. Все это глупости. Сказано же: Гавань – она для всех. Подумаешь – нелюди! На своем пути они с Зигфридом встречали таких тварей, что никакие страшилки, казалось бы, уже не должны производить на них впечатления.
Как бы не так. Страх не спрашивает, когда приходить. Ему не нужны поводы и смыслы. Его холодная лапа в любую минуту готова схватить тебя за горло. И только сила воли способна подавить природное малодушие. Книжник не питал в отношении себя иллюзий: он всего лишь семинарист, книжный червь, волей судьбы вставший на путь воина.
Но, черт возьми, – свой путь он пройдет достойно.
– Куда теперь? – уже тверже спросил Книжник.
– А есть варианты? – Герцог указал в черный провал, скрывавшийся в окружении сверкавших огней. – Здесь только одна дорога.
Провал оказался вполне себе воротами – высокими, сводчатыми, в стене огромного старинного дома. Здание было явно восстановлено – крутую двускатную крышу вместе с частью стены снесло, очевидно, еще в боях Последней войны. Провалы в стенах были заделаны неряшливыми обломками бетона. Но до сих пор в архитектуре сохранилось ощущение мрачной готики.
– Что это – храм? – спросил Книжник.
Герцог усмехнулся:
– Склад. Товарам немцы поклонялись больше, чем Богу. Но строить умели.
– Кто такие немцы? – спросил Зигфрид.
– Уже не важно, – сказал Герцог. – Там, где они жили, давно Выжженные земли.
Из мрака выдвинулись две фигуры самого устрашающего вида. Семинаристу доводилось видеть крепких ратников Кремля и исполненных животной силы воинов нео. Но эти, похоже, стали результатом какой-то генной ошибки, возможно пошедшей даже на пользу. Выше двух метров каждый, непропорционально широкие в плечах, бугрящиеся мышцами, выставившие их напоказ поверх обтягивающих черных маек, одним видом они внушали оторопь. Довершали образ массивные, наголо выбритые головы на мощных коротких шеях с одинаково мрачными и пустыми взглядами. Надо полагать, это были охранники.
– Вход на Торг – без оружия, – пророкотал тот, что был слева. Он сосредоточил свое внимание на Зигфриде, безошибочно угадав в нем лидера. И теперь оглядывал его с головы до ног. – Сдаем, что есть, на выходе получите.
– А где гарантия, что вернете? – вынимая из кобур револьверы, спросил Зигфрид.
– Гарант – Мастер Гавани, – пробасил второй. – Сдаем или уходим.
Зигфрид перехватил револьверы за стволы, протянул охраннику. Тот даже не подумал прикоснуться к оружию – лишь пододвинул ногой плоский железный ящик. Зигфрид бросил туда револьверы, следом положил меч.
– Жетон! – охранник протянул Зигфриду массивный свинцовый кругляш с выдавленными на нем цифрами и знаками. – Советую не терять – содержимое ящика получит предъявитель жетона.
