Владислав Выставной - Кремль 2222. Кенигсберг
– Тогда чего такой сердитый? – привстав на колено рядом с ящиком, спросил Зигфрид.
Ящик снова был закрыт. Над ним еще не рассеялся ядовитый дымок. Металл на крышке слегка оплавился.
– Не люблю, когда процесс из-под контроля выходит, – отозвался Три-Три.
– Так этого никто не любит, – согласился вест. Постучал пальцем по крышке. – Ну что, посмотрим?
И, не дожидаясь ответа, резко откинул крышку. Все разом подались назад. Только мальчишка, что был постарше, сделал шаг вперед и вытянул шею, с любопытством заглядывая внутрь.
– Тряпка какая-то, обгорелая, – констатировал Книжник. – Может, под ней еще одна ловушка?
Зигфрид насмешливо поглядел в ответ и стянул тряпку. Теперь уже и остальные таращились внутрь, не в силах скрыть недоумение и разочарование.
Золота в ящике не было. Была какая-то тусклая металлическая штуковина цилиндрической формы, тщательно уложенная в мягкий кокон из тряпичных обрывков. Даже не понимая, что это такое, Книжник вдруг ощутил угрозу, исходившую от предмета.
– Это еще что за хреновина? – пробормотал он.
– Меня не столько это интересует, сколько то, чем мы в таверне расплачиваться будем, – заметил Герцог. – Знал бы, что золота нет, не стал бы надрываться…
– Но если эта штука у Кэпа в каюте лежала – значит, все-таки, ценная вещь? – предположил Зигфрид. – Может, ее здесь загнать можно по приемлемой цене?
– Хорошая мысль, – оживился Герцог. – Здесь же Торг есть.
– Торг? – не понял Книжник. – Что это?
– Ну… – Герцог щелкнул пальцами. – Где продают, покупают.
– Рынок? Базар? – подсказал Книжник.
– Что-то вроде этого, – кивнул Герцог. – У нас это называется – Торг.
– А торговцы, как у нас, – маркитанты? – уточнил Книжник.
Герцог недоуменно пожал плечами:
– Никогда не слышал. Торговцы – они и есть торговцы. Если пришлые – то их гостями кличут. А маркитанты… Нет, не знаю таких.
– Вот и нам бы их век не знать, – заметил Зигфрид.
И то верно, подумалось семинаристу. На московских землях маркитанты ощущали себя хозяевами положения. Неудивительно для обширной группировки, плотно сидящей на ресурсах. Древние склады, стратегические запасы и вновь захваченное добро – все это позволяет им на равных общаться со всеми расами и бандами, а некоторые из них – и вовсе подминать под себя. Наверняка и здесь так же – просто потому, что человеческая природа везде одинакова: богатство в этом скудном мире дает безраздельную власть, а власть – лучшая гарантия для выживания.
– В любом случае, чтобы продать эту штуку, надо знать, что это вообще такое, – заметил Книжник. – Чтобы хотя бы не продешевить.
– Или пулю не схлопотать, – добавил Зигфрид. – Мало ли, может, это запрещенное что?
– Я бы эту вещицу просканировал, – сказал Тридцать Третий. – Но на время чувствительность потерял.
Он снова продемонстрировал свои изуродованные руки. Пошевелил жуткими металлизированными пальцами. Кио, конечно, не ходячий рентген-аппарат, но некоторое количество чувствительных датчиков содержит в своем квазиживом организме по умолчанию.
Книжник напряженно всматривался в предмет. Ощущение чего-то зловещего не проходило. Рука машинально опустилась в карман куртки, нащупала знакомый предмет. Книжник вынул руку, поглядел. На ладони лежала чудом сохранившаяся ветка кремлевской березы.
– Нож! – потребовал Книжник.
Герцог сунул ему в руку грубый самодельный нож, захваченный с корабля. Семинарист аккуратно, наискось срезал кончик ветки. Поглядел на срез. Поднес к таинственному предмету.
– Вот, черт… – протянул парень.
– Что такое? – напрягся Герцог?
Книжник продемонстрировал ветку: свежий срез пылал багровым.
– Радиация, – не то спросил, не то констатировал Зигфрид. – Этот обрубок так на фон реагирует.
– И что это значит? – проговорил Герцог, скосившись на металлический цилиндр. – Эту штуку из зараженной местности притащили?
– Скорее, это цилиндр – сам источник радиации, – сказал Тридцать Третий. – В таком случае, могу предположить только одно.
Он замолчал, склонившись над содержимым ящика. И вытащил цилиндр своими изуродованными пальцами. Теперь стали видны тускло светящиеся цифры на утопленном в торец дисплее.
– Это бомба, – сказал Тридцать Третий.
– Что за бомба? – треснувшим голосом спросил Герцог. – Полагаешь…
Он запнулся – но все уже знали ответ. И Тридцать Третий не стал никого разочаровывать:
– Все верно. Ядерная.
Повисла тягостная пауза, заполненная лишь шумом дождя. Все молча смотрели на зловещий цилиндр. Откуда могло здесь взяться это наследие Последней Войны? Действующая ли ли это бомба и для каких целей ее готовили?
– Говорят, ядерные бомбы со временем протухают, – зачем-то сказал Книжник.
– Не все, – возразил Тридцать Третий. – К началу Последней Войны создали такие, что могут храниться веками.
– Все это очень познавательно, – прервал их Зигфрид. – Но что делать будем? Какие будут предложения?
– Да бросим эту дрянь здесь, от греха подальше! – проговорил Герцог. – Черт меня дернул стащить ее с корабля.
– Так не пойдет, – заявил Зигфрид. – Не время ценными вещами разбрасываться.
Решительно захлопнул крышку ящика, поднял его за крепкую ручку. Поглядел на остальных, кивнул:
– Ну, что стали? Герцог, показывай дорогу!
Книжник по-другому представлял себе Гавань. Почему-то казалось, что все пристани здесь должны были быть заполнены людьми и человекоподобными мутами. Кораблей самых разных видов и размеров действительно было много. Но берега были пустынны. Лишь немногочисленные фигуры портовых стражников в одинаковых плащах возникали из-за дождевой пелены и быстро растворялись в ней. Наверное, в этом и было дело – бесконечный дождь загнал обитателей Гавани в укрытия.
А дождь все продолжался, и уже начинало казаться, что руины вокруг образовались не в результате давних боев и безжалостного времени, а были размыты этими упрямыми водяными струями, как песчаные замки. Книжник поймал себя на мысли, что уже перестал ощущать себя под дождем, – он словно плыл в этом сыром, холодном пространстве, как рыба.
– Сюда! – позвал Герцог.
Еще издали спутники услышали какие-то мерные гулкие звуки. По мере продвижения вперед звуки усиливались, обретали объем, обрастали сложным рисунком. Книжник не сразу понял, что это такое, решив поначалу, что слышит работу незнакомых механизмов, то ли долбящих, то ли вгрызающихся в землю. Они свернули в какой-то проулок, в глубине которого светились и мерцали яркие фонари. Что характерно, фонари сверкали в такт звукам. И до семинариста дошло.
