Эл Робертсон - Взломанные небеса
– И как ты жил с тех пор?
– Ну, в общем неплохо. Иногда очень приятно быть призраком, все наблюдать и замечать, оставаясь невидимым. Я многое узнал. По меркам смерти, моя участь не самая худшая. И с Андреа замечательно. Она – настоящая напарница, когда, конечно, не с семьей. А с семьей она в последнее время видится все реже.
– Рад слышать.
– Уверен, тебе было приятно повидать ее снова.
Джек посмотрел Гарри в глаза. А вдруг он все знает? Но мгновенный страх исчез так же внезапно, как и нахлынул. Лицо прежнего босса выражало лишь искреннее дружелюбие.
– Ну да, хорошо, – ответил Джек нерешительно. – Замечательно увидеться после долгой разлуки. Кстати, про «увидеться»: а как нам поймать Нихала? Его до сих пор никто не взял. Значит, он умеет прятаться. И наверняка он под защитой Пантеона.
– Это можно обойти, – заверил Гарри. – По человеческой части я, может, малость не тот, но как сыщик стал гораздо лучше прежнего. Теперь я могу кое-что недоступное прежнему мне, который был из мяса и костей.
– Что ты имеешь в виду?
– Знаешь, всем нужен шанс когда-нибудь переделать себя. Я тут обзавелся кое-какими новыми талантами. Работаю, так сказать, на новом движке. И я не отключен от сети, как ты. Я в ней, и она во мне. А это значит, что я очень хорошо умею искать тех, кто в сети.
– Ты знаешь, где Нихал?
– У меня есть пара зацепок. После нашего разговора я потяну за них и посмотрю, что вылезет наружу. Может, что-нибудь ценное. Хорошо, если б ты дал мне администраторский доступ к своему малышу. Характер у него не ахти, но может-то он изрядно. Если б я повозился с ним, то смог бы очень хорошо применить его инструменты взлома. Я знаю Станцию намного лучше, чем он, и мог бы использовать их гораздо эффективнее. Залез бы в интересные банки данных. Это б очень помогло нам.
– Гарри, к сожалению, это невозможно.
– Ну, как знаешь, Джек, как знаешь.
– Однако я мог бы помочь по-другому. Я могу спросить Корасон о Нихале. Она умная и, если внимательно почитает наши материалы по делу Пендервилля, наверняка встанет на нашу сторону.
– Нет.
– Мы можем доверять ей, я в этом уверен.
– Джек, это мое дело, и мы будем вести его по-моему. Я не хочу, чтобы в него совали нос подонки из Внуба. Теперь слушай сюда: никаких разговоров с ней. А если придется, то заверь ее: все в ажуре, все теории про заговор богов – чистая паранойя и ты хочешь всего лишь дожить остаток дней в покое. Я понятно выразился?
– Ладно, я подумаю об этом, – заверил Джек.
– Не просто подумаешь. Ты, мать твою, так и сделаешь! – В голосе Гарри прозвучала настоящая злость.
А Джек вспомнил, как однажды зашел в офис Девлина и застал его с подозреваемым. Тот стоял на коленях, и Джек не видел его лица. А Гарри держал пистолет за ствол. Джек ничего не сказал тогда, тихо попятился и закрыл за собой дверь. А подозреваемый вскоре сознался абсолютно во всем.
Наверху Андреа запела новую песню. За окном шел дождь, на мостовой появились лужи.
– Думаю, на сегодня у нас все, – сказал Гарри.
Они попрощались. Девлин проводил гостя до двери.
– Я поищу Нихала и сообщу завтра о результатах, – сказал бывший сыщик. – А ты помни: никаких разговоров с этой сукой Корасон.
Дверь скользнула на место. Но даже с улицы Джек слышал музыку. Он посмотрел на ее темное окно. Казалось, ту же мелодию он слышал из-за двери гримерной, перед той встречей, когда Андреа согласилась проводить его к мужу.
Нестройные музыкальные фразы, временами не попадающие в такт ударным, мешались с обрывками речи и уличным шумом. Иногда музыка затихала вообще, и на пару секунд оставался один шум. Джек расслышал несколько слов разговора, грохот подходящего к станции поезда, рекламу распродажи в торговом центре «Чуйгушоу». Музыкальная тема проскальзывала, но так и не становилась песней.
«У меня голова заболела», – проворчал Фист.
Звук вдруг полностью отключился.
«Ха, крошка закрыла связь с тобой по фетчу. Наверное, поняла, что ты слушаешь».
Джек побрел в отель. Прерывистая, увечная музыка Андреа зацепила душу, словно крючком, бередила забытое, смутное.
«И кто такой этот Гарри, чтоб на тебя орать? – осведомился Фист. – Из вас двоих рискуешь ты. А он – псих. Полный. Держался бы ты от него подальше. От всего этого подальше».
«Слушай, уже поздно. Я очень устал. Давай не будем начинать».
«Ха-ха! Значит, я прав?! И ты согласен со мной!»
Улицы уже опустели. Паяц ныл всю дорогу домой. Джек слишком устал, чтобы заткнуть наглую куклу. У самого отеля оба миновали бипеда. Мерцающий в темноте, будто призрак, он стоял, уставившись на пустующее здание.
В комнате Джек свалился на кровать, не раздеваясь.
«Ты помнешь всю свою выходную одежку, – недовольно проворчал Фист. – Ни малейшего понятия о стиле!»
Джек не ответил. Он уже спал.
Глава 15
Джек наметил себе список полезных дел и потратил на них все утро. Он помылся и побрился. Позавтракал в городе и купил немного фруктов и консервов. Занес грязное в прачечную и сидел, наблюдая, как барабан машины крутит одежду, пока та не станет чистой и сухой. От Андреа пришло письмо: «Известие от нашего общего друга: пока ничего. Дело займет как минимум несколько дней». Приближался полдень. Форстер вернулся в комнату и сделал сэндвич. Впереди ожидались пустые и скучные дневные часы. Больше не осталось причин откладывать встречу с отцом.
Улица, где прошло детство Джека, показалась ему на удивление тесной. Чередой лепились разноцветные дома из пластика – жуткий ряд воплотившихся в явь воспоминаний. За тридцать лет здесь не изменилось ничего.
«Надеюсь, твой папочка, не в пример Андреа, окажется живехоньким, – хихикнул Фист. – Два жмурика за неделю – это уже чересчур».
Паяц сдавленно и злобно взвизгнул, когда Джек бесцеремонно запихал его в глубину подсознания, за все барьеры, какие смог быстро поставить. Создание барьеров отвлекло, и когда Форстер снова обратил внимание на окружающее, то оказалось, что он стоит уже около родительского дома.
Тот – маленький доходный куб из красного пластика – остался в точности таким, каким Джек помнил его. Желтые веселенькие рамы и притолока, немного царапин снаружи – дань времени, хотя и совсем небольшая. На ярком пластике – грязноватые зеленые пятна, будто наросты плесени. Окна на втором этаже темные, светится лишь кухня. Послышался звон сковородок, и знакомый голос спросил:
– Ты что, хочешь сказать, они у меня сгорят?
Этот голос, будто стальной багор, зацепил нервы, выуживая из памяти и радость, и страх. Джек не слышал его уже пять лет. Голос постарел, но остался практически прежним.
– Ты всякий раз это говоришь! И всякий раз… О черт!
