Андрей Круз - Странники
— Мне домой хочется.
— В этой действительности твой дом в Америке был. И мой.
Интересно, а что на месте моего дома в Подмосковье здесь? Нет, правда интересно.
— Это не важно. Что ты про Россию здесь знаешь?
— Как-то выжила, как и Америка. Как-то организовалась. Живут.
— Ну и мы давай там жить.
— Думаю, что у Москвы жизни нет, — вздохнул я. — Сама прикинь, сколько там погибло, там все мутное наверняка. Столица сейчас в Твери, там почему-то чисто, выходит.
На этом мой запас знаний о жизни дома исчерпался. Мир развалился на куски, и куски судьбой друг друга не интересовались. Россия превратилась в некую мифическую землю далеко-далеко, в нечто вроде Лемурии или Атлантиды. Ни Америке от нее ничего не было нужно, ни России от Америки. В общем, ни одной стране от другой больше ничего не нужно, свое бы удержать на плаву.
— Давай в Тверь. Или куда угодно.
Может, и правда так поступить? Привык уже к покою и комфорту, но сам же знаю, что это временное, ненадолго. А что ждет там? Да что бы ни ждало, там мы умней будем.
А что в России с сывороткой из крови чужих? Не знаю. Но мы можем кем угодно прикинуться, уже опытные.
— И как лететь?
— До острова Ньюфаундленд, аэродром в Сент-Джонс. Оттуда можно на Азоры, а можно прямо в Европу. На один маленький самолет бензин как-нибудь найдем.
— Ты уже продумывала? — удивился я.
— Все время продумываю. Из Сент-Джонcа можно долететь до Франции, например. С допбаками даже до Германии.
— А до Ньюфаундленда отсюда?
— Запросто, один перелет. Две посадки, и мы дома.
— Не дома, дом в другом мире.
— Ты меня понял.
Вообще соблазн большой. И лето пока в разгаре, проще место под посадку найти. А бензин на одну такую машину мы найдем, я думаю. Должны найти.
— А что с погодой по маршруту?
— Рискнем. Все ураганы южней идут, я уточняла уже.
В маленьком «муни». Каждый перелет часов по пятнадцать, если не больше. Вдвоем нормально, даже спать можно, но все равно тяжеловато будет. Но реально, абсолютно реально… хоть и страшно.
Но вдруг как-то получится договориться здесь? От нас тогда отлипнут, у нас будет вот этот самый дом у озера, какая-то спокойная жизнь… Здесь все же неплохо, даже очень неплохо, и есть уже положение в обществе и все такое, не надо все начинать сызнова, с нуля.
— А если у нас здесь будет все в порядке? — спросил я ее. — Стоит так рисковать?
— Ты сам говорил, что в порядке не будет, — удивилась она.
— В любом случае отряд я бросить не могу. У меня тогда карма будет хуже некуда, потому что так нельзя. Не долетим. А за время операции все остальное понятно станет.
Странно, но аргумент о карме подействовал, Настя задумалась. Но все же сказала:
— Ни черта не изменится, любимый. Бежать нам надо.
— Надо — убежим. А пока завтра с Уорреном пообщаемся, может, узнаем что-нибудь полезное.
А вообще надо «тревожные чемоданы» иметь на всякий случай. Такие, какой ты мог бы схватить и убежать, будь ты хоть в трусах и тапочках.
2
Уоррен Блэйк со своими приближенными поселился на небольшом мысу в конце набережной. Какой-то застройщик возвел там шесть довольно неплохих домов, но продать не успел, так что Уоррену все досталось новым, меблированным и непользованным. Конечно, дом в Колд-Лэйке совсем не то, в чем он привык жить при его капиталах, но если человек умный и понты для него не во главе угла — райское место. Вода в двух шагах, вид из панорамных окон изумительный, что еще нужно? Век живи… учитывая, что Блэйку, если ничего не случится, отмерено куда больше века.
Прием устраивали прямо на улице между домами, огородив место обычной лентой. Двое совершенно незнакомых мне охранников проверяли приглашения на входе, играла музыка, пахло жарящимся мясом, тут и там стояли небольшие стойки, за которыми разливали напитки нанятые в местных барах люди. Публика, одетая вполне себе скромно, сбивалась в кучки, разговаривала, слышался смех. Погода сегодня радовала на все сто, было ясно и пока еще солнечно. Летний день здесь долгий, как в России в средней полосе, так что до сумерек еще далеко.
Припаркованные машины вытянулись вдоль обочины, но мы пришли пешком, от нас досюда метров триста всего, наверное. У самого входа столкнулись с Теренсом.
— Пошли, — сказал он, — покажу, кто там кто.
Приемом это назвать было все же сложно, скорее большой пикник или что-то в этом духе. Ну и хорошо, потому что излишняя напыщенность в этих условиях выглядела бы чересчур искусственной. А вот так — с мясом и колбасками на решетках, пластиковыми тарелками и пластиковыми же стаканами — как раз вполне к месту.
Музыка оказалась живой — пятерка музыкантов на небольшой сцене, игравших вполне себе добротное кантри. Раз собрались вместе и начали играть — значит, как-то жизнь налаживается. То есть у них получилось найти друг друга, узнать, кто на чем играет, собраться в группу и репетировать, так ведь? Когда просто выживаешь, тебе не до этого. И хорошо ведь играют, к слову.
У бара мы взяли по большому стакану с пивом, которое было здесь за основной напиток.
— Уоррен. — Теренс показал на среднего роста седого мужика с по-крестьянски грубоватым лицом, стоящего в компании нескольких мужчин и женщин. — Высокий, в зеленой «поло» — Фицпатрик, он при Уоррене и начальник охраны, и помощник, и телохранитель. Они вместе провалились, он и в той действительности на этой же работе был.
Фицпатрик был рослым, белокожим, с круглым лицом и довольно длинным носом, пострижен под морского пехотинца. Вооружен, но здесь большая часть людей вооружена, даже я.
— Дэйва ты знаешь, — продолжал перечислять собеседников Уоррена Теренс, — а в белой сорочке Роджерс, мэр города. Женщина — Кристин Ларсен, доктор, офтальмолог, работает в госпитале. Кто с ней — не знаю.
Мэр был невысок, тучен и пузат, а женщина, несмотря на то что было ей к пятидесяти, наверное, выглядела на удивление хорошо — стройная, с густыми каштановыми волосами, с чуть скуластым загорелым лицом.
В этот момент Уоррен заметил Теренса, улыбнулся, извинился перед своими собеседниками и направился к нам. Я почему-то ожидал, что Фицпатрик пойдет следом, но тот остался в компании.
— Теренс! — Уоррен еще на ходу протянул руку для приветствия. — Энис! — улыбнулся он Насте. — Кто нас представит? — Это уже в мой адрес.
— Влад, муж Энис, — представил меня Теренс. — Это Уоррен, наш гостеприимный хозяин.
Рукопожатие Блэйка было крепким, мужским. Улыбался он, как мне кажется, вполне искренне. Одет он был в джинсы и простую рубашку, на ногах я заметил вполне простые ботинки, да и часы на руке были простенькие, вообще электронные, в черном корпусе. То есть человек за атрибутами процветания не тянется, глядит скорее в суть вещей.
