Сергей Лукьяненко - Реверс
Но сейчас, потея над отчетом, он хотя бы пользовался клавиатурой, а не скрипучим и рвущим бумагу стальным пером, как в Центруме! Да еще требующим периодического макания в чернильницу!
Ужас. Палеолит. Хотелось спросить, почем на здешнем рынке идут каменные топоры.
Разумеется, Сергей этого не сделал. К чему дразнить гусей?
Но сильнее всего раздражало то, что на столе в кабинете особиста – так Сергей назвал про себя типа, которому его сдали с рук на руки, – стоял раскрытый ноутбук!
И почему-то не пытался прямо на глазах превратиться в мерзкую слизь.
После подробнейшей объяснительной, кое-как нацарапанной скрипучим пером, задержанного дважды сфотографировали анфас и в профиль – сначала современной цифровой камерой, затем громоздкой деревянной конструкцией с объективом на гармошке. Потом деловито сняли отпечатки пальцев.
После чего нашли переводчика. Нашли, паскуды! Оный переводчик болтал по-русски куда лучше задержавших Сергея пограничников, понимал написанное и довольно редко затруднялся в значении того или иного слова.
И начался ужасно долгий и ужасно нудный допрос. Теперь Сергей тщился вспомнить вопросы особиста и свои ответы, дабы занести их в отчет. Сказано было: излагать как можно подробнее.
Ничего себе отчетец по командировке! Тут нужен Лев Толстой с его умением писать длиннейшие романы. Сошел бы и Дюма-отец. Или хотя бы прилежный ученик доброй учительницы, а не Сергей Коханский с его несчастным трояком в аттестате.
На втором часу мучений в дверь комнаты просунулась Ева:
– Ты как, в порядке? По клавишам попадаешь? Вчера, извини, ты шатался, как после литра водки. И, кстати, несло от тебя, как от козла.
– Христос тоже потел от страха, – парировал Сергей. – Да и солнце в той пустыне такое, что…
– Да уж, морда у тебя красная, – согласилась Ева. – Я тебе крем дам, смажешь. Только нос, конечно, все равно облупится.
– Лишь бы не отвалился… Слушай, а нельзя надиктовать всю эту муру на диктофон?
– Нельзя. Таков порядок. Но ты можешь проговорить все это вслух – если хочешь, расскажи мне, – а потом сразу запиши. Легче будет.
– У тебя что, нет никаких дел?
– Сегодня – никаких. – Ева выглядела довольной. – Сегодня мы празднуем. Именинник – ты. Так что не теряй времени, а то начнем без тебя. Родион говорил, что рассказывать ты умеешь, так что валяй начинай.
– Значит, так… Для начала особист показал мне паяльную лампу и спросил, знаю ли я, что это такое. Я ответил, что знаю… дрогнувшим голосом ответил, это было нетрудно.
– Верю. А дальше?
– И все. Больше мы к этому предмету не возвращались. Пошел деловой разговор. Потом я незнамо сколько сидел на нарах за решеткой – проверяли они меня, что ли?
Ева кивнула.
– Они всегда так делают. Пугнуть – пугнут, но не более того… конечно, в том случае, если ты им раньше не попадался. А это они, конечно, пробьют по базе. Со связью в Центруме дела не блестящие – главным образом телеграф и искровое радио, – отсюда и большой срок… А покажи-ка татуировку.
Сергей показал. Черно-синий кружок на правом запястье нисколько не болел, но выглядел зловеще.
– Свести-то ее можно, нет?
– Считается, что нет. На самом деле очень трудно, но можно. Но татуировка – это для них так, первичный отличительный признак. Если ты не давно известный законопослушный «челнок», тебя проверят по полной программе. На это, конечно, потребуется время.
Ева усмехнулась – наверное, вспомнила что-то свое.
– В сущности, погранцы по-своему неплохие ребята, зашоренные только. Попадешься снова – тебе не понравится, хотя и тогда еще до пыток дело не дойдет. Но если ты им здорово намозолил глаза…
– Пытать будут?
– Если решат, что тебе есть что сказать. В противном случае могут просто ликвидировать – как надоевшего и вредоносного. На страх другим надоедающим вредоносным.
Ничего себе… Интересная жизнь, обещанная Родионом Романовичем, уже не в первый раз оборачивалась жутковатой стороной. К концу рассказа – он излагал, а Ева только кивала – Сергей уже почти решил развязаться навсегда с этой милой компашкой. Не настолько уж он любит приключения и деньги…
И сейчас же он понял, что были здесь до него и другие новички с подобными мыслями, потому что Ева сказала:
– Тебе полагается отпуск – подумать, взвесить и решить, нужно ли тебе все это… включая паяльную лампу. Сегодня мы празднуем твое крещение, а завтра ты убываешь домой. Как только управишься с отчетом, так и поезжай. Две недели. Захочешь подумать подольше – дай знать, но стипендия тебе будет идти только две недели. Потом возвращайся – если захочешь.
– Или? – спросил, насторожившись, Сергей.
– Или не возвращайся. Тебе решать. Выплаченные тебе деньги – не так много их и было – мы спишем в убыток, а болтать лишнее ты не станешь. Ведь так?
– Ну… наверное.
– Не станешь, – убежденно сказала Ева. – Ты ведь не дурак. И начал совсем неплохо. Значит, ты думаешь, что погранцы приняли тебя за самородка-одиночку, отправившегося в Центрум на разведку?
– Хочется надеяться, что наш план сработал.
– Не уверена. Они повидали немало таких самородков. Что у пограничников есть, так это опыт. Твои «товары» и снаряжение были подобраны правильно, это их и убедило поверить тебе на первый случай. Ну нет смысла тащиться по Сухой пустоши с той ерундой, что лежала в твоем рюкзачке! Надеюсь, их насмешил компас. И часы. Как они?
– Выбросил, – сказал Сергей. – Плексигласовое стекло распалось, минутная стрелка отломалась. Зацепилась за что-то. Но пограничники эти часы видели.
– Отлично. Бог живет в мелочах, как сказал кто-то. За часы не переживай, получишь новые. Тебе, конечно, указали, как ты должен действовать впредь?
– Само собой. Впредь иметь дело только с пограничниками. Целая наука, как скорее на них выйти… Хочешь – сдавай весь легальный товар им, хочешь – плати пошлину, тащись в город и торгуй на рынке сам… Список запрещенных товаров. И еще список, чего им надо. Платить обещали специями. На что им гречневая крупа, хотел бы я знать.
– На перепродажу. Гурманы в Центруме есть, а гречки нет, не растет она там, климат не тот.
– А батарейки?
– Тоже в основном на перепродажу. Ты что себе о пограничниках вообразил? Служба службой, а коммерция коммерцией. Любое дело основано на деньгах. Нам с пограничниками иметь дело невыгодно: гребут под себя лопатой. Еще у них рэкет. Торговые фирмы Центрума им точно сколько-то отстегивают, не сомневайся. Говорят, что и правительства тоже – во всяком случае некоторые. Бабла на содержание такой структуры уходит ой-ой сколько, а где его взять? Ну ладно, у тебя еще час, потом приходи – стол на лужайке накроем. Погода хорошая, солнышко светит. Не успеешь закончить отчет сегодня – закончишь завтра.
