Александр Афанасьев - Время героев (СИ)
— Ваше Величество, я не ищу популярности при дворе и не равняюсь по глубине морального падения на других людей. В России есть только одна Царствующая Императрица и мать наследника Цесаревича.
— Я слышала, что может быть и две…
— Две никак не может быть, Ваше Величество. Ни дворянские собрания, ни Георгиевская дума, ни церковь никогда не примут такого неприкрытого позора!
— Уверены? При дворе говорят иное.
— Уверен. Если произойдет подобное — я откажусь от дворянства и уверен, что многие поступят так же. Подобное безумие не может быть терпимо.
Государыня наконец-то отхлебнула из своего бокала. У нее появились морщины… в уголках глаз. Поросенок… ублюдок. Набить бы морду, как в старые времена…
— Вы… непреклонны, Александр.
— Каков есть, Ваше Величество…
— Вы все… — Государыня смотрела как будто сквозь меня… — непреклонны. Люди, сделанные из стали. Люди… уверенные в своей правоте.
Я не мог понять смысл этих слов.
— Что вы подарили Павлу?
— Морской бой, Ваше Величество. В эту игру… играл когда-то я сам. Теперь она мне уже не нужна…
— А как же Николай?
— У Николая… есть подарки от меня.
— Морской бой… — задумчиво сказала Государыня…
Произошедшее дальше меня потрясло — прежде, чем я успел что-то предпринять, Государыня поставила бокал на столик и… рухнула передо мной на колени.
— Умоляю… Александр… я знаю… вас послушают… дворяне… Синод… пусть нас просто отставят в покое… пусть нас…
— Ваше Величество…
— Нет… не трогайте меня… выслушайте. Я не хочу, чтобы мой сын был наследником. Пусть рожает эта… пусть ее сын будет наследником. Она… хотела этого и получила… пусть будет так… Я не хочу… понимаете… не хочу… я подпишу все что нужно… не хочу.
Мне, наконец-то удалось поднять… потерявшую себя женщину, усадить ее обратно на диван. Что делать — я не знал.
— Ваше Величество, почему вы хотите лишить своего сына законных прав на престол? Почему вы хотите лишить Россию власти?
— Я думаю не… о России. Я думаю… о моем сыне. Знаете, с чем он играет?
— Не знаю…
— Он играет с пневматической винтовкой… это с семи лет его любимая игрушка. Он просит у меня настоящую…
— Полагаю, желание мальчика поиграть с винтовкой — нормальное желание. Он представляет себе, что защищает кого-то. Разве это плохо — защищать?
— Плохо… у меня нет сына. У меня на руках наследник престола. Он делает все, что вы от него хотите… вы, жесткие и непреклонные мужчины. Вы… Николай и все вы отняли его у меня. Даже здесь он мне не принадлежит.
— Ваше Величество…
Государыня подняла на меня глаза. Трудно было усомниться в природе этого взгляда. В конце концов — этот взгляд и сейчас очаровывал миллионы и многие бы отдали все, что у них есть за такой взгляд.
Но не я.
В роду Воронцовых не было подлецов. А сейчас я имею возможность сделать подлость, великую подлость. Нет… Николаю я уподобляться не буду. Нет нужды равняться на других в моральном падении.
— Ваше Величество… — повторил я.
Государыня чуть отодвинулась от меня. Она все поняла.
— Жесткие и непреклонные мужчины… — с горечью повторила она — уверенные в своей правоте. Мужчины, несущие свою честь как знамя. Как же я тогда ошибалась…
— Какие есть, Ваше Величество — козырнул я, сам находясь в смятенных и сильно расстроенных чувствах.
— Идите, Александр… Спасибо за визит… и за подарок Павлу. Уверена… ему понравится играть в морской бой.
— Честь имею, Ваше Величество.
Выходя, я услышал звуки, которые бы предпочел не слышать — Государыня плакала. Черт возьми… почему я все и всегда делаю не так?
Когда я отпирал Майбах — я услышал, как кто-то постучал по крылу. Обойдя вокруг машины, я увидел наследника, он прятался за ней.
— Павел… ты что здесь делаешь?
— Прячусь… не говорите никому.
— Не скажу. А можно с тобой прятаться?
— Нет… увидят. Дядя Саша… скажите, почему нам нельзя поехать в Россию?
Ну и как ответить на этот вопрос двенадцатилетнему пацану? Ему ведь и в самом деле не с кем играть в этом поместье.
— Павел… в жизни получается так, что не всегда ты находишься там, где хочешь, и с теми, с кем хочешь. И делаешь то, что ты хочешь. Но если ты должен, ты делаешь то, что ты должен и там, где ты должен. Воспринимай это… как задание. Шпионское задание в чужой стране.
Господи… что я несу?
— Дядя Саша, а папа меня любит?
Да… если меня из этого поместья не вынесут на носилках — это будет очень хорошо.
Я присел перед Наследником на корточки, чтобы смотреть ему в глаза.
— Папа тебя очень любит. Папа не может тебя не любить, потому что ты один — у папы. И папа — у тебя тоже один.
— А почему он тогда не любит маму? Почему мама у папы не одна?
Боже мой…
— Павел, ты мне веришь? Ты веришь мне?
— Верю, сударь.
— Тогда послушай меня. Папа… любит и маму. Просто папа запутался и очень сильно. Папа очень упрямый, и когда ему говорят, что он поступает неправильно, он продолжает поступать неправильно просто из… своего упрямства. Но это неправильно, Павел… никто не имеет права поступать неправильно, даже Император. Понимаешь? Все должны поступать правильно.
Не знаю, понял ли меня Павел, но он нахмурился и сказал.
— Я никому не позволю обижать маму. Даже папе. А эту… я просто убью. Убью и все.
Господи… Господь Всеблагой, так вот зачем ты просишь винтовку. Николай… гад, что же ты творишь-то?!
— Вот что, Павел. Ты не должен так думать. Помимо папы есть и дворяне. Есть честные дворяне, которые укажут папе на то, что так делать нельзя. Но ты — не должен никого убивать. Ты будущий монарх, и дворяне поддержат тебя, если увидят, что ты поступаешь правильно. А убивать — неправильно. Понял?
Раздался шум, я посмотрел поверх багажника и заметил, что бонна вышла и смотрит в мою сторону.
— Беги. Кажется, нас заметили…
Будущий император козырнул мне как сумел.
— Честь имею, сударь.
— Честь имею. Беги. И не хулигань.
Наследник повернулся — и отчаянно ломанулся в кусты, которыми опоясывалась стоянка для машин. Под пристальным взглядом бонны я встал, открыл багажник, сделал вид, что туда что-то кладу. Потом — достал ветошь, вытер руки. Я просто проверял, что с колесом, у меня спустило колесо. Ничего более…
Вот так вот. Вот до чего мы дожились. Ехали, ехали и… приехали.
Это снова я, Александр Воронцов, вице-адмирал Флота Его Императорского Величества — только теперь уже в отставке. Человек, оторвавшийся от Родины, от корней — грин-карта, которая у меня есть — это всего лишь разрешение здесь жить, Северная Америка никогда не была моей родиной и не станет ею. А в России я не был уже два года.
Почему? Спросите что-нибудь полегче, может и отвечу.
Теперь я представляю собой нечто вроде бизнесмена. Торговля оружием и решение вопросов безопасности. Вдобавок и консультант СРС. Внештатный, конечно же, никто не примет в штат разведывательной службы человека с такой биографией, как у меня, лучше сразу заявление об отставке написать. Проблемы, какие я решаю, относятся теперь к обеим Америкам — Северной и, в основном — Южной.
Сюда я прилетел из Каракаса, на несколько дней — просто отдохнуть. Находясь в САСШ, я, конечно же, не мог не отдать визит Ее Императорскому Величеству, которая после известных событий покинула Россию и теперь живет здесь вместе с наследником. Ее Высочество, принцесса Мария осталась в России с отцом, на попечении нянек. Про развод, конечно же, никто не говорит — но Августейшей семьи больше нет. Не в смысле Августейшей — а в смысле семьи — распалась семья в самом житейском смысле. В этом во всем виноват и я тоже. Косвенно — но это не дает мне покоя.
Кабы знать, кабы ведать…
Сев в машину, я выехал с территории поместья — но через некоторое время был вынужден затормозить у первой же забегаловки. Если так ехать — рано или поздно врежешься в восемнадцатиколесную фуру, и на этом закончится твоя жизнь. Непутевая…
Болела голова — но это не от контузии, с нею-то я справился, у меня голова крепкая. От ощущения непоправимости прошлого, бессмысленности настоящего и кошмарности будущего. Вот так вот — три в одном.
Местные фермеры, заруливающие в забегаловку отведать пулярки[42] по рецепту полковника Сандерса, недоуменно косились на мой Майбах — такие машины здесь не останавливались, их владельцы питались в других местах.
Ну и черт с ними, пусть косятся…
Решив, что лучше пока никуда не ехать, я включил компьютер, удобно расположенный прямо на передней панели Майбаха, вышел в Интернет. Чтобы не сидеть и не думать о том, о чем думать не следует, лучше потратить минут пятнадцать — двадцать на приведение дел в порядок.
