Елена Сидоренко - (Не)люди (СИ)
Нина побледнела и попыталась вырваться, наконец поняв, о чем речь, но мужчина почти грубо встряхнул девочку. А потом едва заметно сжал ладонь, пытаясь донести до Нины одно-единственное слово «пожалуйста». И Нина почувствовала. Нина опустила руки и голову, ссутулившись.
Молодая девушка, проверявшая документы и не нашедшая ни одной причины не пропускать пассажиров на борт, нехотя протянула Джонатану бумаги. И мужчина, минуя усталые лица работников, пошел к автобусу.
— Кем вам приходится ребенок? — донеслось ему вслед от охранника, который поддерживал готовую рухнуть Саару.
— Моей дочерью, — глухо отозвался Джонатан. И Саара, закрыв глаза, криво улыбнулась, все-таки оседая на пол. Джонатан больше не оборачивался. Нина молча плакала, осознавая, что это было прощанием. Так внезапно, неправильно, нелогично — она не готова. Ее не предупредили, что Саара не поедет с ними. Ей никто не сказал, что все выйдет вот так. Никто не сказал, что придется вернуться в Юсту.
— Надеюсь, с тетушкой все будет в порядке, — пробормотал Джонатан, когда они устроились в самолете. — Ты как, Нина? Чего такая тихая? Прости за то, что так вышло.
Мужчина попытался улыбнуться и потрепал ребенка по ежику волос — Нина не отреагировала. Только когда мужчина настойчивей повозил ладонью по ее макушке, сдавленно бросила:
— Не надо. Это неприятно.
И Джонатан отдернул руку.
Они молчали весь полет, а затем и поездку на машине — почему-то даже музыка не могла заглушить гнетущей тишины. Только когда Нина вышла из машины и упала, споткнувшись и оцарапав колени, она разревелась по-настоящему: в голос, не сдерживаясь. И Джонатан, стоя рядом, не мог ее даже обнять.
— Можно же было их не обрезать, — проскулила Нина, тихонько трогая голову. — Хотя бы их оставить. Я почти научилась плести косы!
— Позаплетаешь Ивэй, когда встретитесь. Она отрастила волосы. Будете вместе с Кудом там ей досаждать…
— С Кудом? Он тоже приедет?
— Конечно, — Джонатан чуть выдохнул и потянулся к голове девочки, но, поймав себя на этом, поспешно отдернул руку. — Я привезу его. Обязательно.
И Нина округлила глаза, медленно поднимаясь. Она встретится с Кудом? Наконец-то сможет поговорить с ним не по телефону? Ее захлестнули воспоминания о времени, проведенном вместе. Самое дорогое, что у нее есть. Она не позволяла себе забыть ничего. Куд — ее первый и единственный друг. Сначала они звонили друг другу каждый день, делясь всеми-всеми впечатлениями. Потом звонки стали реже, но дольше. Последние полгода им удавалось поговорить лишь раз в неделю. И это были долгие разговоры до утра. Планы на будущее, мечты. Нина играла Куду и пела. Куд наизусть читал статьи из учебников по биологии, химии, генетике и физике. Они стали ужасно разными, но все равно оставались друзьями.
А теперь, когда они встретятся, смогут вновь «подключиться» друг к другу, чтобы Нина смогла увидеть мир глазами Куда, а Куд смог прикоснуться к миру ее руками.
— Но ради этого няня останется одна? — прошептала Нина и, скривившись, уткнулась в грудь Джонатану лбом. — Почему нельзя было взять ее с собой? Почему нужно выбирать? Почему нужно что-то терять, чтобы обрести другое, папа?!
Джонатан не смог ответить на этот вопрос и только положил руки на плечи Нины, еле сжимая их. Он сам не знал, почему. Он сам многое потерял, выбрав этот путь, и уже начал сомневаться в правильности своего решения. Всех своих решений. В голову закралась предательская мысль, которая появилась еще пять лет назад. Но теперь Джонатан не мог ее подавлять.
«Наверное, стоило с самого начала не позволить Ивэй забрать их домой из лаборатории…»
* * *Куд, икая, выпил полстакана молока и закашлялся, отчего оставшееся пролил на себя. Его все еще колотило от страха и слез, тело не слушалось, ногам было ужасно холодно. На плечи, которые нещадно зудели, приземлилось махровое полотенце взамен стянутой футболки. Джонатан, увидев тело Куда, только поджал губы. Если бы он смог появиться раньше… Если бы он приехал сначала к Куду, а потом к Нине!..
— Мне страшно, — пролепетал Куд, поднимая, наконец, глаза на Джонатана. — Сначала какой-то дядька разгромил дом, потом вернулась мама и начала скандалить и драться… А когда приехали полицейские, маму скрутили и вызвали врачей! Они куда-то ее уволокли. Эти люди. Кто это вообще был? Где мама?
— Она там, где ей помогут, малыш. Не волнуйся, — Джонатан вздохнул и, аккуратно убрав спутанные волосы со лба Куда, накрыл ладонью его глаза. — Ни о чем не думай.
Но Куд не мог не думать. Не мог забыть то, что увидел.
Хельга была в каком-то смысле отличной матерью. Она смогла защитить Куда до последнего. Не смогла лишь совладать с племянником соседки, который оказался на удивление внимательным. Он услышал Куда. Он просто услышал, как Куд говорил с Хельгой в душе. Этот подонок нашел ключ, который в тайне от жены когда-то оставил соседям Тимм. Племянник полуглухой старушки, предвкушая награду за не-человека, позвонил в полицию и начал сам искать Куда, но в темноте кладовки не разглядел его, забившегося за мешком картошки, — поспешил высунуть нос из пропахшего подгнившими овощами шкафа. Мужчина разозлился и начал громить квартиру, а когда внезапно вновь вернулась Хельга, на этот раз забывшая контейнер с обедом, он начал ее избивать. Полицейские застали растрепанную хозяйку квартиры, в чьих глазах не отражалось ни следа рассудка, с ножом в руке, а соседа — в бессознательном состоянии и с кровью, идущей из пореза на груди. У ног безумной женщины лежали упавшие со стола мощные антидепрессанты, и полицейские, испугавшись, вызвали не только скорую, но и психиатрическую бригаду — Хельга не опустила ножа, а начала выяснять, куда они дели ее ребенка. Скрутив орущую на весь дом женщину, полицейские решили, что столкнулись с обычной сошедшей с ума матерью, чьего ребенка не-человека уничтожили: Хельга в порыве ужаса попыталась убедить их, что где-то неподалеку должен быть ее сын, что сосед пришел именно за ним, а она всего лишь пыталась защититься. Но мужчины ее не слушали. Они знали: все не-люди в этом районе давным-давно изъяты.
Куд слышал, как вызванные медики забрали и соседа, и Хельгу, несмотря на ее протесты и уверения, что она в полном порядке. Он все это слышал, но так и не нашел в себе силы даже шевельнуться. Не смог ничего сделать, даже когда Хельга начала его звать, совсем обезумев при виде работника психиатрической лечебницы. Он просто остался сидеть и вгрызаться в покрытую землей картошку, вдыхать запах гнили, ощущая, как эта гниль разрастается в нем самом. И тихо скулить, отгоняя от себя звенящую тишину. На второй день после этого Джонатан, открыв дверь своим ключом, вытащил едва живого, вымазанного слезами, соплями и землей Куда, зовущего в бреду мать, из кладовки. На третий день мальчик с трудом, но узнал мужчину и пришел в себя.
— Давай, малыш. Нам нужно спешить. Успокаивайся.
— Где мама? — прохрипел Куд, ногами цепляясь за штанину Джонатана. — Куда они ее увезли?
— Я же говорил. Туда, где ей помогут, — мужчина начал подозревать что-то и, когда наклонился, чтоб отцепить от себя Куда, напоролся на бешеный взгляд, совсем не подходящий десятилетнему ребенку.
— Ее упекли в психушку. Ты правда думаешь, что там ей помогут? Ей будет хорошо там, где эти люди?! — и Куд начал остервенело молотить ногами Джонатана. Вымещая на нем всю злость, но не говоря ни слова. Совсем как Хельга. Не сдерживаясь и не задумываясь о последствиях.
Джонатану едва удалось утихомирить ребенка — он успокоился, только когда его вырвало молоком после долгого голодания. Ребенок просто заплакал. Он очень хотел, чтобы все было как прежде: он, Хельга, телефонные разговоры с Ниной и холодные омлеты по утрам. Куду не хотелось ничего менять. Еще меньше Куд желал, чтобы его мать, так опасавшаяся возвращения в клинику, вернулась в нее.
— Сделай что-нибудь. Ты же можешь, папа-Джо! Только ты и можешь, — плакал мальчишка, уткнувшись носом в шею отца и изо всех сил сжимая его плечо культей. — Пожалуйста, верни ее, папа.
— Это невозможно.
— Так соверши невозможное. Я хочу к маме. Я не хочу никуда ехать, просто оставьте все, как раньше! Отстаньте от меня! — Куд снова взорвался и позволил словам, которые он не хотел говорить, сорваться с языка: — Если бы не вы, я никогда не расставался бы с мамой. И она не сошла бы с ума. Если бы не вы!..
И Джонатан закрыл глаза, втягивая в себя воздух. Что-то в нем надломилось, и сожаление о том, что он вообще впустил в свою жизнь не-людей, раздавило его. Он с самого начала ошибся. И голос сломленного человека прозвучал до мурашек отчужденно:
— Одевайся. Я отвезу тебя к Хельге..
Куд, услышав это, пришел в себя за считанные минуты и, выйдя из дома впервые за почти пять лет, впервые увидев солнце, даже не поднял глаза на небо. Куду чертово солнце было не нужно. Его взгляд прикован только к машине Джонатана, которая отвезет его к маме. И Джонатан, глядя на мальчишку, испытывал все больший страх, а его опасения относительно психического состояния сына, от которого он только что отказался, лишь подтверждались. Он упустил момент, когда Куд начал изменяться, когда внутри него расцвело то же безумие, что одолело сознание Хельги.
