Сергей Куприянов - Страж зари
— Не знаю. Наверное.
— Так, ясен пень. Звони ментам. Нечего нам здесь разборки устраивать. Хотя погодь.
Саня шагнул вперед, отстраняя Павла, как отыгранную фигуру, и сунул ствол пистолета под нос наконец-то вставшему мужику.
— Че-то фотка мне твоя знакома. Ты чей будешь, братан?
— А ты припомни, — нехорошо, зло осклабился мужик. — Напряги извилину.
— Не понял! — обозначил Саня интонацией всю меру своего возмущения. Интонация ничего хорошего не предвещала. — Это я щас тебя напрягу.
Павел, в каком-то смысле избавленный от необходимости вести активные действия, плечом прислонился к стене и не без интереса наблюдал за развитием событий.
Мужик ничего не ответил, только цыкнул зубом.
— Маклаков, че ли? — не очень уверенно спросил Санек.
Это его «че ли» было просто неподражаемым.
— Наконец-то.
Павел видел соседа больше со спины, так что выражение лица было не разглядеть, но даже спина его выражала некоторую растерянность. Каким-то странным образом Павел тоже ощутил неуверенность. Звероподобный сосед уже не казался таким сильным. Чувствовалось, что он готов покинуть сцену, предоставив остальным действующим лицам заканчивать эпизод, причем с открытым финалом. То есть с непредсказуемым.
— Че-то я не врубаюсь. Говорили, ты ушел. А? Или пенсии не хватает?
— Пенсии никогда не хватает, — резонно заметил мужик по фамилии Маклаков.
— Ну дела! — неожиданно развеселился Санек. — Лады, звони ментам, — скомандовал он через плечо, адресуя эту реплику Павлу. — Пусть они сами промеж себя разбираются.
— Ствол-то паленый?
— Да тебе-то!.. — возмутился было коммерсант, но как-то быстро остыл. — Ты вот чего, сам тут давай. Некогда мне. Дела, блин.
И быстро убрался в квартиру, откуда вылетел спустя буквально несколько секунд. Но уже в верхней одежде. Некоторое время Павел слушал, как на лестнице раздавался дробный стук его каблуков.
— Ну? — нахально спросил мужик.
— Чего тебе надо?
— Пошли.
— Куда это?
— В околоток, куда ж еще. Разговор был дурацкий до предела.
— Сдаваться будешь? — нахально осведомился Павел, уже осознавший, что сцену придется доигрывать самому.
— Не-а. Тебя сдавать.
Вновь появилось желание врезать. И хорошенько.
— С чего бы?
— А не надо банки грабить.
— Чего?! — изумился Павел.
— Да того самого, милок. Так что собирайся и пошли.
Говоря это, мужик не делал попытки приблизиться. Даже как бы и наоборот, боялся отлепиться от двери. Присмотревшись, Павел понял, что ему все еще нехорошо. Здорово он ему врезал. Не скупясь. Но — хорохорится.
— Послушай… А ты ничего не путаешь? Как там тебя? Милорадов?
— Маклаков я, запомни. А ты Мамонтов. Давай, топай ножками.
Павел разозлился. И чего он тут раскомандовался? И вообще, какой банк, что он несет! «Ножками топай, запомни!» Выраженьице. Пенсионер…
И вдруг он вспомнил. Ну точно! Он видел этого мужика в банке. Тот охранником работает. На другого бы и внимания не обратил, как не приглядывался к другим ему подобным в разных местах, начиная с ресторанов и заканчивая банками и самыми крутыми, навороченными офисами, где ему приходилось бывать, но на этого невольно обратил внимание как раз из-за его неприятной, надменной физиономии. Как будто он ставит себя выше всех остальных. Вроде надсмотрщика, у ног которого толкается всякая дрянь, лишь по ошибке природы принявшая человеческий облик.
— Погоди… — ошеломленно проговорил Павел, — банк?
— Только не надо, — картинно, как актер в старом немом кино, поморщился Маклаков. — Типа под кайфом или память отшибло. Не надо, а? Не грузи. Все, кончаем базар. Пошли, родной. Не тяни время, не поможет.
Павел быстро прикинул. Времени выяснять отношения у него категорически не было. Но эту историю с банком, с этим ограблением, нужно было просветить. Только при этом следовало как можно скорее убираться отсюда.
Дальше он действовал не задумываясь.
Два коротких шлепка заставили Маклакова рывком отодвинуться от двери, освобождая проход. При этом в глазах его появился исчезнувший было страх. Длинная и узкая «заплатка», давняя заготовка, которую он еще в школе использовал против собак, надежно пришпилила мужика к стене. Пенсионер…
— Ты постой пока, — пробормотал Павел. — Я быстро.
Мужик ошеломленно смотрел на него, выпучив глаза. Да, не сахар, конечно, но придется потерпеть. А нечего было кулаками размахивать.
Деньги и кое-какие вещи Павел быстро рассовал по карманам и покидал в сумку. И вдруг почувствовал, как на него пошла наведенка. Кто-то интенсивно его выискивал. Он шарахнулся в угол и быстро соорудил «плащ». Времени это заняло секунды, но он понимал, что его уже нащупали. Если только это не было случайным поиском. В последнее время у молодых магов появилась привычка таким вот случайным образом выискивать коллег. Но он успел захватить следок и, укрывшись под серебристым струящимся покрывалом, его понюхал.
Хозяина наведенки он встречал. И нельзя сказать, что был рад возобновлению этого, так сказать, знакомства. Теперь уносить ноги следовало с еще большей скоростью.
Выскочив на лестничную площадку, он, к своему удивлению, не обнаружил там давешнего мужика. Пенсионер исчез.
Марина
Появление в офисе Перегуды всегда-то приносило напряженность, по большей части выражающуюся в том, что после этого Петрович некоторое время пребывал в мрачном настроении, так что в этот момент к нему лучше было не соваться, но в этот раз, едва чужак переступил порог, она почувствовала особое напряжение, почти страх.
Некоторое время она сидела, вжавшись в спинку своего кресла, пытаясь самостоятельно справиться с охватившей ее паникой, для чего, строго по науке, попробовала разобраться в ее причине. Ее нелюбовь к этому высокомерному хлыщу вряд ли можно было считать настоящей причиной. Мало ли кто кого не любит, так что это еще не повод впадать в коматозное состояние.
Почувствовав, что ее начинает колотить, она встала и вышла в коридор, на ходу вытягивая сигарету из кармана. Курила она редко, но сейчас это был пристойный повод поболтать с кем-нибудь о чем-то отвлеченном. Этим «кем-нибудь» оказалась тетя Люся, яростно шваркающая шваброй у входа.
Завидев Марину, она забурчала под нос, словно ни к кому конкретно не адресуясь:
— Шастают тут всякие, грязь только разводят, уроды. Я их, сук, научу родину любить.
Марина остановилась и закурила, глядя на разъярившуюся зэчку.
— Ну чего встала? — не замедлила отреагировать та. — Здесь тебе не курилка. Вон иди на улицу, там и дыми сколько влезет.
— Чего ты разъярилась так? — в привычном грубоватом тоне, какой она приняла в общении с тетей Люсей, спросила Марина. Эту страшноватую на вид тетку она нисколько не боялась.
— А хрен тут всякие шастают?! — взвилась та, будто только и ждала повода высказаться. — Я не нанималась тут за ними подтирать.
— Аза кем нанималась? — спросила Марина, выпуская к потолку струю дыма.
Тетя Люся встала на манер статуи Афины Паллады — левая рука уперта в бок, в правой заместо копья швабра. И еще подбородок вверх.
— Ты кто тут такая, чтобы меня учить?
— Как будто не знаешь. Или забыла? Ладно, кончай права качать, теть Люсь. Самой тошно, — неожиданно для себя призналась она. — Закуришь?
— Давай подымлю грамотной сигареткой, — смилостивилась уборщица. — У тебя какие? — Марина показала пачку «Вог». — Слабые. Меня от них перхота бьет. Да ладно, давай уже. Только вытряхни, у меня руки грязные.
Ловко прикурив и глубоко затянувшись, уборщица, как и обещала, хрипасто раскашлялась, захлебываясь мокротой.
— Пойдем в сторонку, нечего тут, — наконец смогла проговорить она, справившись с приступом кашля.
То, что она называла «в сторонку», было крохотной каморкой, где хранился всякий инвентарь. Кроме него здесь имелась лежанка, покрытая солдатским одеялом, пляжного вида пластмассовый стол с вычурным стулом в стиле ампир, вешалка с одеждой на ней и бумажная иконка на стене. Все это густо пропитано запахом табака. Марина, как ни странно, оказалась здесь впервые.
— Садись. — Тетя Люся кивнула на стул, сама усевшись на лежанке. — Выпить хочешь?
— Нет.
— Смотри. Надумаешь — у меня есть. Ну рассказывай.
— О чем?
— Чего такая вздрюченная?
— Да нет, нормально.
— Уж мне-то не ври. Я человека наскрозь, как микроскоп, вижу.
— Устала просто.
— А-а. Я уж подумала, что на сносях ты.
— С чего бы? — удивилась Марина.
— Ветром надуло. Ладно, проехали.
Тетя Люся подвинула ей металлическую пепельницу, в которую решительно сунула недокуренную сигарету. И тут же вытряхнула из лежащей на столе пачки «Беломорканал» папиросу, привычно смяла ей мундштук и прикурила.
