Андрей Круз - Земля лишних: Исход. Новая жизнь. За други своя.
Зимин хмыкнул:
— Я не работаю, но с психоаналитиком вы уже пообщались.
— Это где же? — удивился я.
— А мужичка командировочного из Питера не помните? Почти напротив, в пабе «Молли Гвинз»? Тот, который почти случайно к вам за столик подсел? Вспоминаете?
— Ах во‑о‑от как! — протянул я. — Получается, что вы уже с месяц вокруг меня хороводы водите?
— Даже немножко больше, — ответил Зимин, подумав секунду. — Почти полтора.
— И зачем это вам? — насторожился я.
— Предложение некое вам сделать. Давайте налью еще — и расскажу.
Зимин опять аккуратно, без пены, наполнил кружки пивом, поднял свою со стола и сделал ею приветственный жест в мою сторону:
— Давайте, будем здоровы.
Я молча кивнул и отпил из кружки.
— Значит, для начала я кратенько оглашу мнение Семена Борисовича, психоаналитика нашего питерского. Интересно?
— Он и вправду из Питера? — уточнил я.
— Правда, — подтвердил Зимин. — Решили не рисковать, из другого города человека позвали. Вы внимательный, питерское произношение от московского отличите. Да еще и «бордюры‑поребрики», «подъезды‑парадные»… москвич мог бы проколоться. А нужно было, чтобы вы поверили, что человек приезжий, через пару часов навсегда исчезнет с вашего горизонта.
Я хорошо помнил питерского Семена Борисовича, интеллигентного мужичка в очках и с густыми усами, который должен был кого‑то встретить в английском пабе на Новом Арбате, но не встретил, и кому надо было провести пару часов до отъезда на вокзал. Он легко вызвал на разговор меня, сидевшего после очередного визита очередной проверки в поганейшем настроении и зашедшего перекусить и выпить туда, куда я всегда хожу обедать. И этому незнакомому человеку я выложил многое такое, чего никогда не рассказал бы никому из знакомых. Так бывают откровенны соседи по купе в поездах дальнего следования, которые живут вместе в замкнутом пространстве, что располагает к открытости, но поезд приходит на станцию, они прощаются и расходятся, чтобы уже никогда не увидеться.
— И сказал наш многомудрый Семен Борисович, что вы — человек, этому миру не принадлежащий. Каково, а? — Зимин даже паузу выдержал, чтобы убедиться во впечатлении. — Сосед вы просто с этим миром, Андрей Алексеевич. Вот зачем вы, например, каждые выходные носитесь на стрельбище? Тратите при этом немалые деньги на патроны, стреляете часами из всего. Зачем?
— Ну мало ли? — пожал я плечами. — Разные проблемы в жизни случаются.
— Андрей Алексеевич, — засмеялся Зимин. — Даже если вы ваших жуликоватых кредиторов все же решите перестрелять, вам такое умение вовсе не нужно, хватит и гораздо меньшего. О вас на стрельбище чуть не легенды слагают, даже проверяли вас тайно люди из органов — не террорист ли, часом? К тому же проблемам вашим с полгода всего, а вы в Кубинке лет пять уже как пропадаете.
— Вы в курсе, что я раньше пулевой стрельбой занимался, первый разряд имел? — спросил я.
— Знаю, — ответил Зимин. — И знаю, что в Афганистане были снайпером. Не Зайцевым, конечно, но две награды имеете. И все же?
Я пожал плечами. Зачем все во всем ищут какую‑то причину? Попробую объяснить:
— Мне просто стрелять нравится. Соревнование с самим собой. Как гольф, например. Или даже бильярд. Вчера так, а сегодня лучше — нет предела совершенству. И способ отвлечься от забот прекрасный.
— Возможно, — согласился Зимин. — Но вот Семен Борисович утверждает, что вы мечтаете о другой жизни — и подсознательно себя к этому готовите, на всякий случай. Что вам на Диком Западе самое место, там бы вы были как рыба в воде. Надеяться только на себя и свой «кольт», мало людей, много земли, кругом опасность, индейцы всякие с бизонами, новые земли…
— Неплохо было бы, но я все же немножко реалист, — пожал я плечами на такое заявление. — По крайней мере надеюсь, что еще остаюсь таковым.
— Еще скажу кое‑что, только вы мне сразу морду не бейте, — сдержанно улыбнулся он. — Обещаете?
Не люблю обещать ничего втемную, но любопытно. В конце концов, про обещание и забыть можно — тоже способ.
— Хорошо, обещаю, — кивнул я.
— Я у вас в квартире был, вместе с Семеном Борисовичем, — сказал Зимин и замолчал.
— Вот как даже? — помолчал я, глядя на него. — Хорошо, про морду я обещал.
— Вы худого не подумайте, компромат, деньги или ценности мы у вас не искали, — поднял он руки в жесте «сдаюсь». — Даже не копались нигде. Зашли, посмотрели и вышли, ничего не трогали. Посмотрели просто книги на полках, диски с фильмами, обстановку.
— И?.. — подтолкнул я его к продолжению.
Пусть уж выскажется, надоел со своими драматическими паузами.
— Семен Борисович укрепился в своем мнении, — высказался Зимин. — Человек с деньгами, а мебель по минимуму, из «Икеа», сам привез, сам собрал. Причем подбор такой: удобно смотреть кино, сидеть за компьютером, слушать музыку и спать с женщиной. И все. Ни попыток произвести впечатление, ни приемы светские устраивать. Да и размер квартиры не для приемов… место хорошее, но квартира на одного, без перспектив увеличения численности населения. Пусть и не маломерка, но и не большая. Не хоромы.
Довольно точное описание, по‑другому и не скажешь.
— Скорее берлога, — усмехнулся я. — И самому убирать недолго.
— А приходящая горничная? Недорого для вас ведь, по недавним временам? — задал он вопрос.
— Не люблю посторонних дома. Берлога все же.
— Именно! — Он даже ладонью по столу пристукнул. — Машина у вас какая? «Форестер» с турбиной?
— Он самый. Два с половиной литра.
Зимин замолчал — к столу подошел официант с подносом. Молча расставил тарелки, затем пожелал приятного аппетита и удалился. Зимин окликнул его:
— Нам пивка еще кувшинчик!
Официант кивнул, пошел в сторону бара.
— Так вот, о машине… Люди с вашими средствами ездят на машине подороже, посолидней. Чтобы доказать ею что‑то окружающим. А у вас другое — быстрая и на все случаи жизни. Не дешевая, но и не дорогая. И в грязь, и в снег, на работу и на рыбалку. Тоже похоже, что машина «на всякий случай», как и стрельба ваша в Кубинке. Единственное, что удивило лично меня, не вписалось, — костюмы у вас дорогие. Пошиты в Лондоне, настоящими портными, на какой‑то там улице, забыл на какой…
— Сэвилл‑Роу.
— Да, да, — закивал он. — На этой самой. Но наш психоаналитик сказал, что это от желания добротности и качества, причем не только в своем внешнем виде. Было бы напоказ — вы бы «Армани» носили. А так вы просто обстоятельный — очень распространенная черта для стрелков, с его слов. Он как раз о чем‑то таком диссертацию писал. И часы с обувью у вас дорогие, но это от правила, что вы можете быть одеты как угодно, но именно часы и обувь выдадут в вас человека состоятельного. А так вроде и маскируетесь.
