Сергей Кусков - Золотая планета
Первый привод за незаконную проституцию 4 июля 2420 года там же, Рудный. Итог: предупреждение и административный штраф. Впервые оступившихся законы ее величества щадят… — прокомментировал он, понизив голос.
Женщина продолжала сидеть с отрешенным видом, но последние слова ее явно зацепили.
— Далее, не вняв намеку, второй привод. В ноябре, всего через полгода, но уже в Самаре. — Он сделал паузу, подавляя ее молчанием.
Стефания непроизвольно втянула голову в плечи.
— Вина не доказана за отсутствием состава преступления. И тут же третий привод, еще через девять месяцев. Сопротивление при задержании, грубость с сотрудниками гвардии…
Его глаза смеялись. Так все и было. Женщина заметно ссутулилась. Лощеный франт бил метко, прицельно и в совершенстве знал ее биографию.
— Полгода условно. Вновь невероятно щадящее наказание. Не правда ли, Стефания? — Мужчина вяло рассмеялся. — Не знаю, чего тебе это стоило. У вас там, в русской зоне, черт ногу сломит от коррупции, но приговор суда есть приговор суда. Итак, продолжим…
Он делано-сосредоточенно вздохнул.
— …Полностью исчерпав себя и потратив все сбережения в Самаре, перебралась в Санта-Розу. Здесь тоже не повезло: в течение месяца два залета. Ты что, местному авторитету не отстегивала, с чего тебя так шуганули? Или нужным людям не дала? Два раза за месяц! Вроде на полную дуру не похожа, Стефания? А?
Женщина скривилась, невозмутимый минуту назад вид растаял, как снег. Нет, перед ним сидела не матерая уголовница, а неопытная провинциальная дурочка, запутавшаяся в собственных поступках.
— Скорее подстава, — озвучил высокий мысль вслух. — Поскольку дело было закрыто за отсутствием, как и в Самаре, могу лишь предположить, что гвардейцы пожалели бедную девочку, вышвырнутую жизнью на помойку, уже имеющую весь необходимый багаж до следующего залета лет на пять…
…И наконец, Альфа. Столица. Очередная провинциальная шлюха, приехавшая покорять вершины.
Мужчина иронично оскалился, а затем подался вперед и заорал ей в лицо:
— Ты что, родная, совсем охренела? Красный квартал! Рай для шизофреников-извращенцев со всей Солнечной системы! Стефания, как можно так низко пасть?! Не могла найти что-нибудь поприличнее?! Да в Альфе каждая вторая подрабатывает твоим ремеслом! Здесь Мекка для озабоченных со всей Земли! Сколько мест? Сколько улиц? Районов, кварталов? А ты опустилась до притона! Бомжатника! Самой-то не стыдно?
— В других местах платить надо за место! — огрызнулась наконец Стефания, выпалив ответ прямо в лицо франту. — Сразу и много! А Барон согласился на поруки взять, в рассрочку! Чтобы вернула, когда заработаю!
Мужчина, не ожидавший подобной реакции, отшатнулся.
— Да если б у меня были эти сраные двести империалов, разве я пошла бы к этой узкоглазой сволочи? Вы тут в столице совсем охренели! Слишком много своим ребяткам позволяете за место брать! Только на бумаге «профессия, защищаемая законом, основа туристического бизнеса…»! А на деле как драли нас братки, так и дерут! Только с гвардией делятся! Свободная профессия, тьфу, мать вашу! — Она, не стесняясь, плюнула на пол.
— Чего ж ты другой-то профессии не обучилась? — ядовито хмыкнул мужчина. — Работала бы сейчас кем-нибудь посолиднее, замуж вышла?
— «Посолиднее»? Это что, продавщицей в супермаркете? А, поняла! Оператором шахтных установок! Зашибись профессия!
Мужчина пожал плечами. Сам он в юности работал простым бухгалтером и не разделял подобный взгляд на специализацию.
— Только у нас в Рудном работать негде больше! С теми сраными баллами, которые дает ваша сраная школа, даже в самый сраный вуз Самары не поступить! А о грантах и мечтать не приходится!
— Так ты, значит, выживала, как могла. М-да, бедная девочка! Как жаль, весь мир против нее… — Голос мужчины просто источал ехидство. — А вполне официально приехать, купить лицензию, отстегивать налог — этого, значит, ваша школа дать не может? Наверное, в ней не говорят о венерианских законах, о том, что делать можно, что нельзя и что можно, когда нельзя? Ах, какая плохая школа! Надо сказать министру образования, пусть туда инспекцию пошлет, а то мы тут не знаем, что в провинциях творится.
— Слышь, начальник, хорош комедию ломать! Говори, зачем пришел, или проваливай. Я ж вижу, что не из гвардии! Чего приперся? Мораль читать или лекцию по юриспруденции?
Дозрела. Длинноволосый мысленно потирал руки.
— А зачем мне говорить? Я, может, хочу тебе предложить со дна выбраться, а ты сама этого не желаешь? Я тебя из тюрьмы вытащу, а ты по старой дорожке пойдешь? — Он усмехнулся. — Пойдешь или не пойдешь, Стефания?
Женщина положила лицо в ладони и вдруг заплакала.
— Видала я твою… свободу знаешь где! И твою… лицензию! И всех… вас!
— Вот-вот, именно это я и хотел услышать. Полное психологическое неприятие, равнодушие к себе и судьбе. Тебе просто наплевать, что будет дальше, да? Ты согласна жить и в тюрьме, потому что жизнь вне ее свободой не считаешь!
— Пошел ты!
Человек встал со стола и бодро зашагал по комнате.
— Знаешь, я бы на твоем месте просто спился. Да-да, именно спился! Всего-то за пару лет, — заговорил он с сочувствием в голосе. Женщина недоуменно подняла глаза. Уж сочувствия она никак не ожидала. — Ты же живешь дальше. Пусть не в ладах с законом, на который тебе плевать, но не опустилась до уровня овоща, когда утешение можно найти только в водке.
Водке? Он — русский? Шальная мысль уцепилась за фразу. Местные, даже местные русские, водку почти не употребляют, предпочитая более слабые напитки. Она присмотрелась внимательнее. Да, и черты лица, и легкий НАСТОЯЩИЙ русский акцент (в отличие от акцента венерианской русской зоны) говорили, что он — представитель далекой родины ее предков. То есть не потомственный венерианский аристократ, как она посчитала вначале, а богатый иностранец. Но с ОЧЕНЬ хорошим испанским выговором!
Стоп, кажется, она где-то видела лицо. Где? В СМИ? Но где именно? Эх, жаль, она не интересуется политикой и не смотрит новости. Это что-то слишком знакомое, она должна вспомнить его…
Но память подводила. Мужчина меж тем продолжал.
— После такой аварии, случись подобное со мной, я бы не смог жить дальше, — без тени насмешки развивал тему высокий. — Так что я горжусь тобой, моя девочка! Горжусь, что ты еще держишься. — Он подошел, снова сел на стол и взял в руки ее ладонь. Она смотрела на все это обалдевшими глазами, шизея от резкой перемены. — И только поэтому я предложу тебе то, что хочу предложить.
