Александр Тюрин - Сознание лейтенанта в лотосе (Равняется целой дивизии)
Самовар стоит, скатерки и занавески вышиты под Палех несколько модернизированными сказочными сюжетами – наш Иван Царевич с погонами лейтенанта отрывает яйца кунфушному Змею Горынычу, или что-то вроде это.
Наконец майоры дожевали и отвалили, но, чуть погодя, в буфет вошло трое – они странно смотрелись на фоне вышитых скатерок и самовара. Я почему-то сразу понял, что это мои новые боевые товарищи.
Есть такое явление, раньше оно называлось телепатией, а теперь квантовой когеренцией. Поэтому-то я и догадался, что явились они по мою душу.
Один из них был нарочито здоровенным детиной в полевой форме, явно из разведроты какого-нибудь ДШБ[2]. Второй – малоприметный мужчинка, сморчок нарочито шпионского вида – для работы под столом – еще бы на него плащ до пят и шляпу напялить. И баба. Да-да, про русских радисток-пианисток-красавиц все знают. И эта была нарочито ослепительной рыжей красавицей в изумрудном платье. С ума сойти.
И вдруг на моих глазах сморчок вырастает в Петра Первого.
Я аж присел.
– Что за херня? Это что, цирк приехал?
– Никакая не херня, – отзывается бывший сморчок громовым голосом. – Просто через систему ближней связи я вам передаю маску, которая скрывает мой истинный облик.
Сказал и превратился в настоящую гориллу.
– Ладно, ладно, только не старайся так, – отозвался я в некотором раздражении от этого спектакля. В самом деле, вне зависимости от моего желания мне могут любую чихню по СБС передать. – А, кстати, можно все маски сбросить хотя бы на время? Иначе я нанесу ответный удар и прочитаю лекцию о благотворном воздействии кирзовых сапог на духовное развитие личности солдата.
Боевые товарищи пошли навстречу и еще раз преобразились. Горилла стала упитанным молодым мужчиной, что-то вроде коммерсанта средней руки. Детина из разведроты превратился в неформала: сутулый, худой, бритая башка, кольца в ушах и носу, какая-то власяница на скудном теле, по глазам видно, что курит и колется, физиономия расслабленная, благостная.
А женщина вышла из образа ослепительной красотки в изумрудном платье, хотя рыжей осталась. Чем напомнила мне о моей жене Риве. И до уродины ей было еще далеко. Но появилось в ее лице что-то расчетливое, жесткое и холодное. Что-то немецкое и устрашающее.
Мужчина-коммерсант представился:
– Гайстих. Капитан Гайстих. Именно так вы ко мне будете обращаться. Я ваш командир и вы обязаны исполнять любые мои приказы.
Неформал подошел, как-то криво улыбнулся и отвалил в сторонку, где стал скручивать папиросу.
– Меня зовут Майк, – назвался он, немного странно шевеля губами, словно говорил не по-русски. – Я специалист по всякой химии. Если надо будет, я помогу тебе умереть совершенно безболезненно, я бы даже сказал с кайфом.
– А вас как зовут? – спросил я у рыжей женщины. – Небось, Брунгильда Иогановна? Вы, наверное, помогаете умереть тяжело?
Она не сразу посмотрела в мою сторону, а потом сказала резко, словно прокаркала.
– Меня зовут Камински, запомнили? Не Каминская, а Камински. Но в последнем пункте вы совершенно правы. Если я кем-то займусь, то мало ему не покажется.
– А тебя как кличут? – спросил Майк, глядя своими вываренными в химии глазами.
– Его зовут теперь Дима. Дима-программист. Он будет заниматься компьютерами, – представил меня Гайстих.
Пускай Дима-программист, без фамилии, без отчества, без воинского звания, без биографии. Все равно они никому неинтересны.
После того как сдохла моя кошка два года назад, жил я совершенно один. Никаких, конечно, детей. Если бы мы могли плодиться, размножаться и овладевать землей, разве бы кунфушники и душманы навалились бы на нас? Если бы могли жить без воплей и ругани, то разве моя рыжая жена Рива ушла бы от меня к первому проезжему индусу?
Я много чего предпринимал в жизни, сочинял музыку стиля psycho-tickle[3], лепил стихи типа «заборное хокку» – короче, искал себя. Но стишки и музычка кропаются тоннами на суперкомпьютерах в Калифорнии. Так что нашел я, в итоге? Херню в маринаде.
А программульками я занимался лишь ради того, чтоб прихватить деньжат – на хавку, на игрища. Едва я грошами разживусь, то вкалывать прекращаю и болтаюсь день-деньской во всяких MUDEО[4].
Так что я не особо возражал, когда раскрутилась эта война – после неудачного визита какой-то Бабы-Яги к какому-то Кощею Бессмертному – и меня забрили в армию. Иначе мне все равно превращаться в очередного компьютерного идиота с соплями до пола и тараканами по всей квартире – ввиду полного истощения моральных сил и материальных средств.
Кстати, про войну я заранее догадывался; у меня какой-то внутренний хренометр начал сигналить о неладном, когда остальные граждане еще пели, ели и веселились.
Как войне не прийти, если вокруг сплошные извращения естества? Трудящиеся думают не о труде, а о секс-туризме - одни только негры на всех пашут, домохозяйки мечтают выбиться в стриптизерки, бизнесмены норовят заделаться бизнесбэтменами, пидоры девушками, девушки мужиками, животные людьми, люди животными, в декларации прав прописалось право на засранство, судьи гладят по головке насильников и маньяков, пентагоновцы не могут отличить на экранах своих компьютеров настоящих человечков от игрушечных, душманы размножились до душноты, а лидер кунфушников Дао Цянь предпочитает, чтобы все его называли дядюшка Дао. Да тут еще наши генералы-минералы зафитилили фугас покрупнее в душманского предводителя, а вместе с ним накрыло и команду турецких спецназовцев, переодетых футболистами.
Роль принципиального Гаврилы[5] сыграл сетевой макровирус, который был запущен неизвестным поганцем. Из-за него пентагоновцы приняли реальный мир за виртуальный и залпы виртуальных ракет поразили реальные цели в стране кунфушников.
Кунфушники и так были злы на Америку - за то, что отрезала их от африканских ресурсов, чтобы самой сосать их, как встарь. Поэтому быстро набили ей морду на Тихом Океане. А затем решили взять наши восточные территории под контроль, чтобы лучше обеспечить свой тыл перед решающей схваткой. Мы оказали кое-какое сопротивление, а американцы вместо того, чтобы с радостью кинуться к нам на помощь, подписали с председателем Дао Цянем перемирие. Наверное, у наглосаксов всё было рассчитано - натравить кунфушников на нас, как когда-то немцев, и "пусть они убивают друг друга как можно больше". Европейцы же вообще под кунфушников легли, чтобы те их не тронули. Так мы и воюем на два фронта, с одной стороны кунфушники, с другой союзные им душманы и турки…
И почему этот генерал выбрал меня, программист я далеко не самый блестящий. Может, есть еще один параметр, который стал определяющим? Например, такого как я, можно использовать, но и бросить не жалко. То есть, уничтожить, чтобы врагу не достался. И сделает это Майк или Камински – в зависимости от моих заслуг…
– Мы одна команда, – сказал капитан Гайстих. Он как будто услышал мои мысли; может, я их «проговорил» через горловой киберимплантат. – С задания должны вернуться все за исключением тех, кто погибнет.
И не тени улыбки на физиономии. Не нацепил ли он опять маску?
Из буфета мы прошли по коридору в комнату, несколько напоминающую аудиторию, но с пористым пластиком на стенах, и Гайстих стал излагать задание, вернее начальную его фазу.
Нас всех интересует один человек.
Биокибернетик по имени Раджнеш Ваджрасаттва живет и работает в Амстердаме. Этот человек очень важный, поскольку умеет создавать послушные управляемые молекулы с необходимыми свойствами – так называемых нанороботов. А город Амстердам «нейтральный», как, впрочем, и вся Европа. Это означает, что кунфушники его контролируют, как и остальные крупные европейские города. У кунфушников есть и соответствующее соглашение с европейским правительством: мы вас, господа цивилизованные европейцы, не обидим, пейте-жуйте по-прежнему, но мы обязаны кое за чем следить – чтобы русские не использовали вашу промышленность и коммуникации для своих нужд.
Со стороны моря ни одна лодчонка не попадет в Амстердам без тщательного досмотра. Со стороны суши он блокирован полностью, в самом городе работает комендатура кунфушников совместно с местной полицией. Нас сбросят в заливчик Маркервард рядышком с городом, поплывем под водой, путь-дорога лежит через шлюз в один из доков. Ну и потом, через очистное сооружение мы попадем туда, где живет и работает судьбоносный ученый.
– Я плавать не люблю. А с аквалангом вообще никогда не приходилось. – пробормотал я и был услышан.
– И сейчас не придется, – отозвался Гайстих. – Акваланг пузырьки дает, шумы. Мы вообще не можем пользоваться внешней системой дыхания, она слишком громоздкая – а лазать надо будет по узким трубам.
