Дэн Абнетт - Воспоминание (ЛП)
Мерно попискивает монитор жизнедеятельности.
— Они скучают по тебе, Ибрам. Люди. И я тоже. Ты привел нас к победе, и ты по-праву должен разделить ее с нами. Не умирай, слышишь?
Корбек погрузился в молчание, уставившись в пол.
— Знаешь, фес, это не честно — сказал он, наконец — Мы победили, но все равно миллионы гражданских продолжают умирать. Жители пригорода, те, кто жил в Башнях, все. Я видел их по дороге сюда. Фес, это разрывает мне сердце. Хочешь знать, о чем я думаю? Я скажу тебе, раз уж
ты меня слушаешь. Я вспоминаю Танис. Да, Танис. Я вспоминаю о миллионах людей, которых мы
потеряли. Моя семья. Мой народ. Мой фесов мир. Я смотрю на эти скорбные и потерянные лица и
вспоминаю… Танис. Если бы мы тогда остались, приняли бой и победили, те, кто остались в
живых, наверное, выглядел бы так же. И знаешь что?
Ребрифер продолжает мерно стучать.
— Я рад, вот что. Я очень рад, что все обернулось так, как обернулось. Твое решение, Ибрам, оно
было правильным. Я никогда тебе этого раньше не говорил, да и сейчас говорю потому, что, фес
знает, слышишь ты меня или нет. Но я рад, что у нас есть то, что есть. Хорошо, что Танис погиб
быстро, чем получил вот такую победу. Мой народ заслужил это. Не смерть. Быструю смерть. Это…
это… проклятье, они просто не заслужили такого исхода! Хорошо, что Танис уничтожен, быстро и
окончательно, чем вот такое…
Корбек замолк.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты не раз освобождал солдат от боли, я знаю. Лучше, когда все
происходит быстро. Лучше, чем вот так вот.
Корбек встал.
— Ну, все, я доложился. Ты вернешься к нам, слышишь? Ты вернешься к нам.
Мы вышли назад, к грузовику и направились туда, где были расквартированы Призраки. Корбек
выглядел притихшим и молчаливым после посещения госпиталя. Он сказал мне, что должен
немного передохнуть. Он передал меня под опеку огромного солдата, которого звали Брэгг.
— Вы прошли инструктаж, Ещераз? — спросил Корбек. Я не понял, почему Корбек назвал его
«Ещераз».
— Да босс, мы патрулируем пригород.
— Возьми его на прогулку — сказал он Брэггу, указывая на меня — Покажи ему, что тут да как. И
присматривай за ним, хорошо?
Сначала меня испугала перспектива быть рядом с Брэггом. Его было слишком много. Но, я быстро
обнаружил, что под обманчивой внешностью огрина скрывается мягкое сердце.
Он выдал мне серую униформу, взамен моего дорогого, синего гражданского костюма, и
аккуратно подогнал лямки моего бронежилета.
— Скорее всего, все будет тихо, мистер Туро — сказал он — но нельзя быть слишком осторожным. –
Когда нас представляли друг другу, он долго старался запомнить мою фамилию и теперь
произносил ее с уважением. Я понял, что он взял меня под свое крыло.
Люди, выходящие в патруль, собирались в замусоренном помещении заводского цеха.
Брэгг не был старшим. Командовал патрулем немолодой бородатый человек, которого звали
Баффлз. Он был страшно серьезен во всем, как будто хотел что-то кому-то доказать. Как я узнал
позже, он только что получил повышение. Там было еще восемь человек: снайпер Ларкин,
огнеметчик Бростин, разведчик Дойл и пять бойцов — Домор, Мило, Фейгор, Яэл и Мактаг. Все
вместе они выглядели как-то нелепо, но действовали с удивительной слаженностью, которая
очевидно была результатом большого совместного опыта.
Заминка у всех случалась только с Ларкином, снайпером, который выглядел худым и нервным, и,
как будто во всем ждал подвоха. Они звали его Ларкс или Псих-Ларкин, что давало мне некоторые
объяснения. Тем не менее, они относились к нему с уважением. Брэгг сказал, что именно Ларкин
дал имя полку, еще в самом начале придумав «Призраков Гаунта». Я попытался поговорить с Ларкиным об этом, но мало чего добился. Рядом с ним я почему-то начинал нервничать. Он излучал, какую-то истерическую энергию и постоянно нянчился со своим ружьем. Через некоторое время, я оставил его в покое во имя своего собственного психического здоровья.
Дойл был симпатичным молодым человеком, приблизительно двадцати пяти лет от роду и выглядел идеальной натурой для героической статуи. Но, он был еще менее общительным, чем Ларкин.
— Ну да, он — разведчик — сказал мне Брэгг так, как будто это все объясняло.
Бростин, провонявший прометеумом, был обычным неотесанным дурнем с чередой глупых и неуместных шуточек. Домор был внимателен и собран. У него были глазные имплантанты, и народ звал его Шогги, я так и не узнал почему. Его лицо и руки были розовыми, от только-только заживших ожогов и это было его первое боевое задание, после ранения. Я спросил, как он был ранен.
Выяснилось, что во время рукопашной схватки с Наследником Асфоделем в его руках взорвался лазган. Я отчаянно пытался разговорить его на эту тему, но он не поддался на уговоры.
Мактаг и Фейгор, им обоим было за тридцать. Мактаг был улыбчивым парнем, с голубой спиральной татуировкой над левым глазом.
Фейгор был совсем другим. Во время осады он был ранен в горло, и его гортань была заменена новеньким имплантантом. Он был худым, злым и, на мой взгляд, самым опасным членом отряда.
Мило был моложе всех, почти мальчишкой. Как мне сказал Брэгг, Мило только что получил звание рядового. До этого времени он был единственным выжившим гражданским лицом с Таниса, и был спасен лично комиссаром-полковником.
Яэл был немногим старше. Его тонкая юношеская фигура, только-только стала обретать очертания зрелого мужчины. Но, в его взгляде было нечто, что говорило, — сам он давно уже повзрослел.
Мы выдвинулись к южной окраине. Как сказал Брэгг — нашим заданием было выкурить остатки разгромленной армии Зоики. Они залегли на дно, сказал он, засели глубоко, словно занозы.
Это меня встревожило, но Брэгг тащил с собой некую разновидность тяжелой автоматической пушки, которая обычно ставится на турель, и я решил держаться рядом с ним.
Мы покинули город через останки ворот имени Иеронимо Зондара. Несколько ключевых сражений были здесь и несколькими километрами к востоку, там, где в массивной, выщербленной стене находились ворота Вейвейр. На этом участке прошли самые ожесточенные бои во всем конфликте.
Только сейчас до меня стал доходить размах боевых действий. Позади нас возвышалась увенчанная башнями громада Вервунхайва, окольцованная тем, что осталось от защитной стены. Передо мной простирались, на сколько хватало глаз пригородные кварталы, горные выработки, заводы и склады, — огромный пояс, окружающий громаду улья. Здесь были затяжные бои, беспощадные схватки, улица на улицу, когда солдаты Зоики продвигались к стенам города. Мы прошли мимо останков нескольких зоиканских боевых машин. Это были не только танки и транспортеры, но и странные механизмы, похожие на пауков или ракообразных. Их колоссальные корпуса были покрыты черным нагаром, который оставил огонь, пожравший их изнутри.
Стоял ясный солнечный день, но дымная вуаль придавала свету зеленоватый оттенок, клубы дыма стелились словно туман. Легкий ветерок с южных пустошей поднимал пыль небольшими вихрями. Спидеры, посадочные модули и ревущие имперские перехватчики сновали в небе туда и
сюда, а горизонт на юге озаряли вспышки и сполохи огня. Там, в пустошах, убегающие остатки Зоиканской армии предавались планомерному уничтожению.
Некоторое время было людно. Беженцы колоннами возвращались в город, толкая перед собой тележки и детские коляски со скарбом.
Встречались пешие патрули Имперской Гвардии. Попадались машины с раненными. И хуже того — караваны с телами погибших, которые двигались к местам массовых захоронений. Рабочие бригады Муниториума и инженерно-саперные отряды работали, в безнадежной попытке восстановить хоть какой-то порядок в море хаоса. Я вздрогнул от страха, когда громкий взрыв донесся со стороны фабрик, но Брэгг успокоил меня, сказав, что это бригады подрывников сносят полуразрушенные дома, которые опасно оставлять в их теперешнем виде.
Нарменианские танки, оснащенные бульдозерными ножами, сгребали развалины и мертвые тела в сторону от дорог, позволяя легким моторизированным конвоям быстрее передвигаться среди руин. Призраки, и я присоединился к ним, салютовали каждому танку, размахивая руками и поднимая вверх сжатые кулаки. Из отчетов я знал, что танки Гризмунда Нармениана внесли весомый вклад в победу, так же как и Роанцы, Вервун Прим и «временная гвардия» партизан Вервунхайва. Но, леди Часс выразилась совершенно отчетливо. Она хотела чествовать Призраков Гаунта. Я тогда удивился, чем заслужили Призраки такого особого внимания. Наверное, из-за самого Гаунта. В критический момент он принял командование всеми силами на себя и лично добился победы.
