Полина Герасимова - Свобода
— Рассказывайте, когда началось.
— Не знаю, — пожал плечами я, — когда проснулся, кровь уже шла.
— Пять с чем там было? — задумчиво уточнил Эр-циус.
— Пять двадцать, — угрюмо подсказал Марк, изучая расцветающие на моей футболке кровавые узоры, достойные кисти художника-авангардиста.
— Интересно. — Эрлиец постучал ногтем по столешнице. — А когда вы в последний раз принимали лекарство?
— Вчера в час дня, — не задумываясь ответил я. — Проглотил всё, что вы прописали.
— Оно должно было помочь, — поджал губы врач. Обжигаясь, сделал большой глоток кофе и отставил чашку. Её место тут же занял чемоданчик. Эрциус открыл его и скомандовал: — Руку протяни. Ел что-нибудь?
— Нет, только кофе.
Эрлиец поджал губы, потом махнул рукой:
— Без кофе было бы вообще замечательно. Ладно, времени ждать до завтрашнего утра у нас всё равно нет.
В следующие минут пять на журнальном столике развернулась едва ли не целая медицинская лаборатория. Эрциус взял у меня кровь из вены и из шрама, вызвав при этом не самые приятные ассоциации. Затем он дал мне лекарство, которое остановило наконец кровотечение.
Следующие полчаса Эрциус едва ли не прыгал вокруг меня, бормоча и возмущаясь, потом попросил ещё кофе и продемонстрировал мне пробирки с кровью:
— Видишь?
— Вижу, — кивнул я. Чтобы заметить, насколько кровь, собранная из шрама, была гуще, медицинского образования не требовалось.
— Анализ будет готов через пару дней, — сообщил он, — возможно, тогда будет что-то ясно.
— Через пару дней? — насмешливо переспросил Марк. — С эрлийцем ли я разговариваю?
— Стандартный анализ я могу тебе сделать хоть за полчаса, — огрызнулся Эрциус, — только не говори мне потом, что я хреновый врач. Я даже не знаю, что искать!
— Ладно, остынь, — махнул рукой Марк, — ты можешь хотя бы предположить, в чём дело?
— Ну, — эрлиец потёр подбородок, — скорее всего, какой-то яд. Нет, он не смертельно опасен. Масаны, похоже, экспериментировали с более простой добычей крови из живых. Зачем им это — ума не приложу, пусть гарки думают… Хотя эти тоже думать не станут, прибьют, и всё. Вы сообщили в Тёмный Двор, кстати?
— Сообщили, — буркнул Марк, — ты по существу давай.
— А по существу будет, когда будет анализ, — развёл руками Эрциус. — Если вы обратили внимание, открылись не все шрамы, а какая-то их часть вовсе сошла после первого курса лечения. Значит, масаны совершенствовали состав.
Марк пробурчал что-то непечатное, эрлиец вздохнул и нехотя посоветовал:
— Вы лучше в Обитель обратитесь. У них ээээ. больше специалистов разного профиля.
— А я что говорил? — повернулся ко мне Марк.
— Я не уеду, пока не закончу здесь дела, — тихо, но твёрдо произнёс я.
— Нейтан, ты уверен в том, что тебе нужно в первую очередь разобраться с вампирами? — легко просчитал меня брат Эрциус. — Может, стоит сперва побеспокоиться о собственном здоровье?
— Да, я уверен! — не сдержав злости, перебил его я. — И меня бесполезно переубеждать. Подобные неудобства я в состоянии перетерпеть.
— Как знаешь, — поднял руки в примирительном жесте эрлиец, — только помни: больше никаких физических нагрузок и магии, Спящий знает, как энергия про-взаимодействует с ядом у тебя в крови.
Кстати, надо будет проверить.
— Спасибо, брат Эрциус, — постаравшись сгладить свою грубость, поблагодарил его я.
— В кого же вы с Хьюго такие упрямые? — сплюнул Марк.
Эрциус отвернулся, пряча ухмылку. Когда эрлиец отправился назад обещанным порталом, мы с Марком наконец сели завтракать.
— Нейтан, послушай, — снова завёл свою шарманку старый рыцарь, неуверенно вертя в руке вилку, — масаны могли уже давно смыться из города, портал в Московскую Обитель я могу построить хоть сейчас. Подумай об этом, здоровье важнее глупой погони.
Я вскинул на него глаза и упрямо поджал губы, неосознанно копируя старшего брата.
— Я не отступлю, — стараясь подавить закипающее раздражение, ответил я. На самом деле я знал, что она ещё здесь. И должен был найти её. Хотя бы затем, чтобы сказать спасибо за преподнесённый урок.
Марк покачал головой, но продолжить уговоры я ему не дал: понимал, что ещё немного — и сорвусь окончательно. Марк ничем не заслужил сомнительного удовольствия выслушивать мою истерику.
— Я хочу найти их убежище, — пытаясь сохранять спокойствие, сказал я, — до того как там окажется Тёмный Двор.
— Одного я тебя не пущу, — буркнул рыцарь, понимая, что отговаривать меня бесполезно.
Его слова болезненно ударили по моему самолюбию, от которого эта история и так почти не оставила следа. Впрочем, ладно. Какая разница, поедет он со мной или нет? И не стал его отговаривать.
— Поедем сейчас, — буркнул Марк, видимо надеясь остудить мой пыл: большая разница — планировать и делать!
— Хорошо, у нас будет весь день, — небрежно пожал плечами я.
— Только часа три, — возразил мне Марк, — в десять мне надо быть в офисе.
Ну да, конечно, сейчас делами фирмы занимался он. Я подвёл брата и не мог ничего исправить.
Впрочем, сейчас вопрос невыполненных обязательств волновал меня куда меньше, чем должен был.
В данный момент я не мог думать ни о чём, кроме мести. Я найду эту безумную тварь и уничтожу. Я порву её на куски, как хотела она порвать меня. Я бы мог сказать, что поступаю так из благородных побуждений: если дать ей уйти, пострадают ещё многие и многие, но я привык быть честным с собой. Мной двигало исключительно желание отомстить ей за всё то, что она делала со мной. За месяц боли и животного страха, о котором я не признаюсь никому, но который видела она.
Никогда бы не подумал, что способен на такие эмоции. Я ненавижу её, и впервые в жизни ненависть для меня не просто слово. Это совершенно неконтролируемое чувство, которое поднимается откуда-то из глубины подсознания, рвёт самообладание и выворачивает наизнанку каждый поступок, подчиняя его одной-единственной цели: уничтожить!
Я привык контролировать свои эмоции. Был вынужден привыкнуть: нет цены магу, который не может справиться с собой. Но сейчас я забыл о том, что я маг. Забыл о том, что я кандидат в гвардию Великого Магистра. Ничто не имело значения кроме…
«Ты мой…»
желания уничтожить.
Санкт-Петербург, улица Декабристов. 15 ноября, четверг, 09.25Каждый город имеет несколько лиц.
Одно из них обязательно принадлежит туристам. Это исторические отреставрированные здания, кичащиеся ухоженностью и запахом дорогого кофе в маленьких престижных заведениях, в которых помимо того самого кофе и десерта готовить ничего не станут, это большие проспекты и гордые гостиницы с вышколенным персоналом, это жизнь напоказ.
Другое лицо — для сонных обывателей: многочисленные гипермаркеты, новые районы и жилые комплексы, показное благополучие, слащаво улыбающееся лицами моделей с рекламных плакатов. Видимость порядка и уверенности в завтрашнем дне.
У города может быть много лиц. Разных. Завораживающе красивых и неприметных. Неповторимых.
Но одно лицо совершенно точно будет у каждого города.
Неприглядное лицо старухи-нищенки, затаившей злобу на весь окружающий мир. Об этом лице знают не все, оно умело прячется среди бетонных многоэтажек, чтобы только изредка выглядывать из своего укрытия, дыша смрадно-чёрной безысходностью пустующих домов и заставляя задуматься о голодной вечности, которой нет дела до чужого надуманного благополучия.
Как ни парадоксально это звучит, но Питер прячет своё гнилозубое и отталкивающее лицо совсем недалеко от центра. Невероятная, вдохновляющая атмосфера набережной Фонтанки готова мгновенно смениться пустующими не один десяток лет домами, свалками строительного мусора и тупой, сосущей безысходностью. Надо только знать, где свернуть.
Я, с недавних пор, знал.
Мы с Марком уже больше часа бродили по району, где он нашёл меня, и пытались обнаружить хотя бы следы пребывания масанов. Мне казалось, что окружающая атмосфера насквозь пропитала сперва мою одежду, потом — меня самого. Низкое, беспросветно-серое ноябрьское небо упиралось в остовы зловещих домов, смотрело на нас заколоченными фанерой окнами. Меня сковывало какое-то странное оцепенение. Я не боялся, я вообще не испытывал никаких чувств. Мной больше не владела идея найти вампиршу, мне, по правде говоря, было уже всё равно.
Я бросил взгляд на очередной дом, мимо которого мы проходили, вяло пытаясь воскресить его в памяти, но надпись на стене белая, крупная, бросающаяся в глаза, утвердила меня в мысли, что я тут не был.
«Ничего нет», — написал неизвестный чел. И моё состояние было сейчас так близко к этой фразе. Я перестал быть собой. Я был свинцовым небом над мёртвым городом.
— Нейтан, ты чувствуешь?
