Геннадий Прашкевич - Парадокс Каина
Редкие города Сауми объявлены очагами контрреволюционных идей? Всех жителей выселяют в специальные поселения, в специальные коммуны? Именно всех, он, Семенов, правильно понял? Опорой государства и главной революционной и организующей силой объявлено крестьянство? Писатели, актеры, учителя, врачи, техническая интеллигенция – они поголовно выселяются в специальные поселения, возведенные в самых отдаленных, в самых болотистых и непригодных для жизни районах Сауми? Это так? Но разве доктор Сайх в своей борьбе за новое не опирался все последние годы на немногочисленную, но думающую интеллигенцию? Разве долгие годы эмиграции доктор Сайх провел не в Париже, где возглавлял одну из левых нелегальных саумских организаций? Разве доктор Сайх не был близко знаком со многими выдающимися западными философами, писателями и экономистами? Разве он не разделял многие их воззрения, разве он не симпатизировал идеям технократов? И разве, наконец, не он, не доктор Сайх, пусть ненадолго, но открыл границы страны, попытался ознакомить саумцев с достижениями современной науки и техники?
А вы? Чем вы занимались в Сауми? Бы врач? Это очень нужная профессия. Особенно в такой бедной стране, как Сауми. Врачи необходимы при любом режиме. В нищей Сауми вас должны были ценить. Наверное, в Сауми много врачей? В Сауми всегда было трудно справляться с эпидемиями. Что значит, вы последний? Всех ваших коллег уничтожили? Всех ваших коллег уничтожили физически? Вы сами тоже подлежали физическому уничтожению? Он, Семенов, правильно понял, что все, абсолютно все врачи в Сауми подлежат физическому уничтожению? Ах, не подлежат! Они уже уничтожены!
А вы? Вы инженер? Вы специалист по холодильным Установкам? Почему вы бежали из Сауми? Разве сегодня в Сауми переизбыток подобных специалистов? Что значит, в Сауми больше нет инженеров? Как могут работать без инженеров фабрики, электроцентрали, железная дорога? Они не работают? Железная дорога взорвана? Ее, наверное, взорвали повстанцы? Нет? Ее взорвали солдаты доктора Сайха? Как это может быть? Разве железная дорога была построена не по приказу доктора Сайха?
Беженцы отвечали вразнобой, но постепенно прояснялась общая картина.
В Сауми ликвидирован институт брака, ликвидированы все общественные институты. В Сауми не работает ни один завод, в Сауми больше нет технических специалистов. В Сауми больше нет артистов, учителей, в Сауми физически уничтожены врачи и журналисты. Бее жители городов выселены в провинцию. Национальная набедренная повязка – вот все, что оставлялось каждому человеку, перед тем как колонны босых людей выгонялись из города. Города пусты, колодцы пересохли, плантации затоплены, дороги, ведущие из Хиттона, завалены разлагающимися и уже разложившимися трупами.
Но кто-то же остался в городах? Бы считаете, никого, кроме солдат? Но ведь солдат надо содержать, их надо кормить, их надо снабжать современным оружием. Разве не так? Бы думаете, этим занимается военная Ставка Сауми? Кто, собственно, в нее входит? Бы не знаете? Вы никого не знаете, кроме доктора Сайха? В Сауми вообще не знают, кто, кроме доктора Сайха, входит в военную Ставку?
Не имеет значения.
Внешняя пресса, совсем недавно называвшая доктора Сайха самым последним великим географическим открывателем XX века (пусть ненадолго, но он ведь открыл миру целую страну, прежде плохо известную), очень быстро сменила тон.
«Доктор Сайх, один из весьма немногочисленных саумцев, получивших классическое образование за границей, – писал, например, Д.Колон в большой статье „Игра вслепую“, – оставил, кажется, чистую науку ради грязной политики только для того, чтобы окончательно отвратить своих несчастных соотечественников от сомнительных прелестей западного технологического рая. К сожалению, неизвестно, что конкретно предлагает народу доктор Сайх. Его теория Нового пути больше похожа на заклинания, чем на конкретное экономическое учение».
Не имеет значения.
«Хорошим человеком мы называем хорошего человека, – писал доктор Сайх в одной из главных своих работ, озаглавленной „Новый путь“. – Плохой человек не может вырастить хорошего человека, но хорошему человеку такое по силам. Именно в Сауми, очищенной стопроцентной революцией, взойдут удивительные всходы. Именно в Сауми, очищенной от хито, появится новое общество, появится новый человек, постоянно осознающий себя стопроцентно счастливым».
Доходили и другие, еще более странные слухи.
Несмотря на полную изоляцию военная Ставка Сауми, возможно, интересовалась современными военными технологиями. Это звучало действительно странно, но, кажется, генерал Тханг, представитель военной Ставки, а может быть ее член, и впрямь поддерживал неофициальные связи с некоторыми иностранными коллегами.
Явная бессмыслица.
Нищая, лишенная промышленности страна и современные военные технологии!
За десять лет внимательного изучения Сауми в досье Семенова накопилось не так уж много материалов, но все они вызывали массу вопросов.
Например, неофициальное участие Кая и Тавеля Уламов в гонках тяжелых «формул» в одной из западноевропейских стран. Понятно, что оба брата участвовали в этих гонках под псевдонимами.
Сам Семенов гонок не видел.
В день финальных заездов он вообще находился на борту теплохода, пересекающего Средиземное море.
В каюте Семенова, достаточно просторной и прохладной, сидел перед включенным телевизором анголец Дезабу, патриот из МПЛА. Дезабу не интересовали гонки, он включил телевизор ради последних политических новостей, но попал на спортивную хронику. Показывали улыбающегося Тавеля Улама – победителя гонки.
– Он выиграл? – удивился Семенов. – Насколько я помню, лидировали итальянец Маруччи и некий Тшиих, брат У Сана, – он указал пальцем на торжествующе улыбающегося с экрана Тавеля Улама. – Говорят, они из Сауми. Многие, кстати, ставили именно на У Сана.
– Кто он, этот У Сан? – заинтересовался Дезабу.
– Говорят, он из Сауми, – повторил Семенов. – Глядя на него трудно поверить постоянным сообщениям о тотальном голоде в Сауми. Он не выглядит истощенным, правда?
– Тот, кто голодает, не выезжает за пределы страны. Особенно такой закрытой страны, как Сауми.
– Частная инициатива, – Семенов пожал плечами. – Вероятно, кому-то в верхах военной Ставки Сауми понадобилась такая игра.
– Подожди, – Дезабу вдруг напрягся. – А это? Кто это?
– Это Тшиих, брат У Сана, я уже говорил тебе. Наверное, это псевдонимы. Вряд ли им позволили выехать из страны под настоящими именами.
– Тшиих? – не поверил Дезабу. – Не может быть.
– Почему?
Дезабу не ответил.
Операторы давали повтор.
На экране на полном ходу переворачивалась машина лидера гонки итальянца Маруччи. Тшиих, шедший вторым, мог обойти соперника, но машина Маруччи, вылетев за полосу, загорелась. Сойдя с полосы, бросив свою машину, Тшиих снова и снова бросался в пламя, пытаясь вытащить из деформированной железной коробки травмированного итальянца. Пламя ударяло в Тшииха, он падал на траву, и снова вскакивал. Тысячи болельщиков, сгрудившиеся за ограждениями, яростно и восторженно ревели. Столь же яростно и восторженно ревели «формулы», пролетавшие мимо горящей машины итальянца.
У Сан шел третьим.
Он, несомненно, увидел брата, пытавшегося помочь итальянцу, он вполне мог остановить машину и помочь брату и заживо сгорающему итальянцу, но У Сан этого не сделал.
Лицо У Сана показали крупным планом.
В темных, увеличенных мощной оптикой глазах У Сана стыли слезы, но он не остановил машину.
Потом на экране показали обожженного Маруччи.
– Мне жаль, – выдохнул он одними губами. – Мне жаль, что я помешал выиграть Тшииху. Я постоянно чувствовал его дыхание за спиной, выиграть у меня гонку мог только он.
– Мало кто знал Тшииха до сегодняшнего дня, – с трудом добавил итальянец. – Но теперь мы все будем знать: Тшиих – настоящий парень!
Место Маруччи на экране занял У Сан – победитель гонки. Он приветствовал зрителей по-саумски: пальцы правой руки были плотно сжаты, большой слегка загнут.
Натак! – знак победы.
Знак большой победы.
– Тут кое-кто говорит, – жестко усмехнулся У Сан, – что победу могли одержать только Тшиих или Маруччи, но победу одержал я.
Натак!
– Как мы узнали, – подвел итог спортивный комментатор, как мы узнали, Тшиих специальным чартерным рейсом отправлен в одну из азиатских стран. Наставник Тшииха считает, что родной климат лечит эффективнее любых лекарств. Он уверен, что его воспитанник скоро оправится от ожогов. Он уверен, что на коже Тшииха не останется безобразных следов. – Комментатор широко улыбнулся: – Мы желаем тебе здоровья, Тшиих!
Дезабу недоверчиво покачал головой:
– Тшиих? Это странно. Когда я встречался с Тшиихом, его звали как-то не так. Я не запомнил его имени, но его звали как-то не так.
