Вадим Панов - Дикая стая
Выглядела она великолепно. Длинные волосы заколоты с элегантной небрежностью, неброский макияж подчеркивает большие голубые глаза и изящные губы, дорогие джинсы, короткая кожаная куртка, модная сумочка…
И страх в глубине глаз.
Молодая, красивая львица.
Кем‑то сильно напуганная.
Мы встретились неподалеку от офиса моей компании, в небольшом итальянском ресторанчике. Я чуть задержался, и, когда пришел, Динка уже потягивала вино. Увидев меня, она вскочила – это было неожиданно – и вновь, как тогда, протянула руку:
– Вит, мне нужна помощь.
– Что случилось?
– Я… меня… – Динка сбилась и вернулась к вину. – Я…
– Допей, успокойся и рассказывай.
Я закурил, знаком показал официанту, что не собираюсь пока ничего заказывать, и вновь обернулся к Динке.
– Вчера вечером ко мне подошел человек по имени Вурц.
– На улице?
– Нет, в клубе. Стас торчал за покером, а я в баре. Там Вурц ко мне и подкатил.
О Стасе мне доводилось слышать: Динка сошлась с ним вскоре после неудачного замужества. Сообщила, что он бизнесмен средней руки. В детали я не вдавался.
– В общем, Вурц подкатил и спросил, как меня зовут. Я его послала. Он засмеялся и сказал, что уже выяснил у бармена мое имя. Я спросила, зачем? Он сказал, что давно наблюдает за мной и хотел бы стать моим другом. – Динка выразительно посмотрела мне в глаза: – Прикинь? Будто проститутку снимал!
Я сочувственно улыбнулся.
– Короче, я говорю: ни хрена, дед, тут тебе не обломится.
– Он старый?
– Не мальчик. Но и не развалина. Лет пятьдесят. Но какой‑тo блеклый.
Я вспомнил, что Стас, помимо всего прочего, поразил Динку мужественным видом и двухметровым ростом, и промолчал.
– Короче, я его снова послала, а он опять ржать. «Никуда, говорит, не денешься. Лучше соглашайся – озолочу».
– Он богатый?
– На вид не очень. – Динка презрительно поджала губы: – Галстук за двадцать долларов, а все туда же: «Озолочу»! Курам на смех!
В галстуках Динку научил разбираться муж, выходец из интеллигентной семьи столичных снобов. До встречи с ним она (да и я тоже!) и представить себе не могли, как много может сказать о своем обладателе свисающая с шеи тряпочка. Прослушав пару его лекций и проверив их на собственном опыте, я убедился, что костюм у делового мужчины может быть и один, но галстуков – как можно больше. И экономить на них не следует.
– Короче, я говорю: проваливай, пока я Стасу не пожаловалась. Вурц спрашивает: что он мне сделает? Я говорю: ноги оторвет, понял? Вурц хихикает и уходит куда‑то. Я тоже уехала – от гада этого настроение испортилось. – Динка помолчала. – Возвращаюсь домой, ложусь спать, Стас является под утро, это у нас нормально, и тоже, сволочь, ложится… – Снова пауза, Динка явно не знала, рассказывать мне всю правду или нет. Подумав, решила говорить как есть: – Стас ложится и начинает меня лапать, ну, сам понимаешь. Короче, мы с ним это делаем, потом идем завтракать, я готовлю этому гаду сок, чтобы его не так колбасило после бессонной ночи, а он и говорит: извини, дорогая, я тебя проиграл.
До меня не сразу дошел смысл ее слов.
– Проиграл?
– Угу, – подтвердила Динка.
– Это как? Он что, покупал тебя?
– Ну… – Динка замялась. – Я у него живу.
– И что с того?
– Что, что?! – вдруг взорвалась она. – Ничего! Вурцу он меня проиграл, понял?! Сначала бабла ему просадил почти сотню штук, а потом тот предложил на меня сыграть, выиграл, отдал Стасу все бабки, но ко мне велел не приближаться. Вот так!
Динка обмякла, опустила голову на руки и разрыдалась. Ее крики и плач привлекли внимание посетителей, на нас стали оглядываться, а потому я поспешил увести Динку из ресторана, и дальнейший разговор проходил на улице:
– То есть Вурц попросил Стаса отказаться от тебя?
– Да.
– Тогда чего ты боишься? Если Вурц снова явится, пошли его на три буквы, и привет. Ты никому ничего не должна.
– А кто меня защитит, если Вурц не отстанет?
– Почему он не отстанет?
– Разве нормальный человек стал бы играть на другого человека в карты?
Я обдумал Динкины слова и понял, что она права. Дело оказалось не столь безобидным, как выглядело на первый взгляд. Странному Вурцу требовалась именно Динка, и никто иной. Для чего? Хотелось, конечно, надеяться, что он ее полюбил с первого взгляда – охладить влюбленного мужчину трудно, но вполне реально.
Однако уже в тот момент у меня появилось предчувствие надвигающейся беды.
* * *Разумеется, я не мог не помочь Динке.
Мы решили, что нужно выиграть время, отсидеться в каком‑нибудь тихом месте, подождать и посмотреть, что произойдет. Если эту ублюдочную шутку затеял какой‑нибудь взбалмошный миллионер, обалдевший от собственного всемогущества, то недели ему вполне хватит, чтобы позабыть о Динке. Если дело серьезнее, то спрятаться тем более не помешает.
Я позвонил на работу, сказал, что задержусь, поймал такси и отвез Динку на Люсиновскую, в квартиру институтского приятеля, умотавшего с женой в теплый Таиланд. Я строго‑настрого запретил Динке пользоваться мобильным телефоном. Потом подумал и вообще отобрал игрушку – от греха. Велел никуда не выходить, ждать меня и вернулся в офис.
Не хочу хвастаться проницательностью, но я сразу понял, что будет дальше. Динка никогда не скрывала наше знакомство, я знал почти всех ее приятелей, знал главных подруг и прекрасно понимал, что в случае исчезновения Динки ко мне придут к одному из первых.
Я не ошибся.
Около четырех часов дня в офисе появился Вурц.
Он не забыл постучаться – прежде чем дверь отворилась, по ней прозвучало несколько ударов костяшками пальцев, – он просунул в щель голову, уныло оглядел мой кабинет и только после этого вошел внутрь. Прикрыл дверь, остановился и громко чихнул..
– Виталий Андреевич?
Я молча кивнул.
Он достал платок, шумно высморкался, без приглашения уселся в кресло и коротко представился:
– Вурц.
У него был измученный голос сильно простуженного человека.
– Очень приятно, – соврал я.
Вурц снова высморкался, повертел в руке платок, после чего негромко произнес:
– А ведь вы меня узнали.
– Мы встречались?
Он хмыкнул. Потом поморщился. Потом опять чихнул и угрюмо сообщил:
– Осень, черт бы ее побрал.
Когда Динка упоминала Вурца, в ее голосе чувствовался тщательно скрываемый страх. Она говорила о нем с высокомерным презрением, но я улавливал нотки ужаса и паники. Я слишком хорошо знал Динку, чтобы ей удалось скрыть от меня свое истинное состояние. Тогда я решил, что все дело в сложившейся ситуации: когда тебя проигрывают в карты, поневоле начнешь с опаской относиться к виновному в этом человеку. Однако, встретившись с Вурцем лично я понял, что ошибся: ситуация ни при чем. Блеклый мужчина в галстуке за двадцать долларов одним своим присутствием наводил тоску. Гнетущую тоску, хорошо знакомую тем, кто хоть раз пребывал в депрессии. А уж когда Вурц открывал рот, находиться в его присутствии становилось просто невыносимо. Хотелось вскочить на ноги и уйти, а то и убежать. И ведь не скажешь, что голос у Вурца был каким‑то странным: обычный голос. И интонации довольно вежливые. И вид вполне обычный. А сложилось все вместе, и отчего‑то стало неуютно.
– Виталий Андреевич, я к вам по поводу Дины.
– Что у нее случилось?
– Она пропала. Ушла из дома и не вернулась.
– Давно?
– Сегодня утром.
– Вы шутите? – Мне хотелось выть, но я выдавил из себя смешок. – Девушка отправилась по магазинам…
– Ее телефон не отвечает.
– Забыла зарядить.
– Я беспокоюсь.
– А вы, простите, кто?
– Вурц.
Я покачал головой:
– Впервые слышу.
– Странно…
Он улыбнулся. Меня чуть не вырвало.
– Я новый хозяин Дины.
– Хозяин?
Он улыбнулся еще шире. Я откинулся на спинку кресла и с силой сжал кулаки.
– Образно говоря, конечно. Вы ведь знаете, что Дина не работает, живет за счет богатых мужчин. Предыдущему любовнику, кажется, Стасу, она наскучила, и сейчас ею пользуюсь я. – Вурц помолчал. – Хорошая девочка. Не очень, может, умелая, но послушная, делает все, что скажешь. И еще свежая. – Он посмотрел мне в глаза. Впервые за весь разговор: – Вы ее пробовали, Виталий Андреевич?
Трудно оставаться спокойным, когда на необъяснимо откуда появившуюся тоску накладываются ядовитые слова. Вурц пытался выбить меня из колеи. Я держался из последних сил.
– Я знаю, что Дина обратилась к вам. Ей не к кому больше идти. А вы ее старый друг, бывший любовник…
Голос Вурца становился все тише и тише, как будто блеклый мужчина удалялся от меня, но тем не менее каждое слово звучало очень отчетливо и било точно в цель. В мою душу.
