Антон Грановский - Имперский крест
– Грофт… или как вас там… На каком принципе основана работа Машины времени?
– Принцип прост, – ответил пленник. – Тело человека помещают в ванну, наполненную маслянистой жидкостью, а к голове крепят датчики. Как только Машина начинает работать, сознание человека, лежащего в ванне, перемещается в прошлое.
– Значит, по времени путешествует не сам человек, а его сознание?
– Да.
– Хороший способ, – иронично одобрил майор. – Но в чьем теле закрепляется это сознание?
– В теле «носителя».
– «Носителем» может быть любой человек?
Грофт покачал головой:
– Нет. Только предок или потомок путешественника. Сознание путешественника скользит по «шкале генетической памяти».
– Генетическая память… Так-так… – Фрейзер побарабанил пальцами по столу. – Что ж, в вашем рассказе есть определенная логика. А теперь расскажите нам, за какими предметами вы охотитесь, путешествуя по эпохам, и какими необыкновенными свойствами они обладают?
Заключенный сплюнул на пол сгусток крови, поднял на майора затуманенный взгляд и сказал:
– Я могу рассказать лишь о тех предметах, которые удалось найти и вернуть.
– Пожалуйста, я слушаю вас.
– Первый предмет – очки. После того как профессор Терехов вернул их, они стали «мета-окулярами». Сквозь них виден истинный облик людей.
– И каков этот облик?
– Разный. Мы все принадлежим к разным биологическим видам. У всех нас разные предки, но в ходе эволюции мы научились мимикрировать – изображать своей внешностью некий «общечеловеческий облик». Но наша человеческая внешность – не более чем рисунок на крыльях бабочки.
Майор прищурил холодные глаза и проговорил:
– Вот оно как. Что ж, я давно это подозревал. Стало быть, сквозь стекла «метаокуляров» можно увидеть, как на самом деле выглядит тот или иной человек?
Заключенный кивнул:
– Да.
– Жуткая штука, – резюмировал Фрейзер. – Продолжайте, обер-лейтенант.
– Второй предмет – курительная трубка, – зашепелявил пленник. – Обычная трубка с костяной чашей в виде головы дьявола. За ней мне и пришлось отправиться в Средневековье. С помощью этой трубки профессор научился переправлять в прошлое и будущее материальные вещи.
– Отличное свойство, – снова одобрил майор. – Какие еще предметы вы вернули?
– Часы «Командирские», изготовленные на Чистопольском заводе. Я доставил их из две тысячи семьдесят второго года.
– И на что способны эти часы?
– Они… стирают фрагменты реальности. С их помощью можно корректировать историю.
– Умопомрачительно, – констатировал майор. – Это уже три предмета. Есть и еще?
– Вероятно, да. Но мне о них ничего не известно.
– Гм… Давайте-ка подытожим. Значит, вы – путешественник во времени. К нам вы прибыли из… Простите, из какого года вы к нам прибыли?
– Из две тысячи одиннадцатого, – тихо ответил заключенный Грофт.
– Отлично, – кивнул Фрейзер. – Ваш наставник, некий русский физик Борис Терехов, потерял брата при весьма странных обстоятельствах. Брат этот просто исчез, так?
– Так.
– А вместе с ним исчезли и его вещи. В результате неудачного эксперимента «вихрь времени» разбросал эти предметы по разным эпохам. И теперь Борис Терехов пытается собрать их, чтобы вернуть брата. А вы… вы что-то вроде наемного служащего, так?
– Так, – снова ответил пленник.
– Выходит, сотрудник Абвера Георг Грофт, в теле которого вы сейчас пребываете, – это всего лишь ваша «оболочка»?
– Он – мой носитель, – прошепелявил изувеченными губами заключенный.
– Так-так… Герберту Уэллсу и не снился подобный поворот событий. Итак, вы прибыли к нам за каким-то предметом. Что это за предмет?
Пленник наморщил лоб, несколько секунд молчал, потом ответил:
– Я не помню.
– Очень жаль, – насмешливо проговорил майор Фрейзер. – Я бы с радостью помог вам его отыскать. Впрочем, возможно, память к вам еще вернется, и тогда мы вместе отправимся на поиски таинственного предмета.
Рыжеволосый Смит, стоя в сторонке и слушая диалог майора и пленного шпиона, едва удерживался от смеха. Что касается доктора Оллдфорда, то он стоял ни жив ни мертв от стыда и растерянности. Но майор продолжал шуточный допрос Грофта, решив, по всей вероятности, вволю поиздеваться над доктором.
– В данной ситуации мне не совсем понятна история с оборотнем-вервольфом, – произнес он абсолютно серьезным голосом, глядя на заключенного своими холодными, спокойными глазами. – В чем проявляется эта ваша… особенность?
– Это особая форма болезни… Что-то «ретроградное»… – Заключенный наморщил лоб, пытаясь подыскать подходящие слова для объяснения, но вместо этого лишь пояснил: – Встречается крайне редко.
– Значит, это просто заразная болезнь?
– У большинства людей к ней иммунитет, – ответил заключенный. И добавил с горькой усмешкой: – Мне не повезло.
– Бедняга, – с утрированным участием произнес майор. – Хорошо, что оборотнем оказалась не свинья. Как там поется в песенке?…
Майор напряг память и фальшиво пропел:
Ваш Боссено – свинья большая.
Колбасы выйдут из него.
Да и ветчинка неплохая
Для бедняков на Рождество!
Смит прыснул от смеха, и даже доктор Оллдфорт не удержался от улыбки, но майор сверкнул на них глазами, и они снова придали своим лицам сосредоточенно-суровое выражение.
– Что прикажете делать дальше, сэр? – робко спросил доктор.
Фрейзер вздохнул.
– Кажется, у нашего бедного Грофта мозги съехали набекрень, – сказал он. – Смит, попробуйте поставить их на место.
– Слушаюсь, сэр.
Рыжеволосый «особист» шагнул к заключенному, размахнулся и ударил его кулаком по лицу. А потом еще раз. И еще. Голова пленника моталась из стороны в сторону, брызги крови окатили пол.
– Я приведу тебя в чувство! – рявкнул «особист».
Грофт молчал, угрюмо глядя на своего палача. Тогда майор поднялся со стула, подошел, прихрамывая к пленнику, поднял свою трость и, прищурившись, холодно проговорил:
– Хватит корчить идиота, Грофт. Препарат доктора на вас не подействовал, и нам придется вернуться к старым, проверенным методам. Назовите нам имя своего связного, обер-лейтенант.
Заключенный усмехнулся, нагнул голову и сплюнул кровь Фрейзеру на ботинки. Затем посмотрел майору в глаза и что-то сказал по-русски.
– Кажется, действие препарата закончилось, – неуверенно пробормотал доктор, поблескивая очками.
Майор, не произнося ни слова, размахнулся и ударил Грофта тростью по шее. Потом снова размахнулся и хлестнул пленника тростью по лицу. Грофт застонал, на щеке его появилась новая кровавая борозда.
Фрейзер опустил наконец свою жуткую трость. Перевел дух и устало пробурчал, обращаясь к Оллдфорду:
– Отличную штуку вы изобрели, доктор. Она принесла нам неоценимую пользу.
– Признаться, я не ожидал, что первый опыт будет настолько провальным, – пробормотал Оллдфорд, не глядя майору в глаза. – Впрочем, препарат еще не доработан, и я вам об этом…
– Я постараюсь сделать так, чтобы он никогда не был доработан, – холодно отчеканил Фрейзер. – Что касается прочего, то еще одна подобная оплошность, доктор, и вы отправитесь лечить пациентов в сельскую больницу на севере Ирландии.
Оллдфорд слегка побледнел и тихо пролепетал:
– Виноват, сэр… Больше не повторится.
И тут вдруг с заключенным стали происходить странные вещи. Он задергался на своем стуле, захрипел, пот градом полился по его обнаженному, мускулистому телу, хотя сама кожа покрылась мурашками.
– Что с ним? – быстро спросил Фрейзер.
– Вероятно, побочные эффекты, о которых я вам говорил, – отозвался доктор.
И тут все тело Грофта заходило ходуном, да так сильно, что под ним заскрипел стул. Глаза пленника выкатились из орбит, серые радужки пожелтели, а мускулы вздулись так сильно, что ремни врезались в его руки и ноги.
– Да что же, дьявол подери, с ним происходит?! – рявкнул майор, невольно отступая.
– Судороги, – хрипло пробормотал доктор.
Оллдфорд шагнул было к заключенному, намереваясь пощупать его пульс, но тут кости немецкого агента затрещали, а под кожей волнами заходили мускулы, похожие на канатные узлы.
– Ужасное зрелище, – проговорил Фрейзер, пятясь к столу. – Смит, избавьте его от мучений.
«Особист» повернулся и взял с железного столика шестизарядный «смит-и-вессон». Шагнул к пленнику и приставил дуло револьвера к его голове.
С черепом Грофта произошла странная метаморфоза, он завибрировал, затрещал, а затем лицевая часть его слегка выдвинулась вперед, превратив красивое лицо агента в брутальное подобие звериной морды.
– Сэр! – испуганно проговорил рыжий «особист». – Кажется, он…
