Антон Грановский - Имперский крест
Обзор книги Антон Грановский - Имперский крест
Антон Грановский
Вервольф. Имперский крест
В романе использованы стихи и тексты песен групп «Уматурман», «Rammstein», «Ария», а также Насти Полевой. Все события в романе вымышлены, любое сходство с реальностью – случайно и непреднамеренно.
А ночь, словно боль, темна,
Зверь здесь, и он ждет тебя.
Ты чувствуешь вкус охоты?
Зверь этот – я!
Группа Ария «Зверь»Свободен путь для наших батальонов,
Свободен путь для штурмовых колонн!
Глядят на свастику с надеждой миллионы,
День тьму прорвет, даст хлеб и волю он!
Хорст Вассель «Марш»Глава 1
Секретный агент
1
Англия, тюрьма Оулд Бейли.
«Камера осужденных шпионов». 1939 год
Пленник, сидевший на стуле, крепкий, мускулистый мужчина с черными, некогда набриолиненными и гладко уложенными, а теперь растрепавшимися волосами, был абсолютно гол. Тело покрыто синяками и ссадинами, губы распухли от побоев, а левый глаз заплыл. Ноги стянуты веревкой, руки закинуты за спину и сцеплены наручниками.
Помимо пленника в «камере шпионов» присутствовали еще два человека. Прямо перед ним стоял рослый, широкоплечий, уже начавший толстеть человек, одетый в серый халат и кожаный фартук. Он был рыжеволос и краснолиц, а рукава его халата были засучены, словно у мясника, приготовившегося к разделке мяса.
За спиной у краснолицего в неудобном дубовом кресле сидел представительный господин, одетый в элегантный серый костюм. В руках он держал черную лакированную трость с серебряным набалдашником в виде собачьей головы. На вид представительному господину было лет сорок пять, и виски его уже тронула седина. Звали этого человека майор Сайлус Фрейзер, и был он сотрудником английской военной разведки, вернее сказать – ее спецотдела, занимающегося контрразведкой.
Рыжеволосый тоже был офицером, но служил он в Особом отделе Скотленд-Ярда, который напрямую подчинялся управлению военной контрразведки.
– Хватит, лейтенант Смит, – сказал майор Фрейзер рыжеволосому верзиле. – Дайте ему передохнуть.
Верзила кивнул и отошел в сторону, предоставляя майору возможность насладиться зрелищем обнаженного, избитого мужчины.
– Итак… вы – член группы «призраков», посланной в Лондон с целью убийства Первого Лорда Адмиралтейства сэра Черчилля. Я прав?
Пленник посмотрел на майора мутными глазами и проговорил негромким, но разборчивым голосом:
– Нет, не правы.
– Мы также знаем ваше настоящее имя, – продолжил майор. – Вы – немецкий шпион, обер-лейтенант Георг Грофт. Подготовку вы проходили в альтонской нацистской шпионской школе близ Гамбурга. Признайте свое поражение, обер-лейтенант. Это сделает вам честь.
Пленник хотел было усмехнуться, но поморщился от боли в распухших губах и сказал все тем же хриплым, но отчетливым, несмотря на разбитый рот, голосом:
– Трудно настаивать на победе, сидя голышом на холодном стуле. И все же я повторяю вам, мистер: все это какая-то чудовищная ошибка. Я коммерсант-ювелир. Приехал сюда по своим личным делам из Марселя. Вы просто меня с кем-то спутали.
Майор Фрейзер прищурил холодные глаза.
– Немецкие школы по подготовке шпионов воспитывают в своих людях храбрость и презрение к боли, не так ли? Я знаю всю вашу историю, Грофт. Чтобы сойти за французского коммерсанта, вы в совершенстве выучили французский язык и даже научились подражать марсельскому диалекту. Фашистские ювелиры посвятили вас в тайны своего ремесла, обучив всему, что относится к драгоценным металлам и камням, включая жаргон и традиции ювелиров. Как только вы усвоили все это, Абвер снабдил вас документами, фальшивыми деловыми письмами, прейскурантами, а также образцами модных драгоценностей, доставленных парижской оптовой фирмой. Но вы прокололись, Грофт. Имейте мужество это признать.
– Не понимаю, о чем вы, – упрямо проговорил пленник. – Я ювелир. Приехал в Лондон из Марселя…
Майор поморщился и дал знак «особисту» Смиту. Тот кивнул и снова встал перед пленником.
– Продолжим, – сказал он. – Назови нам имена своих помощников, Грофт.
Голый мужчина на стуле молчал.
– Рано или поздно ты все расскажешь, – заявил лейтенант. – И лучше сделать это до того, как я переломаю тебе все кости.
Пленник не произнес в ответ ни слова. Он смотрел на Смита угрюмым, тяжелым взглядом, в котором лейтенанту почудилась насмешка.
– Что ж, ты сам напросился.
Смит принялся за работу. Удары сыпались на пленника один за другим, но он молчал. Через минуту лицо его было разбито, нос сломан.
Не лучше выглядел и сам лейтенант Смит. Кожаный фартук его был забрызган кровью, кровь была и на рукавах рубашки, и даже на рыжих бровях верзилы, прямо над холодными, глубоко упрятанными под надбровные дуги глазами.
Утомившись, Смит повернулся к майору Фрейзеру и виновато пробасил:
– Молчит. И это после двух часов допроса «с пристрастием». Не знаю, стоит ли продолжать?
– В каком смысле? – нахмурился, дымя сигаретой, Фрейзер.
– Боюсь, он не выдержит. Сердце остановится.
Майор прищурил ледяные глаза:
– Сердце не выдержит?… Такое ощущение, что вы говорите о престарелом преподавателе этики и морали, а не об убийце, против которого все наши меры воздействия оказались бессильны.
Фрейзер задумался. Рыжеволосый Смит подождал немного, затем кашлянул в кулак:
– Осмелюсь посоветовать, сэр…
Контрразведчик вышел из задумчивости. Глянул на своего подчиненного и рассеянно переспросил:
– Что?
Смит смущенно улыбнулся, как делал всегда, когда брал на себя смелость обращаться с советами к старшим по званию.
– Сэр, что если мы опробуем на нем препарат доктора Олдфорда?
– Препарат Оллдфорда?
Майор усмехнулся, отчего сухое лицо его стало еще холоднее.
– А что… можно попробовать. Правда, доктор говорил, что «микстура» еще не совсем готова, и сетовал на огромное количество побочных эффектов…
Несколько секунд Фрейзер раздумывал, затем протянул руку и снял трубку с черного бакелитового телефона.
– Два-четырнадцать-сорок два, – проговорил он в трубку. Подождал немного, а затем заговорил снова: – Фрейзер. Свяжите меня с доктором Оллдфордом.
И снова пауза на несколько секунд. А вслед за тем:
– Доктор, это майор Фрейзер… Да, и вам того же. Слушайте, я насчет вашего чудодейственного препарата, который «способен развязать язык даже немому»… Да, вы говорили. Но мне кажется, пришло время попробовать препарат в деле… – Несколько секунд майор слушал, потом нахмурился и процедил: – Излишне об этом напоминать, доктор… Да, я все понимаю. Но наша миссия обязывает нас проявлять твердость и решительность во всех без исключения вопросах, касающихся расследования. Или вы не согласны?… Это другое дело. Я жду вас у себя – и как можно скорее.
Майор Фрейзер положил трубку и проговорил усталым голосом, в котором слегка проскальзывало презрение:
– Беда с этими штатскими. Лейтенант, отдохните немного. Доктор явится не раньше чем через пятнадцать минут.
Майор откинулся на спинку стула, положил трость себе на колени и закрыл глаза.
Фрейзер с ностальгией вспоминал свою молодость, когда он был простым оперативным работником. Ему приходилось убивать, и он не жалел об этом. Однажды во время перестрелки в Кельнском парке он убил шестнадцатилетнюю девушку. Было это в последние дни Мировой войны. Двумя годами позже он всадил пулю в живот старику, который оказался на линии огня, и ранил в плечо его внука. Старик умер на месте, а восьмилетний мальчишка скончался через несколько дней от гангрены в больнице Св. Фомы.
Майор Фрейзер совершил в жизни много зла, но зло это было непреднамеренное, и майор ни о чем не жалел. Будучи простым оперативником, он жил полнокровной жизнью, которая будоражила его, держала в тонусе, делала счастливым. А нынешняя работа вызвала у него тоску и отвращение.
Черт бы побрал этих идиотов из МИ-5. Секретная служба загребала угли руками парней из военной контрразведки и «особистов» из Скотленд-Ярда, а все заслуги приписывала себе.
За последние полгода это был одиннадцатый допрос в тюрьме Оулд Бейли, на котором майор присутствовал. Нравы здесь были жесткие. Сотрудник Особого отдела и тюремщики сутки напролет охраняли каждого шпиона, находясь с ним в камере и не оставляя его одного ни на минуту. Заключенного раздевали догола, тщательно обыскивали его одежду, осматривали тело, волосы и зубы. Шпионы отлично умели прятать трудно запоминающиеся инструкции, чертежи и записи. В этом искусстве им не было равных.
Документы прятали в зубных пломбах, в искусственных зубах и глазах, в пустых каблуках, в подкладках одежды.
