"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том

Всё-таки Дракко не обычный конь, подумал Робер. Он пирофор, огненосец.

Натянув лук, Робер выпустил воображаемую солнечную стрелу прямиком в небо. Она сорвалась, как вспышка света, и растворилась в синеве безоблачного безмятежного пространства. Робер попытался проследить за ней взглядом, но она была слишком стремительна.

Вдруг в хорне от него в рощице чахлых пиний ударила короткая молния.

Она вошла в землю прямо, беззвучно и совершенно неожиданно. Вокруг стоял ясный солнечный день, безветренный и безоблачный, по-осеннему спокойный и тёплый. Грозовая молния среди этой безмятежности производила впечатление чего-то нереального, почти страшного. Робер постоял, недоуменно щурясь в ожидании раскатов грома.

Вероятно, приближается гроза?

Грома так и не последовало.

А может быть, ему просто почудилось? Робер оглянулся, но увидел лишь Дракко, который, стоя во дворе неподалёку от хозяина, внимательно следил за всеми его действиями. Динуччи не было видно: она пасла своих коз где-то на окраине деревни. До Робера доносился только лай её верной помощницы.

День оставался по-прежнему ясным и тёплым; на небе не виднелось ни облачка. Смутно подозревая, что произошедшее имеет некоторое отношение к луку, Робер поднёс его к самым глазам и тщательно осмотрел.

И впрямь это казалось удивительным! Сейчас Робер уже не смог бы определить, из какого материала сделан лук, как не нашёл бы и места его сочленений, хотя недавно сам соединял их. Оружие казалось выкованным из драгоценного металла или вырезанным из какого-то чудесного янтаря, гибкого и упругого. Золотая тетива напоминала струну лютни.

Робер снова вскинул лук и на сей раз прицелился в высохшую пинию, росшую особняком на краю рощицы. Едва тетива натянулась до предела, в ней снова сверкнула солнечная стрела – тонкий слепящий луч. Робер выпустил его, и в то же мгновение молния поразила бедное дерево, расщепив и опалив её ствол. В воздухе постепенно начал расти столб дыма.

— Праматерь Астрапэ! — пробормотал ошеломлённый Робер.

Невидимая Динучча громко заголосила за околицей деревни, видимо решив, что начался пожар.

Будь Робер правоверным эсператистом, он, вероятно, приложил бы пальцы к губам и прочитал бы молитву. Но он только стоял, потрясённо глядя на лук в собственной руке и почти не замечая, как Динучча, вынырнув на тропинке, ведущей к дому, громко кричит, суетливо несясь ему навстречу и размахивая руками как ветряная мельница:

— Сухая гроза, голубчик, сухая гроза! Ох беда-то, беда! Скорее в дом!

Паника бедной женщины прекратилась так же быстро, как и началась. Добежав до Робера, Динучча увидела сверкающий лук в его руках и внезапно притихла, резко остановившись и даже чуть-чуть присев на месте. Робер быстрым вороватым движением завёл руку с луком за спину.

— Это пустяки, Динучча, право же, пустяки, — бодрым голосом уверил он. — Нечего бояться. Дерево засохло, вот и вспыхнуло. Это, должно быть, от солнца.

Ласковое осеннее солнце явно не заслуживало подобной напраслины.

Динучча опасливо покосилась на Робера, а затем – на горящую пинию и промолчала.

— Не бойся, — повторил Робер уже гораздо искреннее. — Пожара не будет. Сухостой далеко на отшибе, и ветра нет. Скоро огонь сам погаснет.

— Если так говорит добрый господин… — промямлила Динучча, краем глаза следя за концами лука, высовывающимися из-за Роберовой спины.

На сей раз она сказала «господин», а не «голубчик».

— Полно, какой я тебе господин, — покривил душою Робер, желая в этот миг, чтобы сказанное им и впрямь было правдой. — Я простой человек, да и беспамятный к тому же.

— Так-то оно так… — замялась Динучча. — А только видала я господ… э-э… одного, вишь, господина, да со слугою. С лица-то был вылитый Лит, и норовом ему под стать, сохрани Создатель. — Старуха поднесла руку к эспере, висевшей у неё на груди. — Как осердиться на что, так земля-то вся ходуном ходить начинает! Страсть! Так мож и вы, добрый господин, ему малость сродни?

— Что? Вылитый Лит? — спросил поражённый Робер.

Как будто гальтарская старуха могла в точности знать, как выглядели Ушедшие!

— Писанная икона, — подтвердила Динучча, снова хватаясь за эсперу. — Глазищи-то серые, как батюшка-скала, а волосья тёмные, как матушка-земля.

Дикон! Робер ни на мгновение не усомнился: Дикон был здесь. Но когда?

— Ты прежде не говорила, — сказал он медленно. — А этот господин что – ночевал у тебя?

— А он, сударь мой, болеть у меня изволил, — объяснила Динучча. — Совсем как вы. С месяц промаялся – тут-ить, на вашей же лежанке. Слуга ихний так за ним ходил, что за дитём малым.

— И это случилось до землетрясения? — поинтересовался Робер, соображая сроки.

— Сразу опосля, — отозвалась Динучча и неожиданно пригорюнилась. — Осерчал он на нас тогда, молодой-то Лит, вишь ты!

Старуха плаксиво скривила рот, а за её спиной красноречиво дымилась злополучная пиния.

— Полно, — виновато сказал Робер, — кто может на тебя рассердиться? Ты добрая женщина!.. А я, возможно, знаком с тем молодым дворянином, — добавил он. — Ты не знаешь, куда он потом направился?

— Слуга ихний мне сказывал, что-де в Алат, — ответила Динучча охотно. — Молодой-де господин – монах из тамошней обители.

Алат! Мысли Робера что-то словно царапнуло. В Алате он разговаривал с Диконом, в алатской обители они с Альдо навещали его…

Альдо! Теперь Робер не сомневался: его действительно звал Альдо. Его сюзерен, Ракан, звал Повелителя Молний. И разве всё, случившееся здесь и сейчас, не доказывает, что Эпинэ и впрямь наследовали право на небесный огонь? И хотя Робер почти забыл самого себя, он откликнулся на зов, он услышал сюзерена и пошёл ему навстречу… Вот только очнулся он почему-то в Олларии, в полуночной Нохе, полной живых теней!

Что за странность? Какая дикая ошибка могла завести его туда?

— А я, мой добрый сударь, — продолжала Динучча тем временем, — вот ещё что скажу: коли ваша милость приятель господина Лита, то вам мне и надобно животину-то отдать.

— А? Что? — спросил погружённый в свои размышления Робер.

— Животину, — терпеливо повторила Динучча. — Тут-ить, как уехали они, новое чудо приключилось. Полмесяца не прошло, как пришла она, болезная и отощалая, совсем как ваша милость третьего дни, прости Создатель.

— Кто пришёл? — не понял Робер.

Динучча потопталась с минуту на месте, а потом поманила Робера рукой следом за собою. Дорога вывела их к сараю на другом конце деревни. Должно быть, прежде какой-то крестьянин держал здесь свою лошадёнку.

Во дворе, печальная и одинокая, вяло пощипывая осеннюю невкусную траву, стояла Сона – мориска Ричарда, подаренная ему Вороном. Увидев Робера, она радостно встрепенулась и приветственно заржала.

Не веря собственным глазам, Робер протянул руку и потрепал кобылу по угольно-чёрной гриве.

— Вишь, узнала! — обрадовалась Динучча. — Забирайте, добрый господин! Мне, глупой, невдомёк, как с нею и быть-то!

— Вот что, — сказал Робер, лаская обрадованную Сону и соображая, — ты говоришь, что Ричард… хозяин этой лошади… поехал в Алат?

— Ихний слуга сказывал, — подтвердила Динучча.

Гилалун, вспомнил Робер имя слуги. Вполне вероятно, что телохранитель солгал: если Дикон жив, то видение, в котором он оказался в Олларии вместе с Вороном, могло быть и правдой. Но для Робера это ничего не меняло.

Альдо Ракан позвал своего друга и вассала и тем самым, очевидно, спас его. Спас во второй раз. Когда-то гоганы говорили, что только кровь и голос сюзерена вернули больного Робера с того света.

— Я поеду в Алат, как только смогу, — пообещал сам себе Эпинэ и спросил старуху: — Какой завтра день?

— Первое Осенних Волн, — ответила Динучча, посчитав на пальцах.

— Так поеду завтра, — решил Робер: в его отсутствие времени прошло слишком много. — Сону возьму с собой. Если молодой дворянин – Лит, как ты его называешь, – в Алате, я отдам ему лошадь. Если же нет… Тогда я сохраню Сону до встречи с ним.