"Та самая Аннушка", третий том, часть вторая: "Долгий привал" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— А кто тут нормальный, я тебя умоляю. Марта, ты с нами?

— Нет, блин, тут останусь сидеть на вечном втором месяце!

— Тогда двинули. Когда Мелехрим привёл меня в кабинет, я дорогу запомнила. Обещал, сволочь, что всё увижу сама, а сам в вино что-то подмешал. Снаружи бы на меня не подействовало, но тут всё иначе. Чёртово дурацкое место. Кое-что он всё-таки рассказал.

— Что?

— Потом, ладно? Мне не терпится надрать ему зад. Да, вот, вроде, эта дверь. А теперь скажи, солдат, что ты можешь её открыть. Потому что я могу только пнуть и выругаться.

Я потянулся к двери и только коснувшись ручки почувствовал слабую вибрацию кросс-локуса.

— Без проблем, — и открыл.

* * *

Мелехрим стоит, опершись на кузов «Чёрта». Аннушка решительно шагает к нему через пустую парковку, мы с Лиранией и Мартой почти бежим следом. Подойдя, сходу бьёт в челюсть так, что голова чуть не отрывается с шеи, и добавляет два хука слева-справа. Теконис не пытается защититься и валится на землю рядом с задним колесом.

— Успокоилась? — спрашивает он спокойно, сплёвывая кровь на асфальт и осторожно вытирая рукой разбитое лицо. — Это было больно, кстати.

— Больно? Это больно? Ты не знаешь, что такое больно! Марта, хочешь пнуть его по яйцам?

— Э… — смутилась девушка, — хм… Наверное, всё же, нет. Как-то это… неправильно.

— Ей я и не позволю, — заявил Мелехрим, вставая, — тебе я должен, ей нет.

— То есть то, что ты её огулял, обрюхатил и слил уродам Гремарха в выжималку, не создаёт для тебя долгов?

— По первому пункту она не возражала, второй — случайность, третий не ко мне. Не прошедших тест должны были просто вернуть обратно, но один из членов комиссии решил подзаработать. Он уже испытал ту судьбу, что была уготована ей. Рад, что девочке удалось спастись.

— Так рад, что засунул её в клетку?

— И её, и тебя я хотел спасти. С тобой пришлось поступить нечестно, но иначе ты бы не согласилась. Поэтому ты имела право меня ударить.

— От чего, блин, спасти, спасака чёртов?

— От кризиса, который уже входит в терминальную фазу. Ты пришла спросить, как быть, если ты Искупительница? Это был мой ответ. Честный и идеальный. Цоколь — единственное место, где нет Фрактала, твоё предназначение там ничтожно, а я бы выпустил тебя, когда всё закончится. Тебя и её. Вы бы даже соскучиться не успели, потому что времени там нет. Но, похоже, судьба — это даже больше, чем Фрактал.

— Может, его пристрелить уже? — спросил я.

— Вы упустили шанс, — равнодушно ответил Мелехрим. — В Цоколе я был беззащитен, но здесь не дам себя убить. Да она вам и не позволит, верно, Аннушка?

— Да, солдат, плохая идея, к сожалению, — признала та. — Мне и самой хочется, но он прав. Те, кто его сменят, будут хуже. Он хотя бы понимает, что делает, а они просто ненасытные твари.

— Что делать, других нет. В целом, я их контролирую. Хотя эксцессы, извини Марта, случаются. Люди, что с них взять.

Я заметил, что из здания, возле которого стоит машина, выходят люди. В основном молодые, много подростков, некоторые совсем дети. Многие в чёрных круглых очках, похожих на сварочные, но некоторые сияют синими глазами открыто. Они подходят ближе, останавливаются, смотрят, перешёптываются. За нашими спинами постепенно собирается толпа.

— Та самая Аннушка! — слышу я восхищённые голоса позади.

— Ты видел, как она Мелехриму врезала?..

— Аннушка крутая, все говорят…

— Круче некуда! Мне старшие ребята рассказывали, что…

Гул нарастает, и Теконису в конце концов надоедает его игнорировать.

— Что вам надо, корректоры? — спросил он устало. — Разве занятия закончились? У нас тут небольшая встреча выпускников, ничего интересного.

— Мы не уйдём! — выкрикивает какая-то отважная девчушка. — Марта нам всё рассказала!

— Серьёзно? — Мелехрим иронически покосился на Марту. — Так ты не сразу побежала за алиментами?

— Я зашла в общежитие и всё рассказала. Мне не нужны никакие «лименты»! Я хочу, чтобы все узнали правду!

— И в чём она, по-твоему, состоит?

— Вы всех используете! Корректоров! — закричали из толпы. — Мы для вас сырьё!

— А что, это какая-то новость? — громко спросил Мелехрим.

— Мы думали, что спасаем Мультиверсум!

— Спасаете. Немного не так, как вы думали, но, поверьте, польза от вас есть.

— Конгрегация нас обманула!

— Нет. Вам говорят только правду.

— Далеко не всю!

— А вы думали, что в ваши милые пустые головёнки поместится вся? И вам её просто скормят ложечкой, за папу и маму, которых у вас нет? Никто не запрещал вам познавать мир, ребятки. Некоторым хватило ума разобраться, и они пошли дальше, подняв ранг. Некоторым, вот как ей, — Мелех показал на Аннушку, — хватило не ума, так храбрости, и они выбрали свой путь. Остальные предпочли делать, что скажут. Это путь баранов. Бараны — еда.

— Мы больше не будем вам подчиняться! Не пойдём на коллапсы! Мы имеем право знать! Мы вам не стадо!

— Кто это там пищит? — пригляделся Мелехрим. — О, малышка Тиция? Выйди, выйди сюда. Не бойся, ты ведь не стадо? Давай, давай, не стесняйся, говори открыто, я тебя не съем.

Из толпы уверенно выступила зеленоволосая девушка в тёмных круглых очках в медной оправе, в перепоясанном ремнями джинсовом костюме, симпатичная и задорная. Поддерживающие взгляды, реплики и похлопывания по плечам дают понять, что в коллективе она фигура не последняя.

— И скажу! — заявила она гордо. — Думали, испугаюсь?

— Ты? — смеётся Мелех. — Нет, ты не испугаешься. Чтобы чего-то бояться, это надо сперва понять. Вот, Аннушка, смотрю на неё и вижу тебя молодую. Прорва азарта, море отваги, бездна обаяния и ни капли ума. Однажды она тоже сбежала бы, но теперь всё изменилось. Говори, Тиция.

— Мы решили, — твёрдо сказала девушка. — Мы требуем, чтобы Конгрегация перестала держать нас за детишек и распоряжаться нашими жизнями, как ей угодно! Мы требуем, чтобы нам рассказали правду! Мы требуем самоуправления! Мы создали Совет корректоров…

— Во главе с тобой, надеюсь? — перебил Мелехрим.

— Я вошла в инициативную группу, — скромно ответила Тиция. — Мы ещё не определились со структурой, но… Неважно! Мы требуем, чтобы с нами считались! Мы не остановим ни одного коллапса, не вытащим ни одного фокуса, не выйдем ни на одно задание, пока Конгрегация не примет наши условия! Мы объявляем бессрочную забастовку, вот!

Девушка гордо вскинула зелёную голову, с видом непримиримым и бескомпромиссным. Я аж залюбовался этим манифестом юности.

Мелехрим тоже оценил эстетику момента, даже похлопал в ладоши:

— Скажи, хороша же? А могла бы погибнуть со срезом или переродиться в коллапсе и сгинуть в ловушке. Разве эти дети не стоят той цены, что мы платим?

— Они платят, — напомнила Аннушка.

— Мы. Ими, но мы. И не думай, что это было легко.

— Было?

— Было. Итак, — обратился он к Тиции, — вы победили. Ура вам. Поздравляю.

— В смысле? — растерялась девушка.

Мелехрим подошёл, торжественно пожал зеленовласке руку и чмокнул в щёчку.

— Все ваши требования выполнены. С этого момента Конгрегация прекращает свою деятельность, Ареопаг распущен, школа корректоров полностью переходит на самоуправление. Я хотел объявить об этом позже, в более торжественной обстановке, но вышло, как вышло. Ещё раз поздравляю тебя, Тиц. Не сомневаюсь, что именно ты возглавишь ваш Совет и войдёшь в историю. В каком-нибудь качестве.

— Но что нам теперь делать? — спросил кто-то из толпы.

— А что хотите, детишки. Вы хотели свободы — вот она, кушайте. Приятного, как говорится, аппетита.