Александр Афанасьев - В огне
– Анонимно. Анонимно, сэр. И обязательно так, чтобы его очаровательная супруга в этот момент не была рядом с ним. Злоба не должна расплескиваться. Она должна копиться, да, сэр, и чем больше ее накопится, тем лучше.
Иногда сэр Джеффри хотел увидеть, как доброго доктора бросают на сковородку с раскаленным маслом, и он корчится там, поджариваемый заживо. Как бы то ни было, сэр Джеффри был священником, верил в Господа и в возмездие. Он также верил в то, что есть Сатана, и его посланцы ходят по Земле. И он был достаточно умен, чтобы понять: слуга Сатаны – это не «убийца из вересковых пустошей», который изнасиловал и растерзал несколько девочек на севере и которого задержали неделю назад. Слуга Сатаны – это добрый доктор, ловец человеческих душ, конструктор безумия, копающийся в мозгах людей. То, что он был на их стороне, ничего не меняло, он с той же долей вероятности мог бы оказаться и на противоположной стороне, если бы, к примеру, русские построили ему клинику и поставляли бы подопытный материал. Сатане все равно, где творить зло…
– А если он, к примеру… просто грохнет фигуранта номер два, и все?
– Это возможно, сэр. В таком случае мы должны убрать фигуранта номер два со сцены до самой ее кульминации.
– И как же мы это сделаем? – мрачно спросил сэр Джеффри.
– Не знаю, сэр, – пожал плечами доктор, – это ваша проблема, не моя…Утром он явился в спецсектор Пулково раньше всех, потому что спал в гостинице и дошел до работы пешком. Принял ледяной душ, прошел в столовую, поставил на поднос два больших одноразовых стаканчика с кофе. Почему-то очень хотелось кофе, настоящего черного кофе. Он не знал, что кофе, естественный алкалоид с очень сложным воздействием, как раз и подстраивается к тому препарату, который он принял вчера вечером, и две оставшиеся таблетки – ночью и утром. В нормальном состоянии он ни за что не принял бы неизвестное лекарство, полученное из рук незнакомца в туалетной комнате бара. Но тут сыграли роль два фактора: его душевное состояние и то, что он находился в Клубе воздухоплавателей, там были все свои, и подошедшего к нему в баре незнакомца он тоже подсознательно воспринял как «своего». Да и препарат действовал, причем эффективно.
– Не слишком много кофе? – озабоченно посмотрела на него тетя Нюра, которая кормила здесь летчиков с незапамятных времен, так что ни один из них не мог вспомнить, когда же она появилась. – Тебе лететь.
– Крылья не отнимутся, – усмехнулся подполковник.
Когда допивал кофе, через стекло заметил, как подъехал первый из челноков-микроавтобусов, доставляющих летный и технический персонал на рабочие места. Усмехнулся, правда, невесело – Димки не видно. Словно почувствовал – напакостил и в кусты. В его время такого не было, за сделанное отвечали. Часто – головой…
Полковник допил кофе и отправился на медосмотр, они проходили его каждый день, вне зависимости от того, нужно им сегодня куда-то лететь или нет. Кровь сдавали раз в неделю, мочу – каждый день.
Небольшая кучка репортеров собралась в гражданской зоне Пулково уже с самого утра. Прилетала «с единственным концертом» какая-то третьеразрядная британская «метал-группа», музыканты которой для создания своего сценического имиджа использовали черную губную помаду, женскую косметику и женские черные чулки. Удивительно, но и на этих придурков находилась публика. Музыканты должны были прилететь чартерным рейсом, в отношении которого был известен лишь день прилета. Поэтому журналисты и телевизионщики – кому это было интересно – собрались в аэропорту с самого утра. Неизвестно было вообще, долетит ли самолет, как сообщали британские таблоиды, во время одного из таких туров лидер группы пытался на высоте восемь тысяч открыть люк и выпихнуть в него одного из своих музыкантов.
Прессе предоставили самые лучшие места для съемки, в том числе для панорамной съемки аэропорта. С этих мест просматривался в том числе и спецсектор.– Не слишком много кофе пьешь? – Участливо осведомилась врач ВЛК, бегло просматривая распечатку анализа. – Еще немного кофе, и ты полетишь впереди самолета.
– Голова болит… – сказал полковник.
– Голова болит? Ну-ка… держи.
Здесь использовался древний ртутный градусник, который в отличие от современного электронного надо было держать под мышкой пять минут.
– Горло болит?
– Никак нет.
– Голова кружится?
– Никак нет. Да в порядке я, Зин, что ты меня мучаешь…
– Сейчас посмотрим, в каком ты порядке.
Врач отобрала градусник, посмотрела – тридцать шесть и восемь. Почти нормально. В крови – следы аспирина, видимо, принимал от головной боли. Похоже на начинающуюся простуду, но как можно простудиться летом?
– Кашель есть?
– Нету.
– Открывай рот.
Горло некрасное.
– Раздевайся по пояс.
Легкие чистые, хрипов нет. Но было что-то еще. Она не могла понять что, но что-то было не так.
– За тобой что, жена не смотрит?
Врач не наблюдала за своим пациентом, она в этот момент выдавливала из лимонов сок с помощью соковыжималки. При начинающейся простуде самое лучшее средство – сок нескольких лимонов залпом, и никаких лекарств. Тут столько витамина С, что и слона свалить можно. Еще добавила из пакетика антивирусный препарат.
И, занимаясь приготовлением сего целебного коктейля, врач не заметила, как на мгновение исказилось от боли лицо полковника, когда она упомянула о жене.
– Ника в Киеве, – сказал он.
– Вот теперь понятно. Кот из дома – мыши в пляс. И ничего-то вы, мужики, сами без нас не можете. Давай – залпом.
– Смерти моей хочешь? – Полковник с сомнением смотрел на полный стакан мутной, желтой жидкости.
– Давай, давай. Не спорь. У тебя, кажется, простуда начинается. Пей, если не поможет, обратишься к врачу. Я напишу сейчас. Пей, а то к полетам не допущу!
Полковник залпом глотнул лимонную кислоту, богатую витамином С, на мгновение задохнулся – судорогой свело горло.
– На, запей… – Врач протянула стакан воды. – Эх вы…
Она привычно написала короткую записку на латыни, чтобы облегчить работу своему коллеге, если это понадобится. Симптомы вирусной инфекции, самое начало, температура 36,8, горло чистое, хрипов нет. Прописала лимон и антивирусный препарат.
– Держи. Если почувствуешь, что температурит, начался кашель, горло болит – сразу к врачу. И где тебя только угораздило летом-то простыть? Кондиционер, что ли? Отдашь ему. Если сегодня не полетишь – вечером ко мне, еще раз температуру померяем. Давай карту свою.
Ручка застыла на мгновение – все-таки что-то здесь настораживало. Но это явно были не наркотики, не запрещенные препараты – все тесты показали отрицательный результат. Конечно, кофе в таком количестве перед полетом лучше не пить, да и простуда возможна. Но, в конце концов, перед ней ас, больше чем с тридцатью годами летного стажа – знает что делает. Тридцать шесть и восемь – не та температура, чтобы от полетов отстранять, кроме того, первые меры она приняла, застали самое начало инфекции – должно помочь.
И она привычно написала: «Годен без ограничений». Нащупала печать – многие врачи носят ее на цепочке, на шее, а то повадились наркоманы за врачебными печатями охотиться. Красный оттиск заверил подлинность записи.
Дмитрия не было видно, и он чуть успокоился. Выйдя из здания, где располагались службы спецсектора, он осмотрелся по сторонам и увидел, что «Белую Птицу», самолет ВВС-1, переделанный стратегический бомбардировщик, приземистый аэродромный тягач выкатывает из ангара…
– Товарищ полковник…
Он обернулся и увидел своего штурмана, майора Тимофея Бортникова:
– Летим?
– Вас по всей базе ищут. Павел Иванович орет, вас требует…
– Гаспа-а-адин палковник! – Командующий спецсектором, лысый и толстый штабной хлыщ из штаба ВВС, которого прислали год назад взамен опытного профессионала Ганзы и который успел за это время снискать ненависть всего летного состава, покачиваясь в своей излюбленной манере, смотрел на стоящего перед ним по стойке «смирно» полковника. – Что у вас за бардак в экипаже, па-а-звольте па-алюбопытствовать!
Командующий именно так и выговаривал слова, с растяжкой на «а», где нужно и где не нужно. От него всегда пахло чесноком.
– Не могу знать, господин генерал.
– Ка-а-к это вы не знаете, па-а-звольте спрасить? Вы ка-а-амандир экипажа – и не можете знать, где ваш па-а-адчиненный?!
– Так точно, господин генерал, не могу! – На щеках полковника играли желваки.
Генерал Лысенко задохнулся от гнева:
– Не, вы на него пасма-а-атрите! Он, видите ли, не может! Ба-ардак!
– Господин генерал, прошу прощения за опоздание!
Рядом щелкнули каблуки, полковник с трудом сдержался. Именно в этот момент операция была на грани срыва. Хамский разнос начальника вывел полковника из себя, и появление рядом виновника всех его бед едва не взорвало ситуацию. Он не знал, что тот стакан концентрированного лимонного сока, который он выглотал в кабинете врача, ослабил действие принятого им спецпрепарата. Но не снял его совсем.
