Станислав Травкин - Последние судьи. Сильнее льва и слаще меда. Книга первая
— Надевай любую, — махнул рукой я, — в любом случае будет красиво.
— Ну а всё-таки? — не унималась девушка, — какую бы ты хотел, чтобы я надела?
— Давай красную, — подумав несколько секунд, сказал я.
— Красную, так красную, — улыбнулась Катарина и бросилась к шкафу.
* * *Как только мы вошли в столовую, сидящие за столом солдаты вскочили и вытянулись по стойке смирно, а тот самый лейтенант, что встретил меня на блокпосту, прокричал мне:
— Здравия желаю, товарищ генералиссимус, — и что-то ещё про второй взвод, который прибыл в столовую для принятия пищи.
Я слегка растерялся и шепотом спросил свою спутницу:
— Катариночка, маленькая моя, а что в таких случаях в армии отвечают?
Девушка улыбнулась и скомандовала:
— Вольно.
— Вольно, — словно эхо, повторил долговязый лейтенант, и бойцы снова, как ни в чем не бывало, вернулись к принятию пищи. Мы же прошли в другой конец столовой к столу для старшего командного состава, за которым уже сидели Василис с Арией.
— А… проснулись, наконец, — заулыбалась Ариа, — и чем это вы всю ночь занимались, не иначе мешки грузили…
— Слушайте, друзья, — шепотом обратился я к Василису и нубийке, — а они так каждый раз будут вскакивать и орать?
Василис захохотал так, что зазвенела посуда на кухне:
— Привыкай, товарищ генералиссимус, в армии по-другому нельзя, а у нас теперь самая настоящая армия, и вы для этой армии — что-то вроде живой легенды, символа!
— И все равно, непривычно, — улыбнулся я, и Катарина одобряюще похлопала меня по плечу.
На вечере Василис говорил много и красиво, как будто готовился заранее. Он говорил о вере и силе духа, о любви и верности, о том, что надо смотреть на восток и даже в ночной темноте видеть ещё не взошедшее солнце. В заключение своей речи антиец, как и обещал, прочитал четвертую главу поэмы.
— А теперь, — произнес он, когда стихли аплодисменты, — я передаю слово нашим славным командирам. Марко, Катарина, поднимитесь, пожалуйста, на эту сцену!
Под грохот оваций мы зашли на дощатый настил клуба. Не знаю, как Катарина, но я понятия не имел, о чем именно буду говорить с бойцами цитадели. «Нужно лишь начать, — сказал я себе, — только начать, а дальше слова сами понесутся, как спущенные с тетивы стрелы».
— Друзья, — начал я, — мы не остались лежать под бетонными плитами рухнувшего мира и не превратились в одержимых. Каждый из присутствующих здесь — избранный. Будьте же достойны этого звания, — я посмотрел на Катарину, и девушка перехватила эстафету:
— Мы не знаем, что произойдет завтра, и какие сатанинские орды встанут у нас на пути, да это и не важно. С нами Бог, а если с нами Он, тогда какая разница, кто будет против? Мир вам.
Битком набитый клуб взорвался оглушительными аплодисментами, под которые мы с моей спутницей и покинули сцену.
— Слишком коротко, — пожурил нас антиец, но затем смягчился: — Но слова правильные.
— Не ворчи, Василис, — толкнула поэта в плечо Катарина, — в другой раз подготовимся заранее и сделаем выступление длиннее.
— Ладно, — улыбнулся Василис, — но с неофициальной части сбежать я вам не дам.
На сцену поднялся парень с гармонью и заиграл какой-то медленный танец. Я обнял Катарину за талию, она положила руки мне на плечи и мы медленно закружились по залу, покачиваясь в такт музыке. Рядом вальсировали другие пары, кто-то уверенно и почти профессионально, как Василис с Арией, другие, подобно нам с Катариной, осторожно и не слишком умело.
Скоро к гармонисту присоединилась темнокожая девушка с саксофоном, а мы взяли перерыв и отошли в сторону.
— Как думаешь, Марко, долго продлятся эти наши каникулы? — задумчиво спросила Катарина.
— Вряд ли, — ответил я, — уверен, что завтра же что-нибудь опять случится.
— У меня почему-то такое же чувство, — согласилась моя спутница. К нам подошла невысокая девушка в черном пиджаке с желтыми эполетами.
— Товарищ командир, — обратилась она ко мне, — разрешите вас пригласить. Краем глаза я увидел, как напряглась Катарина.
— Спасибо, — улыбнулся я, — но я уже занят. Ты Василиса, то есть товарища генерала пригласи, а то он, похоже, заскучал.
— Точно, именно так я и сделаю, — улыбнулась мне в ответ девушка и подошла к антийцу, который сразу же принял ее приглашение.
Катарина с облегчением вздохнула и, встретившись со мной взглядом, поняла, что скрыть эмоции у нее так и не получилось.
— Что, так заметно, да? — виновато улыбнулась моя спутница.
— Не то слово, — засмеялся я.
— Прости…
— Тебе не за что извиняться, маленькая, — я обнял Катарину, — не бывает любви без ревности…
— А я тебя очень люблю, — продолжила фразу Катарина и, прижавшись к моей груди, добавила: — Ты самый лучший на свете.
— Ты тоже, — ответил я, и вся окружающая реальность сжалась до размеров нашего поцелуя.
